Том потрясённо взглянул на меня. Я пояснил: – Он нанял Реми, помнишь? И мы не видели, как он прогонял старых слуг. Может, его вовсе не обманули на самом-то деле. Может, он лгал нам с самого начала. Как же это ужасно, когда совершенно никому нельзя доверять! У меня, по крайней мере, был Том. Я подошёл и обнял его. Он послал мне встревоженный взгляд. – Но хоть меня-то ты не исключил из своего плана? – Ни в коем случае, – сказал я, выпуская его. – У тебя самая важная роль. И я рассказал ему всё. Том в ужасе уставился на меня: – Это ещё хуже, чем я думал! – Всё будет хорошо, – заверил я его. – Тебе нужно просто затаиться и ждать, когда я свистну. – Почему нельзя остаться с тобой? – спросил Том. – Мы вдвоём могли бы поймать их, как только они появятся. – Нам нужно, чтобы они проговорились, – объяснил я. – Это единственный способ найти всех их сообщников. Если мы нападём на них, если они умрут… мы можем вообще ничего не узнать. И тогда мы на самом деле станем мишенью. Ты должен пообещать мне, Том. Должен дать слово. Неважно, что ты услышишь. Неважно, как страшно это будет. Ты не должен показываться, пока я не свистну. Если они не проговорятся, мы потерпим неудачу. И тогда умрём. Так что поклянись, Том. Даже не мне. Поклянись перед Господом. Том отнюдь не выглядел счастливым, но возразить ему было нечего. – Клянусь, – неохотно сказал он. Я порадовался, что мы разобрались с этим. На самом деле была ещё одна причина, почему мне не хотелось, чтобы Том стоял рядом, когда я встречусь с убийцами. Но если я скажу, он испугается, и это не пойдёт ему на пользу. Драка в Нотр-Даме показала: если дело доходит до шпаг, то убийце должен противостоять Том, не я. А тот человек был слишком уж хорош в бою – Тому его не победить. Он разрубит моего друга на части, если я сперва не уравняю шансы. Именно это я и собирался сделать. – Мне нужно будет кое-что подготовить, – быстро сказал я, пока Том не придумал ещё какой-нибудь повод возразить. – Но сейчас пойдём-ка во дворец. Хочу проверить, всё ли в порядке с Салли. С ней всё было в порядке. Когда мы подошли к своим апартаментам, охранники не открывали дверь, пока не убедились, что мы именно те, за кого себя выдаём. А когда мы наконец-то вошли, они встретили нас со шпагами наготове – на случай, если их одурачили. Они вложили клинки в ножны. – Видите, мсье, – гордо сказал Аделар, указывая на Салли. Бриджит прикорнула в изгибе её локтя. – Мадемуазель в полной безопасности. Я присел на краешек кровати, откинул волосы с лица девушки. – Кто-нибудь пытался войти? – Да, мсье, – сказал Аделар. – Какая-то женщина поскребла в дверь час назад. Сказала, что принесла для мадемуазель чистую одежду. – Женщина? – Я встал. – Кто именно? – Мы не знаем, мсье. Мы не открыли дверь. И вообще не отозвались. Тогда она поскреблась снова и сказала: «Там кто-нибудь есть?» Потом она ушла. Мы правильно поступили? Я мысленно выругался. Они упустили шанс опознать подозреваемую. И всё же лучше так – ради блага Салли. – Правильно, – сказал я и сунул им в руки обещанные луидоры. – Послушайте, я понимаю, что вы устали, но не могли бы вы охранять нас сегодня ночью? Плачу ещё по луи каждому. Они, казалось, не могли поверить в свою удачу. – Конечно, мсье, – сказал Аделар. – Вы и ваш слуга можете спать спокойно. Мы будем сторожить. – Хорошо. Тогда один из вас останется здесь с Томом и леди Грейс, а второй пойдёт со мной. – Куда это? – спросил Том. – Я скоро вернусь. Только раздобуду пару вещей для моего плана. Кожаный ремешок и несколько лент. – Я почесал в затылке. – И надо выяснить, есть ли здесь у кого-нибудь гусь. Суббота, 21 ноября 1665 года Вечерня Глава 56 Утро принесло с собой колючий холод. За час до восхода я выскользнул из нашей комнаты в Пале-Рояле и направился вниз по улице Сен-Дени. Облачка пара от моего дыхания в лунном свете казались серебристыми. Улицы были по большей части пусты – слишком рано для честных людей, слишком поздно для грабителей и воров. И всё же, когда я шагал к Большой Башне, казалось, будто тысячи стрел нацелены мне в спину. Я никого не видел, но чувствовал, что за мной следят, и ощущал зуд на коже. Дойдя до старой резиденции тамплиеров, я сперва пробрался в церковь Святой Марии. Ключи, которыми пользовался отец Бернар, когда мы были здесь в прошлый раз, по-прежнему висели на крючке за дверью возле