– Ты будешь изображать дворянина, – говорил мне лорд Эшкомб, пока слуги герцогини носили багаж к каретам, предназначенным доставить нас в Дувр. – Очевидно, что миссия ваша опасна. Поэтому я хочу, чтобы ты носил шпагу. Я распахнул глаза. – Но я ученик. Мне нельзя шпагу. – Меня не волнуют правила гильдии Аптекарей. Отныне ты будешь делать то, что велю тебе я. А я говорю, что у тебя должна быть шпага. В Париже запрещено носить оружие всем, кроме солдат и дворян, а на солдата ты не похож. Итак, поздравляю: теперь ты барон Чиллингем. Я моргнул. – Но… Ведь барон Чиллингем – это вы? – Уже нет. Прошедшим летом умер мой отец, так что я стал маркизом. Баронский титул перешёл к моему внуку. Он всего на пару лет моложе тебя, и его тоже зовут Кристофер. Это будет отличная маскировка. Ты – Кристофер Эшкомб, внук одного из ближайших соратников короля. Я не знал, что и думать. – А если кто-то поймёт, что я самозванец? – Это Франция. Большинство там даже не слышало о Чиллингемах. А те, кто слышал, знают меня, а не моего внука. Ты в безопасности. Однако придётся держаться как подобает дворянину. – И как это? – Просто веди себя так, словно весь мир принадлежит тебе. – Эшкомб кивнул на Тома, помогавшего загружать кареты. – Он твой личный телохранитель, потому носит твои цвета. Но главное: ему тоже не возбраняется иметь оружие. Я отправлю с вами моего старого наставника, чтобы он по пути немного обучил Тома, и тот не выглядел бы с клинком полным идиотом. От всего этого у меня голова шла кругом. Что до Тома – несмотря на его гордое заявление о службе королю, он отнюдь не горел желанием отправляться в поездку. Той ночью он пришёл ко мне, заламывая руки. Я как раз вынул Бриджит из клетки, чтобы покормить её. – Что я наделал? Что я наделал? – Всё с нами будет хорошо, – заверил я Тома, хотя моё собственное сердце трепетало как крылья голубки. – Я не могу ехать во Францию, – сказал он. – Я даже не говорю на их языке. Как мне там жить? – Ты будешь со мной. Я тебя не брошу. – Но я не хочу в Париж! Там полно иностранцев. – Вообще-то, в Париже иностранцами будем мы. – Англичане не могут быть иностранцами, Кристофер. – Но ведь… Э, ладно, забудь. Мне в голову пришёл только один способ его утешить: – По крайней мере, ты выучишься владеть шпагой. Том просиял. – Точно! Однако вскорости выяснилось, что обучение не столь приятно, как он воображал. Учителя фехтования звали сэр Уильям Лич. У него были коротко подстриженные, белые как снег волосы и проницательные глаза. И хотя сэр Уильям давно уже вышел в отставку, он сохранил военную выправку. Когда они впервые встретились, Том нерешительно остановился, и старик оглядел его с головы до ног. А потом сказал: – Каждый ребёнок, полагает, что шпага – это игрушка. Неверно. Шпага – великолепное оружие, и для солдата она должна стать продолжением руки. Я научу тебя уважать её. Нет, учить тебя управляться с ней я не стану – на это уйдёт целая жизнь, чего уж говорить о двух неделях? Но я покажу парочку приёмов, чтобы ты не опозорил меня, когда вытянешь клинок из ножен. Том посмотрел на меня. Он явно занервничал ещё сильнее. – Вот как будут проходить наши занятия, – продолжал сэр Уильям. – Пока мы путешествуем, я стану показывать тебе что-то новое каждый день. А вечером – проверять, как ты усвоил урок. И вот как я буду это делать: возьму собственную шпагу и исколошмачу тебя до полусмерти. Глаза Тома расширились. – Ты будешь плакать, – сказал сэр Уильям. – И умолять. Умолять, чтобы я прекратил. Но я не прекращу. Если не хочешь, чтобы тебя просто-напросто избили, – придётся научиться защищаться. Понял? Ну и отлично. Тогда начнём. И они начали. Лорд Эшкомб заказал одну открытую повозку, чтобы Том мог тренироваться даже в дороге. Сами уроки выглядели отлично. Том, само собой, поначалу был неуклюж – он ведь никогда не держал в руках ничего опаснее скалки. Но как же хорош был сэр Уильям! Он объяснял всё доходчиво и, несмотря на свою жёсткость, оказался удивительно терпелив. Ни