Салли заколебалась. Я посмотрел на неё с беспокойством. – Всё плохо? – Да нет, – сказала она. – Баронесса на самом деле очень милая. Она просто чуточку слишком… – Салли! – крикнул женский голос. – …слишком взбалмошная. – Салли вздохнула. Подбежала молодая женщина, одетая в шёлковое платье канареечного цвета, украшенное парчой. По её щёкам текли слёзы. – Моё платье! – простонала она. – Поль облил его вином. Оно погибло! Я увидел на одном из рукавов крошечное бордовое пятнышко. Скорее всего я бы вовсе не заметил его, если б женщина не указывала на пятно с таким видом, будто ей оторвало руку. – Миледи… – начала Салли. – На меня все смотрят! – проговорила баронесса дрожащим голосом. Что ж, теперь, когда она устроила сцену, взгляды действительно обратились к ней. – Мне надо немедленно переодеться! – Схватив Салли за руку, она куда-то её потащила. Девушка кинула на меня извиняющийся взгляд через плечо. – Увидимся позже. Едва я успел махнуть на прощание, как кто-то окликнул: – Мальчик! Я обернулся и увидел, что меня манит к себе пожилой мужчина со сбившимся набок шейным платком. Когда я приблизился, он вручил мне свой стакан. – Не очень-то хорошее. Неужто в ваших погребах нет ничего получше? Я не сразу понял, о чём он. Очевидно, увидев, как я разговариваю с Салли, гость решил, что я принадлежу к числу обслуги. – Простите, милорд, но я не слуга, – сказал я. – Прекрасно. Принеси мне. Похоже, джентльмен к тому же неважно слышал. – Я не слуга, – повторил я громче. – Отличная новость, – сказал он. – Я в восторге. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Впрочем, я был в отличном настроении. Почему бы не помочь? Кроме того, так я сумею получше изучить этот невероятный особняк. – Сейчас же принесу, – сказал я. – И ещё соленья. – В самом деле. Как же без солений! Я взял со стола с десертами миндальное печенье и помахал Тому. – Схожу поищу вино, – сказал я ему. – М? – отозвался Том. В зубах у него была зажата большая кость. – Я скоро вернусь. Том протянул ко мне руки, будто вопрошая, как можно уйти, когда здесь ещё осталась вся эта еда? В обычном случае я бы потащил Тома за собой, но сейчас его было не оторвать от отбивных с подливой. Так что я просто сжевал печенье, взял ещё одно и обратился к мужчине, несущему поднос с пустыми стаканами: – Вы не видели мистера Гловера? У одного из гостей есть к нему просьба. – Мистер Гловер внизу, сэр, – отозвался он. – Разливает следующую порцию вина. Пройдите через кухню. Я проследовал в указанном направлении и оказался на территории слуг. Удивительно было после блеска бального зала наблюдать царящий здесь хаос. В кухне, занимавшей почти всё восточное крыло дома, повара орали на поварят, грохотали горшки, прислуга гудела, как рой растревоженных пчёл. И хотя здешняя грубая агрессия не имела ничего общего с жизнью в аптеке мастера Бенедикта, это место было гораздо ближе и понятнее мне, чем тот мир, который я только что покинул. Королевский приём показался мне удивительным, необыкновенным; это была потрясающая, сказочная жизнь, о какой я мог только мечтать, когда воспитывался в сиротском приюте Крипплгейта. И тем не менее – пусть даже встреча с королём оставила в сердце тёплое чувство – я отлично сознавал, как неуместен был в том бальном зале. Все там отнеслись ко мне по-доброму, но я знал, что на самом деле не принадлежу этому месту. Ещё одна причина, влекущая меня на кухню, была проста: я никогда не видел разом столько еды. Столы в бальном зале ломились от неё. Интересно, кто всё это съест?.. «Том», – мысленно усмехнулся я и схватил с подноса кусок мяса в подливе. От пропажи одного куска никто не обеднеет. Слуги бросали на меня заинтересованные взгляды, но никто не осмелился возразить. Я собирался уточнить путь к подвалу, когда заметил лестницу, ведущую вниз. Пришлось посторониться, потому что снизу поднимались полдюжины девушек, шатавшихся под тяжестью серебряных подносов. Подносы были уставлены бокалами, до краёв налитыми тёмно-бордовой жидкостью – надеюсь, достаточно хорошей на вкус моего тугоухого приятеля. Может, теперь стоило вернуться на приём? Но я ведь уже пришёл сюда – и меня интересовал погреб, а потому я продолжил путь вниз. Было зябко. Осенний холод просачивался сквозь толщу земли и камня. Со стропил свисали фонари, и отсветы мерцающего пламени танцевали вперемешку с тенями. Вдоль стены лежали гигантские бочки, из одной – с протекающим краником – капал эль. Посреди подвальной комнаты возвышались стеллажи с полками, заполненными винными бутылками. Эти напитки, должно быть, обошлись в целое состояние. На большом столе стояли ещё несколько порций вина. – Мистер Гловер?.. В подвале его не было. Но и наверх он не поднимался. Я задумался: может, мистер Гловер слишком увлёкся дегустацией и свалился где-то между бочками?.. Затем я заметил слабый свет, идущий от дальней стены погреба. Я подошёл ближе и оказался