Тиана Ужас — вот что я испытывала после прогулки с Илвертом. Отец частенько говорил, что война — это бессмысленная жестокость, но мы с Эдгаром пропускали его слова мимо ушей, а надо было прислушаться — и услышать. Папа, папочка, как ты там? Хотелось верить — у тебя все в порядке. А сама я однажды вернусь. Нет, здесь меня никто не неволил. Наверное, если бы я сейчас захотела сбежать, то смогла бы, но не побегу одна. Это я уже тоже давно поняла. Всю ночь не могла уснуть: перед глазами стоял призрак убитого мальчика в окровавленной одежде. Было жаль его до слез, а еще я не понимала, как Илверт может существовать в этом мире чужой смерти. Если мне тошно, неужели ему — нет? Или он привык? Ко всему ведь можно привыкнуть. Раз не получилось уснуть, я оделась и вышла в дворцовый сад. Здесь было тихо и пусто. Сад выглядел безжизненным, им явно давно не занимались. Я шла по пустынным аллеям и представляла, как он мог выглядеть в лучшие годы. Вот кусты роз, которые одичали без надлежащего ухода. Вот разросшийся кустарник. И посреди всего этого — я, как пылинка на ладони мира. — Не спится? Чужой голос заставил вздрогнуть и обернуться. Илверт сидел на скамейке у небольшого фонтана. Вода лилась тонкими струями, серебрилась в лунном свете. — Не спится. — Я села рядом, расценив оклик как приглашение. — И видимо, не мне одной? — Я обычно сплю днем. Ночью призраки обретают силу, и не так-то просто заставить их молчать, а свет они не любят. Король выглядел усталым. Наверное, в последнее время это было обычное его состояние. Я сама чувствовала себя измотанной до донышка. — Ты нашел их? Убийц, — спросила робко, глядя на струи фонтана. — Да, — донесся почти безразличный ответ. — Они очень удивились моему гневу. Казнь состоится в полдень, хотя мои люди считают это сумасбродством. — Поэтому и нападают на беззащитных людей. — Да, — кивнул Илверт. — С мертвыми проще: они слушаются приказов, за редкими исключениями. А если не слушаются, их можно развеять, а они этого чаще всего не хотят. — Но без живой армии ты не справился бы. — И это тоже верно. Мы замолчали. Говорить ни о чем не хотелось, поэтому просто сидели у воды, прислушиваясь к ее ровному плеску. Постепенно пружина внутри отпускала. Я понимала, что ненадолго, но это ведь лучше, чем ничего. А еще в изумлении заметила, что начинает светать. Мы просидели так долго? — Идем. — Илверт поднялся первым. — Пора возвращаться к делам. — Тебе бы поспать, — сказала я. — Потом, это подождет. Он подал мне руку и повел к дворцу. Мы попрощались у дверей моей комнаты, и я, вопреки внутреннему состоянию, легла и уснула почти сразу, а когда проснулась, солнце стояло уже высоко. Который час? Начало одиннадцатого. Я умылась, переоделась и замерла на диване в гостиной, раздумывая, что делать дальше. В коридоре стоял шум. Я выглянула и окликнула одну из прислужниц: — Что происходит? — Так казнь же! Готова поклясться, ее глаза горели предвкушением. Какой ужас! Я хотела забиться обратно в гостиную и запереться на все замки, но показалось, что это будет трусостью. А еще хотелось посмотреть в глаза тем, кто посмел убить ребенка. Весело ли им будет умирать? Поэтому наступила на горло страху и вклинилась в общее море людей. Оно снова вынесло меня на балкон. Видимо, здесь все вопросы решались на главной площади. И помост для казни уже соорудили, только не было палача. Зато вокруг бушевала толпа. Никогда не могла понять, чем людей привлекает вид чужой крови. За спиной тарахтели служанки. — Ой, не думаю, что этих четверых казнят, — говорила одна. — Развлеклись парни немного, и что с того? В Самарине такое происходит каждый день. — Кто знает, чего ожидать от некроманта, — ответила вторая. — Ему надо пополнять войско. Зачем кормить живых, если можно управлять