«Спать!» Девчонка насупилась, но послушалась: пожелала нам доброй ночи и ушла, а Нита посмотрела на меня с материнской улыбкой. «Теперь давайте откровенно, Эдгар. Вы не против, если буду обращаться к вам по имени?» — Конечно, лери Эйш, — кивнул я. «Спасибо. Так вот, я настаиваю, чтобы вы прислушались к словам Лили. Верите или нет, она ждала вас. Ничего мне не говорила, только то и дело выбегала из замка, прислушивалась к чему-то. Я думала, она ждет отца. Муж уехал в Самарин, чтобы встретиться с королем Илвертом. Но теперь понимаю — нет, ждала дочь не его». — Лили говорила, отец не знает о ее даре? «Пока нет». И лери Эйш тихонько вздохнула. «Ее сила проявила себя недавно, и с тех пор Лили сама не своя, — продолжила она. — Это тяжелый дар, но моя девочка справляется. Она сильнее, чем кажется». — Да, я уже заметил. — Мне вспомнился наш долгий нелегкий путь. — И она тоже по-своему спасла нас. Лери Эйш, я хотел попросить у вас магический конверт, чтобы написать отцу, если есть такая возможность. «Да, конечно, — кивнула она. — Увы, в Литонии тоже почти не осталось магии, но пара магических писем найдется. Я не думала, что встречу вас здесь, Эдгар. Увы, и вас, и вашего отца я в последний раз видела двадцать два года назад. Изредка пишу Эрвингу, но что такое письма? С начала войны не получила еще ни одной весточки. Вы с ним — одно лицо». И она мягко коснулась моей щеки, а я улыбнулся. От лери Эйш исходила материнская забота, и я на миг почувствовал себя дома. «Жаль, мой супруг никогда не ладил с вашим отцом, — вздохнула она. — Такая давняя история, а видите, как тесен мир. И дорога привела вас к нам». — Откуда вы знакомы с моими родителями, лери Эйш? — спросил я. «Это давняя история. — Анита немного грустно улыбнулась. — Когда-то я была рабыней в этом замке, а ваш отец — военнопленным. Он защищал меня вопреки всему и стал для меня старшим братом». Я замер, не веря своим ушам. О том, что отец когда-то попал в литонский плен, слышал лишь раз и не стал расспрашивать, заметив, что тема ему неприятна. «А потом все переменилось, — продолжила Нита. — Старая хозяйка замка и ее старший сын умерли, лери Амелинда вышла замуж за Эрвинга, а я — за младшего сына хозяйки. Айк всегда говорил, что рано или поздно очередной Атгеус окажется в Эйшвиле, а я не верила. Мой супруг тоже провидец, дочь унаследовала его магию. Как поживают родители? Как Тиана и Ники?» — Тиана сбежала из дома на войну, — вздохнул я. — За все эти дни так ее и не нашел. Мама в замке с братом, от отца тоже давно не получал вестей. «Да, кто же мог подумать, что снова будет война? Айк — и тот не сразу поверил, когда в видениях увидел возвращение Илверта. А как лер Вейс с супругой? Слышно что-то от них?» — Когда я уезжал из Изельгарда, ничего слышно не было. Дядя Ник куда-то исчез, оставил лишь письмо. Думаю, он пытается прорваться к Илверту. А как его супруга, не знаю. «Представляю, как расстроена лери Бранда. Она, конечно, суровая женщина, но Илверт ведь ее сын. Ни одна мать не хочет, чтобы ее ребенок воевал». — Согласен. Ни одна. «Но что это я? — Анита всплеснула руками. — Вы устали, Эдгар. Давайте дам вам бумагу для письма, и отдыхайте. Утром наговоримся. Подумать только! Эдгар Аттеус». И она счастливо улыбнулась, а я почувствовал себя дома. Остаток вечера потратил на письмо отцу. Попытался описать битву с Илвертом и магическую аномалию, встречу с Лили и путь в Эйшвил. Бумаги едва хватило, а послание наконец-то отправилось к папе. Ответа я не стал дожидаться, потому что действительно смертельно устал. Лег и почти сразу уснул, а во сне видел странные переплетающиеся тени, они принимали