трансепта. Осторожно – чтобы связка не зазвенела – я снял ключи, отпер Большую Башню и вошёл внутрь. Здесь тоже было холодно. Я вытащил из пояса кремень и трут и зажёг один из факелов в держателе у двери. Он вспыхнул. На стенах заплясали тени. Несколько секунд я грел над факелом руки, а потом прошёл через угловую башню и спустился под землю. От царящего здесь мрака меня бросило в дрожь – сильнее, чем от холода. Я стоял в подземелье, совсем один, чувствуя, как вокруг витают души тамплиеров, томившихся в этой темнице три с половиной века тому назад. И вдруг – я мог поклясться – передо мной предстала фигура рыцаря. Бородатый старик в доспехах, кольчужном капюшоне и белой тунике с кроваво-красным крестом на груди. Жак де Моле, двадцать третий магистр ордена, по-прежнему стоял на своём посту. Я размышлял, что думают про меня эти духи давно почивших рыцарей, и молился, чтобы они желали мне добра. Похоже, я скоро это узнаю… Наверху скрипнула дверь. Здесь, в подземелье, некуда было спрятаться. Впрочем, я и не собирался. Я просто стоял в центре башни, на вырезанном в полу флорине Филиппа Красивого, и слушал, как люди спускаются по лестнице. Они тоже прихватили с собой факел. Мужчина, идущий впереди, топал по камням как бык. На нём снова был плащ, и, как в Нотр-Даме, шарф закрывал лицо до самых глаз. За ним шла девушка. Она тоже прятала лицо, но я с изумлением понял, что знаю её. На ней было то же самое жёлтое платье, что и на острове Нотр-Дам. Та же бархатная маска скрывала её лицо. Та самая дворянка, которую схватил убийца, а я нечаянно столкнул в Сену. – Вы были заодно, – сказал я, наконец всё поняв. – И он использовал тебя, чтобы сбежать. Девушка будто и не слышала. Она пристально оглядела подземелье – каждый деревянный ящик, каждую железную решётку. Затем, убедившись, что мы одни, она кивнула спутнику, и оба сняли маски. Девушка была лишь немногим старше меня – должно быть, лет семнадцати. И я мог поклясться, что, кроме того случая на набережной, никогда прежде её не видел. Иначе я бы запомнил, бесспорно. Эта девушка была не просто хороша собой. Она была прекрасна. Ожившая статуя Афродиты с мягкими светлыми локонами, гладкой алебастровой кожей и такими огромными глазами, что сжималось сердце. И всё же красота меркла, стоило лишь увидеть холодное и жестокое выражение её лица, леденящее как ноябрьский мороз. Спутник девушки был полной её противоположностью. В его взгляде тоже сквозила жёстокость, но тем и ограничивалось сходство. Он был уродлив, невероятно уродлив – с приплюснутым раздавленным носом, неровными зубами и искривлённым ртом, придававшим лицу мрачное выражение. Эта физиономия хорошо подходила к бычьему телу мужчины – Минотавр, прислуживающий Афродите. Мне стало не по себе. Эти люди не боялись показывать свои лица. Я отлично понимал, что это значит. Нужно было вынудить их заговорить – и поскорее. – Кто вы? – спросил я. Афродита не ответила. – Забери у него оружие, – велела она Минотавру. Тот шагнул вперёд, обнажая шпагу. Я занёс руку над рукоятью собственного клинка, словно намереваясь вытащить его. – Думаешь, это хорошая идея? – спросила Афродита. Я не вынул клинок и медленно убрал руки от пояса. – Не делайте мне больно. – Верное решение, барон. – Афродита улыбнулась. – Брось-ка сюда свою шпагу. Вздрогнув, я отступил назад. – Не делайте мне больно. Я не буду драться. – Забери у него шпагу, – приказала Афродита Минотавру. Мужчина поднял клинок, так, что он едва не касался моего подбородка. Минотавр не сводил с меня взгляда. Его челюсть затвердела, и было ясно, что более всего на свете ему хочется проткнуть меня насквозь. Он наклонился, чтобы вытащить мою шпагу из ножен, и вскрикнул. Афродита вздрогнула от неожиданности, когда её спутник резко отскочил назад. Минотавр вскинул руку и врезал мне рукоятью шпаги в подбородок. Почудилось – он ударил кузнечным молотом. В голове загудело, ноги стали ватными. Я повалился на колени, выронив факел. Он откатился, искры взмыли в воздух, словно рой светлячков. – Что он сделал? – спросила Афродита. – Что он такого сделал? – Уколол меня чем-то! – сказал Минотавр, прижимая ладонь к груди. – Чем? Я видела его руки! Он показал девушке ладонь. – Посмотри! Я увидел две набухающие кровью точки. Озадаченная Афродита шагнула вперёд, опустив факел. А потом откинула голову назад и рассмеялась.