мертвыми? Почему-то стало обидно. Я сжала кулаки и приказала себе молчать. Я здесь пленница и никаких прав не имею. Но как же было тяжело сдержаться! Даже язычки магии заклубились вокруг рук. А на помост вывели четверых приговоренных: двое постарше, один молодой и один — совсем мальчишка, недалеко ушедший от того, которого убил. В наступившей тишине на помост поднялся Илверт: весь в черном, спокойный, будто все происходящее нисколько его не заботило. Страшный. Если бы передо мной он стоял с таким отрешенным лицом, я бы испугалась. — Жители Самарина, — тихо заговорил король, но слышно было так, будто он кричал, — перед вами — мои солдаты, которые посмели ослушаться приказа. Они безжалостно убили ребенка и его мать, вопреки тому, что я запретил бесчинствовать в городе. Какое наказание полагается за чужую смерть? — Смерть! — взорвалась толпа. Увы, уверена, большинством из них двигало не желание справедливости, а банальная жажда крови. — Да, смерть, — так же спокойно ответил Илверт. — Эти четверо умрут, и это научит их послушанию, а моя армия пополнится новыми солдатами, которые будут знать, что такое подчиняться приказу. Какой же смерти они заслуживают? С площади полетели предположения одно кровавее другого, а Илверт страшно улыбнулся: — Ничто не может быть сильнее гнева матери, направленного на убийц ее ребенка. Поэтому будет справедливо, если она сама решит, что с ними делать. Лицо Илверта стало еще более страшным, потусторонним. Волосы взметнулись, хотя ветра не было, и всю его фигуру окутала тьма. Толпа охнула, заволновалась, отступая от помоста, а четверо приговоренных озирались по сторонам, не осознавая, что происходит. И вдруг они истошно закричали. Откуда взялись кровавые полосы на их телах, никто не понимал, вот только одежда за мгновение превратилась в лохмотья, а солдаты кричали, будто их драли когтями. Больше, больше кровавых следов — кожа лопалась, летели алые брызги. Кричали не только приговоренные, но и люди вокруг, и только Илверт посреди этого хаоса оставался спокойным. Вот рухнул один — уже без кожи, будто ее нарезали на ленточки и опустили на помост. Следом второй, третий, четвертый. Крики стихли, тела бились в конвульсиях, но прекратились и они. Тогда Илверт протянул вперед руки, и на миг я увидела черные нити, идущие от его пальцев до четырех тел. И мертвые встали. Рядом девчонка потеряла сознание. На площади тоже царил ужас, а мертвецы поклонились своему королю. — Ступайте прочь. — Илверт махнул рукой. — Скоро будет бой, и вы пригодитесь Литонии. И то, что недавно было живыми людьми, пошло вон с площади. Как теперь их назвать? Умертвия? За ними тянулся кровавый след, а люди шарахались в стороны. — В следующий раз, — прозвенел голос Илверта, — подумайте, прежде чем ослушаться моего приказа. Подумайте и решите для себя, хотите служить мне живыми или мертвыми. Моя армия не потеряет в силе, зато вы можете потерять жизнь. И король пошел прочь. За ним двинулись приближенные, но Илверт взглянул на них, и они замерли испуганными кроликами. Король вернулся во дворец один. — С ума сойти! — пискнула одна из девчонок рядом со мной. — Как же страшно! — Ужас, — вторили ей остальные. Значит, это ужас, а чужая смерть где-то на улицах города — ничего не значащее событие? Я сжала кулаки. Молчи, Тиана. Молчи! Прошла мимо этих куриц, хотела было свернуть к своим комнатам, но постояла мгновение и пошла совсем в другом направлении. У дверей Илверта, как всегда, не оказалось стражи. Живой, а вот насчет мертвой я начинала сомневаться. Скорее всего, короля все-таки охраняли призраки, но их я почему-то не боялась, поэтому постучала в двери гостиной. Ответа не последовало. Его здесь нет? Приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Илверт все-таки был