— Нет, со мной, Эд. Знаешь, почему я убежала из дома в туман? — Лили тихонько всхлипнула и закрыла лицо руками. — Я все время вижу девушку. Она стоит передо мной и зовет. И она мертва, понимаешь? — Ты видишь ее только в Эйшвиле? — Да! И я так боюсь, Эд. — Тебе надо поговорить об этом с папой. — Я обнял Лилию за плечи. — Он у вас провидец, не я. — Нет, нет. — Она затрясла головой. — Я очень за него боюсь. Папа пытается защитить нас с мамой и совсем не думает о себе. И рассказывать об этой девушке ему нельзя, обещай. — Обещаю, Лили. Но ведь это не значит, что ты должна поехать со мной. — Конечно нет, — вздохнула она и вытерла слезы. — Прости. — За что? Все будет хорошо, вот увидишь. Не можешь поговорить с папой, так попроси маму, чтобы она увезла тебя отсюда на время. — Ты прав. — Лили светло улыбнулась. — Я поговорю с мамой, как только папа уедет. Вскочила на ноги, легонько чмокнула меня в щеку и умчалась, а я остался. Все слишком запуталось, и я сам не знал, к чему приведет мой путь. На закате мы попрощались с обитателями замка. Эйш тоже был одет по-дорожному и собирался отправиться в обратный путь. Лили выглядела заплаканной, а Анита стояла рядом с дочерью и улыбалась. «Счастливого пути, Эдгар, — сказала мне на прощанье. — Обними от меня Эрвинга и Эмми, передай, что я очень по ним скучаю». — Обязательно, лери Эйш, — ответил я. — До встречи, Лили. — До встречи, — ответила она и грустно улыбнулась. — Береги себя. — Выступаем! Айк Эйш стал нашим провожатым — он вел лошадь впереди, мы шагали следом, пока земли Эйшей не остались за спиной. — Здесь наши пути расходятся, — развернулся ко мне Айк. — Позволите сказать вам пару слов на прощанье, Аттеус? Я отошел с дороги следом за ним. Мы не стали уходить далеко, всего лишь сделали десяток шагов, чтобы посторонние не могли нас слышать. — Я хотел еще раз поблагодарить вас за спасение дочери, — сказал Эйш холодно. — Ваши пути пересеклись не случайно, и если кто-то мог помочь Лили, то это вы. Я бы опоздал. Война рано или поздно закончится, Эдгар, и вы приедете в Эйшвил, если на то будет воля богов. Не знаю, буду ли там я сам, сейчас все меняется, будто вода, но я желаю вам удачи, несмотря на то, что мы воюем по разные стороны. А еще будьте Аттеусом. Вашему роду везет. Хотя, наверное, это сложно назвать везением. — Вам тоже удачи, лер Эйш, — ответил я. — Какие бы сложные отношения ни связывали наши семьи, надеюсь, все мы доживем до конца этой войны. Так что, возможно, свидимся. Мы пожали друг другу руки, Айк вскочил в седло и пустил лошадь в галоп, а для нас потянулись долгие дни перехода до Самарина. Вот только то и дело я ловил себя на мысли, что постоянно думаю о Лили и беспокоюсь, как она там. Оставалось надеяться, что все благополучно. Тиана Илверту пришлось задержаться в городе, и я безумно этому обрадовалась. Снова прибыли послы из Верании, предлагали союз против Изельгарда, но Илверт отказался. Точно так же он отказался от очередного предложения Осмонда. На этот раз кроме свадьбы и Самарина оно включало часть земель Литонии, и над ним Илверт думал куда дольше. Он часами стоял перед большой настенной картой, которую отыскали где-то в отдаленных комнатах дворца, что-то мысленно примерял, водил карандашом. Предложение Осмонда было очень щедрым. Более того, можно было снова предложить королю Изельгарда объединиться против Верании, и, глядишь, из этого вышел бы толк. — Я не верю Осмонду, — говорил мне Илверт. За эти дни так сложилось, что мы почти все время проводили вдвоем, если только король не был занят государственными делами. — Ему ничего не стоит нарушить любые договоренности. — Согласна, — ответила я ему. — Знаешь, мой папа никогда с ним не ладил и в столице бывал только раз в году, в годовщину победы над Литонией. — И тем не менее именно благодаря упорству твоего отца эта победа состоялась. В короткие сроки он захватил всю Литонию от границы Изельгарда до Самарина и убедил Осмонда отменить рабство на этих землях. — Да? Я не знала, что это папа уговорил Осмонда. — Так рассказывала мне мать. — Илверт ненадолго отвлекся от карты. — Заткнись! Это уже в сторону. Видимо, призраку отца. — Что он говорит? — спросила я. — Что надо было казнить Аттеуса на месте, желательно вместе с Вейсом, — усмехнулся Илверт. — И, глядишь, он и сегодня был бы жив. — Рада, что он этого не сделал. — А он не рад. Илверт отложил карандаш и устало взлохматил волосы, став похожим не на короля, а на обычного человека. — И все равно