возле каменной двери, сливающейся со стеной. Она была немного приоткрыта – лишь небольшая щель, из которой струился свет. Я заглянул внутрь и увидел узкую спираль лестницы, уводившей вверх. С центральной колонны свисала масляная лампа. «Секретный проход», – подумал я. Так вот куда ушёл Гловер. Я слышал о таких ходах – узких туннелях, построенных для слуг, чтобы те могли перемещаться, не мозоля глаза хозяевам. Интересно, что в этом доме один такой ход вёл в подвал. Кто бы ни построил особняк, он, как и надзиратель за погребами, явно хотел иметь возможность без помех наслаждаться напитками. Я сделал шаг на лестницу. Тут же голос в голове сообщил, что мне не следует шпионить. Он был подозрительно похож на голос Тома. Я проигнорировал его. Как же можно, увидев тайный ход, не выяснить, куда он ведёт? «Я только взгляну одним глазком», – сказал я своему призрачному другу и начал подниматься по ступеням. На уровне второго этажа я увидел выход – запертый. И, как ни странно, одинокий башмак, лежавший на боку. Я взял его и увидел на носке багровое пятно. Башмак Гловера – тот самый, который он облил вином в коридоре. Откуда он тут взялся? Сверху лился свет. Я продолжил подъём и обнаружил, что спиральная лестница заканчивается у следующего дверного проёма, на сей раз открытого. Я заглянул за угол, пытаясь рассмотреть, что там. Моим глазам предстала спальня – гораздо больше той, в которой я переодевался. Судя по всему, она принадлежала хозяину дома. И дело было не только в роскоши: на гобелене над изголовьем кровати я увидел тот же герб, что помещался над входом в дом – скрещённые алебарды и оленьи рога. А ещё в спальне оказался человек. Он наполовину лежал, наполовину свисал с кровати. Я замер. Это был Гловер, обутый лишь в один башмак – парный к тому, что я нашёл на лестнице. Под ногой звякнуло стекло, и по полу покатились две бутылки. Одна закупорена, другая открыта. Из неё полилось вино, растекаясь по половицам. И что мне теперь делать? Я не мог просто оставить здесь Гловера – ему явно требовалась помощь. Нужно было позвать кого-нибудь, но тогда пришлось бы объяснять, как я тут оказался. Придётся справляться самому. Я подошёл к кровати и перевернул Гловера на спину. В нос ударила вонь вина и желчи, смешанная с тяжёлым запахом чеснока. Его где-то вырвало, но не здесь. На кровати рвоты не было. Я прикрыл рот рукой, потому что вслед за этим ощутил ещё более мерзкий смрад: пьяница, в довершение ко всему, обделался. – Мистер Гловер. – Я потряс его. Он не просыпался. – Мистер Гловер! Голова чуть шевельнулась, и глаза немного приоткрылись. На миг я подумал, что сумел его разбудить, а потом осознал, что глаза смотрят в никуда. И вдобавок Гловер не дышал. Он был мёртв. Я отшатнулся от кровати, с грохотом приземлившись на ковёр. Чума! В панике я попытался отползти подальше, но тут же взял себя в руки. Это не чума. У мужчины не было никаких симптомов. Плюс к тому, эпидемия вообще не добралась до Оксфорда. Но тогда… что его убило? Может, он упал и ударился головой о столбик кровати? Я проверил, но не нашёл никакой раны. Тогда, может, сердце?.. Это тоже не соответствовало симптомам – рвота, расслабление кишечника, быстрая смерть. «Чума»! – вопил мой разум. Но я покачал головой. Не было никаких признаков болезни. Судя по тому, что я видел, это больше походило на… Холодок пробежал по позвоночнику, когда я вспомнил слова мистера Гловера: «Моя работа – пробовать вино, сэр. Вдруг оно отравлено?» Он тогда сказал это в шутку, но теперь я с ужасом понял: всё сходится. Не только симптомы, но и быстрая смерть. Гловера отравили. Он пил вино, и в одной из бутылок оказался яд. А новая порция вина уже на пути в бальный зал. К королю! У меня ёкнуло сердце. Я вскочил на ноги, готовый бежать вниз. И тут моё горло захлестнул тонкий шнур. Глава 5 Петля затягивалась. Шею обожгло болью, когда верёвку дёрнули вверх, подняв меня в воздух. Я задрыгал ногами, пытаясь отыскать твёрдую опору. Я ощущал присутствие человека за спиной; он жарко дышал мне в ухо. Я царапал пальцами шнур, пытаясь ухватиться за него, но он всё глубже врезался в плоть. Дыхание перехватило. Все мысли исчезли. Я попытался дотянуться до человека, который меня держал. Нащупал его большие руки с натянутой кожей, пальцы, обхватившие моё горло. Я размахивал руками, пытаясь оттолкнуть убийцу, но слабые удары лишь задевали капюшон, покрывавший его голову. Он встряхнул меня – как собака трясёт пойманную крысу – и снова затянул верёвку. Я чувствовал, как распухает лицо. Прекратив бессмысленные попытки ударить его, я постарался подсунуть пальцы под шнур, но он был затянут слишком туго. Мир вспыхнул перед глазами, превратившись в вереницу падающих звёзд, и всё почернело. Я был уже не в силах поднять руки. Разум кричал, призывая бороться, но я ничего не мог сделать. Руки бессильно повисли вдоль тела. «Том»! – мысленно звал я. нет