разу не прикрикнул и не выругался, пока Том изо всех сил старался усвоить разнообразные удары, защиты и парирования, которым обучал его старый фехтовальщик. Это было утомительно. Тренировки длились часами. Том натужно пыхтел. Рука его утомлялась, мышцы болели. Тем не менее некоторое время спустя он начал усваивать кое-что из науки сэра Уильяма, и я невольно ощутил острую зависть, потому что меня-то не ожидали уроки владения шпагой. В тот первый вечер, на закате, наши экипажи остановились возле гостиницы, где мы должны были провести ночь. После ужина Том снова начал тренировку. Оставался последний час до темноты. – Ладно, Бейли, – сказал сэр Уильям. – А теперь будем биться взаправду. Том испуганно указал на шпаги: – Этим? – А чем ещё, по-твоему? Букетом ромашек? – Но… Ими ведь можно ранить? – Подумаешь, пара царапин. Это всего лишь тренировочное оружие. Скукота. И я буду бить тебя плашмя. – Но что если я задену вас? Сэр Уильям откинул голову назад и расхохотался. – Смешной ты, Бейли. Определённо, ты мне нравишься. И они начали. Сэр Уильям, верный своему слову, бил Тома лишь плоской стороной клинка. Заинтересовавшись, я принялся наблюдать; несколько минут спустя я лишь поглядывал на бой сквозь пальцы, закрыв лицо руками. Салли, тоже желая поглядеть, сбежала из кружка женщин, окружавших Миэтту, но очень скоро вернулась обратно. Я не мог её винить. Бедный Том! Вскоре на нём не осталось живого места. Я видел, что делает старый учитель фехтования. Он действительно использовал лишь приёмы, которые показывал Тому в тот день. Но Том, не привыкший к этим играм со шпагами, не всегда мог парировать достаточно быстро. После второго удара промеж ног он рухнул на землю и завыл: – Аааааааауууууууу! Сэр Уильям отвёл свой клинок. – Ты прав. На сегодня достаточно. Не забудь вытереть шпагу, прежде чем убрать её в ножны. Уходя, он кивнул мне: – Эшкомб. Том лежал на траве, свернувшись клубочком. По его щекам текли слёзы. Я вынул из пояса флакон с корой ивы и поставил воду кипятиться на костре. Том был не единственным, кому в этом путешествии досталось от шпаги. Когда лорд Эшкомб вручил мне клинок, который следовало носить в Париже, я ощутил бурный восторг. Я повесил шпагу на пояс и гордо фланировал с ней весь день напролёт. Чего я сперва не осознавал – так это того, сколько неудобств доставляет этакое украшение. Шпага мешала мне. Стоило мне повернуться – и я цеплялся ею за что-нибудь. Сидеть было мучением. А при ходьбе шпага всё время била меня по ноге. И жутко оттягивала пояс. Через несколько дней Том сказал, что начал привыкать к этому, но я по-прежнему снимал шпагу по вечерам, когда садился читать. Однажды ночью, посидев у костра на улице, я забыл взять её с собой, отправляясь в гостиницу спать. Проснувшись на следующее утро, я собрался надеть шпагу, и меня охватил приступ паники. Промчавшись мимо несчастного стонущего Тома, я подбежал к почерневшему костровищу. Шпаги не было. Я оставил её рядом с бревном, а теперь она исчезла. Я искал возле бревна, под бревном, в траве. Ничего. Всё, что я нашёл, – едва заметный отпечаток клинка на покрытой инеем траве. Кто-то украл его! У меня упало сердце. Я потерял оружие, которое дал мне лорд Эшкомб. И что теперь делать? – Что-то ищете? Я обернулся. Сэр Уильям стоял, прислонившись к дереву, и полировал тряпицей лезвие шпаги. Моей шпаги. Я выдохнул. – Слава богу. Я думал, что потерял… – Вы знаете, что происходит, когда шпага мокнет, милорд? – спросил сэр Уильям. – Она… э… ржавеет? – Точно. А что хорошего в ржавом клинке? Я сглотнул. – Ничего? – Молодец, Эшкомб. Ответ верный. Он в последний раз провёл тряпицей по клинку, а потом поднял его. – Шпага – это инструмент, с помощью которого человек может защитить себя, своего короля и людей, которых он любит. Её никогда не следует оставлять без присмотра. И, конечно же, не стоит бросать её на траве, где выступает роса. Ибо потом появляется известный бич всякого солдата – ржавчина. Он оттолкнулся спиной от дерева.