там. Сидел на диване, глядя куда-то в пустоту перед собой. Я никогда еще не видела, чтобы человека трясло, как листок на ветру. Наверное, я не вовремя, но отступать было глупо. Я вошла в комнату, подошла к столу и налила в стакан воды из графина. Протянула стакан Илверту. Тот забрал, не глядя на меня, и выпил мелкими глотками. Стакан вернулся на стол, а я села рядом с королем. — Спасибо, — сказал он тихо. — Ты как? — Прекрасно. Да уж, не скажешь. Его продолжало трясти. Я придвинулась ближе, подумала — и неловко обняла за плечи. Так мы и сидели — долго, очень долго. Казалось, что целую вечность. Наконец оцепенение будто спало. Илверт устало взъерошил волосы, я убрала руки с его плеч и отодвинулась. Странная у нас получилась компания: некромант и боевой маг, воюющие по разные стороны. Но мне хотелось быть здесь, с ним. — Ты все сделал правильно, — сказала королю. — Я знаю, но к виду чужой смерти не привыкну, наверное, никогда. И это говорит некромант. Да уж. — Они сами забрали жизни, Илверт. И их это ничуть не беспокоило. Я слышала, что говорили дворцовые слуги: подумаешь, парни развлеклись. — В этом и дело, Тиана. Они считают меня сумасшедшим, но идут за мной, пока это в их интересах. Сменятся приоритеты — и с легкостью предадут. Я чувствую себя таким слабым. И все чаще думаю, зачем в это ввязался? Кому хотел сделать лучше? И уставился куда-то в угол. — Кто здесь? — спросила я. — Мой отец, кто же еще. Единственный, кого я не могу отправить по ту сторону. — Можно? — опустила пальцы на его руку. Илверт кивнул, и я увидела. Бывший король Литонии выглядел жутко. В его груди торчал кинжал с черной рукояткой. Вокруг раны потеками расплывалась кровь. Лицо было белым, бескровным, в черных глазах застыла ненависть, губы кривились в усмешке. Я часто слышала, что Илверт похож на отца. Так вот, нет, не похож. Скорее уж на тетю Бранду, только королю не достался цвет глаз и волос его матери. Потому что призрак передо мной был страшен. Черты его лица — резкие, неприятные — говорили все о том, каким он был при жизни. Илверт Второй казался совсем другим, только сам вряд ли задумывался об этом. — Приятно познакомиться, лерина. — Мертвый король отвесил мне поклон. — Вот только как вас называть? Аттеус? Эйш? — Как ни назовите, суть от этого не изменится, — ответила я. — Уверены? Ваш отец наверняка проклинает вас, зная, чьим именем вы назвались. А родной отец проклял бы за фамилию Аттеус. Как все сложно, да? — Нет, все просто, — ответила я. — Мой отец — Эрвинг Аттеус. Это не меняет того, что по крови я — Эйш. — Знал бы Леонард, перевернулся бы в гробу. Он так ненавидел Аттеуса! И помер из-за него. А тот воспитал его дочь. Воистину, у судьбы прекрасное чувство юмора. — Тебе лишь бы зубоскалить, — холодно сказал Илверт отцу. — А что мне еще осталось? — Глаза мертвого короля сверкнули потусторонним блеском, и стало страшно. — Не бойся его. — Илверт будто почувствовал. — Он бесится от бессилия, потому что ничего не может сделать своим врагам. — Я всего лишь хотел сказать, что меня впечатлила казнь, — сказал мигом притихший король. — Теперь жители Самарина изменят отношение к своему правителю. Правильное решение. — В твоем одобрении не нуждаюсь. — Вот оно, воспитание Бранды, — обернулся ко мне мертвец. — Правда, в кого сын пошел характером, никак не разберу. Не в меня точно и не в нее. Решил бы, что изменяла, — так нет, моя кровь. Илверт махнул рукой, и рот исчез с лица призрака. Тот воздел глаза к потолку и растаял. — Он всегда такой? — спросила я. — Да, сколько я его знаю, — кивнул Илверт. — Он ненавидит мою мать и меня вместе с ней. Все время старается укусить больнее, но я привык. Самое скверное, что он не уходит на ту сторону. Какие заклинания я ни пробовал, отец все равно здесь.