не знаю, как поступить с Осмондом, — сказал он. — Согласиться? Кто даст гарантию, что не ударит в спину? Не согласиться? Цена будет слишком высока как со стороны Литонии, так и со стороны Изельгарда. — Кстати, старшая дочь Осмонда, поговаривают, красавица, — фыркнула я. — Ей уже пора начинать выбирать подвенечный наряд? — Скажешь тоже. — Илверт рассмеялся, и я тоже заулыбалась, чувствуя, как в груди растет тепло. — Нет, свадьба с кузиной точно не входит в мои планы. Хватит того, что мне подарили Рину. Да, Рина — это проблема, но, к моему счастью, она должна была остаться во дворце, а я тут оставаться не собиралась. — Тебе она не нравится, да? И ничего-то от него не скроешь. — А ты точно некромант? Или, как дядя Айк, провидец? Я шагнула к Илверту, он обнял меня и поцеловал. Мы не говорили с ним о чувствах, но нам это было и не нужно. С каждым днем я убеждалась, что все больше и неотвратимее влюбляюсь в того, кого должна бояться до дрожи в коленях. Он стал моим миром, моим дыханием, и больше всего хотелось, чтобы нас просто оставили в покое. Но я не стала советовать Илверту согласиться на предложение Осмонда. Пусть решает сам, хватит ли ему части Литонии или же нужна вся. К Осмонду отправилась еще пара записок. Я описывала распорядок дня Илверта, вскользь упоминала о приезде веранцев, но о чем шла речь на переговорах, не знаю, и написала, что Илверт серьезно раздумывает над предложением Осмонда. Раздумывает ведь? То-то же. Ничего действительно важного и серьезного. Пусть Осмонд думает, что я слежу. — Пойдем вечером гулять? — спросила Ила. Эти прогулки стали для нас обыденностью. Мы уходили около полуночи и зачастую возвращались под утро. А еще, чтобы на нас меньше обращали внимание, я выпросила у Ила замену сгинувшей мужской одежде. Она-то мне и пригодится. — Пойдем, — отвечал Ил, — если очередные послы не свалятся мне на голову. — Если они свалятся на голову тебе, то я сделаю то же для них. — Какая действенная угроза. Ил обнял меня крепче. Его теплое дыхание щекотало лицо, и стало так хорошо и спокойно, как не было с самого начала войны. В двери постучали. Я тут же отпрянула, отвернулась к окну, чтобы скрыть смущение, а Илверт пригласил посетителя в кабинет. — К вам Айк Эйш, ваше величество, — доложил слуга. А вот и дядюшка вернулся! Айк вошел в комнату быстро, порывисто, окинул нас взглядом, кивнул чему-то своему. — Здравствуйте, ваше величество, — поклонился Илверту. — Здравствуй, Тиана. Рад, что застал тебя в Самарине. — Я тоже рад, что вы вернулись, лер Эйш. — Ил мигом нахмурился, и стало не по себе. Когда он злился, его окутывала воистину пугающая атмосфера. — Особенно после того, как неожиданно уехали, не поставив меня в известность. — Прошу прощения, ваше величество, жизни моей дочери угрожала опасность. — Надеюсь, с ней все в порядке? — вмешалась я. — Да, Тиана. — Губы Айка тронула едва заметная улыбка. — Твой брат Эдгар передавал поклон. — Вы видели Эдгара? — Я бросилась к Айку, забыв об Илверте. — Как он? С ним все хорошо? — Тиана! Окрик Илверта заставил меня замереть на месте. Да, это наедине мы — близкие люди, но при посторонних он король, а я — всего лишь пленница в этом дворце. — Прошу прощения, ваше величество. — Я присела в реверансе. — Позволите идти? Дядя, я надеюсь, вы зайдете ко мне после разговора с его величеством. И вылетела из комнаты. Не могу сказать, что обиделась. На что обижаться? Ил действительно король, и я ему не ровня, тем более здесь, в Литонии, но заноза все-таки засела в сердце. Наверное, прав папа, и я слишком эмоционально реагирую на все, что происходит вокруг меня. Тяжелее всего оказалось дождаться Айка. Я ходила по гостиной из угла в угол, будто это могло ускорить бег времени, а когда открылась дверь, едва не сшибла дядю с ног. — Успокойся, девочка, — перехватил он меня и усадил на софу. — От того, что ты разобьешь себе нос, проще не станет. Сколько их было в моей жизни — разбитых носов и коленок? Я никогда не была спокойным ребенком, и мама-целительница измучилась меня лечить. Если бы не она, я бы щеголяла рядами шрамов. — Вы так быстро уехали, я не знала, что и думать, — сказала Айку. — Прости. — Он устало улыбнулся. — Каждый отец хочет только одного: чтобы с его детьми все было в порядке. А когда видишь, что их поджидает смертельная опасность, все планы летят в пропасть. Я украдкой вздохнула. Как там сейчас мой пана? Все ли с ним в порядке? Мама, наверное, плачет. — Дядя Айк, вы говорили, что видели Эдгара.