различные очертания, среди которых в основном были лилии. ГЛАВА 21 Бранда Самая тяжелая участь в мире — ждать, едва веря, что дождешься. Мои дни вдруг стали пустыми, даже хотелось биться головой о стены. Ни строчки, ни словечка от Ника или от Илверта. Такая пустота, что хоть вой. Я никогда не думала, что снова испытаю ее. Верила — это чувство беспомощности и никчемности перед судьбой осталось в прошлом, а оказалось, даже после пятнадцати лет счастья можно потерять все в один миг. Сначала уехал Илверт. Я верила, что он вернется, а Ник не верил — и оказался прав. Ник сразу отправился за сыном и тоже исчез. Дни ожидания сменились пониманием: они не вернутся. Ни Ник, ни Ил. Надо искать, рыть землю, переворачивать горы. Но для начала надо позаботиться о дочерях. Джанет и Мелоди. Все, что у меня осталось. И был единственный человек, который мог о них позаботиться: Эрвинг. Но и его замок опустел. Дочь и сын сбежали на бессмысленную войну, которую развязал мой мальчик, и Эрвинг отправился за ними. Как и Ник. А я… Я рвалась в Истор. Чувствовала — мое место там, но прислушалась к Амелинде и задержалась в замке Аттеус. Потом думала, что зря. Ох, как зря! Но сделанного не воротишь. Сначала пришло письмо от Эрвинга. Он писал, что уверен — Ник у Осмонда. Я собралась в тот же вечер. Почти ничего с собой не взяла, только смену белья и пару платьев. Надо торопиться, пока не поздно! Амелинда вошла в мою комнату, когда я уже завязывала дорожный мешок. — Подожди до утра, Бранда, — взмолилась она. — Ты ведь понимаешь, какая долгая дорога впереди. Ночью ехать опасно. — Плевала я на опасность, — ответила отрывисто. — Мой муж у Осмонда. Это все, что имеет значение. И либо брат отступится, либо я ему всю бороду выдеру! Амелинда тяжело вздохнула. — Хорошо, — сказала она вдруг. — Тогда подожди, я прикажу собрать мои вещи. — Зачем это? — насторожилась я. — Поеду с тобой, — с мягкой улыбкой ответила супруга Эрвинга. — Ники уже взрослый, справится с замком, а Нику может понадобиться моя помощь. Вряд ли ты так просто найдешь в столице мага-целителя. Да их вообще почти не осталось! Оказывается, Эмми, как и я, была уверена, что с Ником далеко не все в порядке. Я поначалу хотела отказаться. Представила, что скажет по этому поводу Эрвинг. И мои дочери ведь оставались здесь. А потом вдруг сказала: — Спасибо. Я ценю твою помощь, Амелинда. И начались приготовления. Эмми отдавала последние распоряжения младшему сыну, а я позвала к себе Джанет и Мелоди. Девочки выглядели расстроенными и смотрели на меня так, будто бросаю их на произвол судьбы. — Не беспокойтесь так. — Поцеловала одну и другую. — Я скоро вернусь вместе с папой. А пока берегите себя и помогайте Ники Аттеусу справляться с замком. — Мамочка, не уезжай! — заревела Джанет, а я всегда считала ее более рассудительной, чем Мелоди. — Если я не поеду, с папой может случиться беда, дорогая. — Я погладила ее по голове. — Тогда возвращайся скорее, — вздохнула Мелоди. — Обязательно. Я люблю вас, родные. Еще раз расцеловала дочерей и пошла прочь, чувствуя, как разрывается сердце. Один мой ребенок сейчас где-то в Литонии воюет за трон, который еще никому не приносил счастья. Двое других остаются здесь, в замке Аттеус, без присмотра, муж на волоске от гибели, а еще… Опустила руку на живот, тяжело вздохнула. Это изначально была глупая идея, и я все время опасалась, что она плохо закончится — моя четвертая беременность. Никто не знал. Ни Ник, ни девочки. Даже Амелинде я не сказала, хоть она и была целительницей. Скажу, когда нельзя будет скрывать, если к тому моменту со мной и малышом ничего не случится. Да, дурная затея — беременеть в сорок лет, но я была так расстроена отъездом Илверта, что забыла обо всем на свете и свое интересное положение заметила лишь недавно, вспомнив, что уже три месяца не наступают женские дни. Тогда и обратилась к целительнице — обычной, не магичке, как Амелинда. Она и подтвердила мои подозрения. Три месяца. Шел четвертый. Ник бы сошел с ума, если бы узнал. А если он никогда не узнает? Стало до того горько. — Ты готова? — Амелинда подбежала ко мне. За ней следовал серьезный и суровый Ники. Хоть мой супруг и Эрвинг были братьями не по крови, а лишь по войне, Ники напоминал моего мужа. — Готова, — ответила я и обернулась к юноше: — Прошу, позаботься о моих дочерях. — Обещаю, — спокойно ответил он. — Они будут в полной безопасности. Амелинда крепко обняла сына, а я заметила у двери Джанет и Мелоди. Девочки заливались слезами. Моя решимость таяла с каждой минутой, но я нужна Нику. И должна быть с ним! Поэтому еще раз обняла дочерей. А у ворот замка нас уже ждал экипаж. Я бы поехала верхом, но опасалась из-за ребенка, поэтому не стала отказываться от идеи Эмми. Мы долго махали детям из окошка экипажа, а затем замок Аттеус остался за спиной, а впереди — дорога в Истор. Я не была в столице с того самого дня, как Осмонд отправил меня, как гарантию мира, в жены Илверту Первому. Целая вечность прошла с тех пор. Я испытала все, что может человек, и даже больше, ради счастья в семье. О потерянной власти никогда не жалела — Ник и дети были моим миром. Зачем? Зачем мой сын решил разрушить все, что я создавала с таким трудом? Я не понимала до сих пор. Ил вообще мало с кем делился своими переживаниями и мыслями, иногда только с Ником, но с годами все меньше и меньше. Сын закрылся от нас, стал все чаще уходить из дома, а потом и вовсе заявил, что хочет отвоевать трон Литонии. И снова тот же вопрос: зачем? Сердце болело так, что было трудно дышать. Я представляла моего мальчика где-то там, в холодной чужой стране, и сходила с ума от беспокойства. Как он? Здоров ли? Все ли у него хорошо? Он не писал ни строчки, а все мои письма вернулись обратно. И уже когда мы подъезжали к Истору, пришло письмо, но до того сумбурное, что я перечитала его несколько раз, и такое же страшное. Все, как я и думала: Осмонд решил сделать Ника разменной монетой в своей игре. Но не учел лишь одного — меня. А еще я гордилась, что мой мальчик сумел взять Самарин. Он вырос сильным и смелым. Жаль, я не смогла научить его главному — быть счастливым. Писать длинное письмо в ответ не стала. Очень хотелось, но мы почти не останавливались, да и Илверту вряд ли это было нужно. Написала лишь, что скоро буду в Исторе и чтобы он не смел отступать. С Осмондом я справлюсь сама, а Илверт пусть разбирается с армией Изельгарда. Наконец впереди замаячили стены Истора. Я видела, Эмми тоже тревожится: ни от мужа, ни от старшего сына не было ни строчки, а от сбежавшей дочери писем ждать и вовсе не приходилось. Но Эмми держалась, держалась и я. А Истор встречал нас привычной бурлящей жизнью: криками торговцев и зазывал, воплями мальчишек, суетой и кутерьмой. Остановились мы в особняке Аттеусов. Несмотря на то что нас с Эрвингом когда-то связывали романтические отношения, мне не приходилось здесь бывать, да и сам Эри жил больше в казармах, а особняком управляла его мать. Теперь я мельком взглянула на величественное здание с большими окнами, такое же четкое и прямое, как характер его владельца. — Наконец-то, — прошептала Эмми, поднимаясь на порог. Да, наконец-то, только у меня не было времени на отдых. Я только вымылась с дороги, приказала служанке уложить волосы и помочь с платьем, чтобы выглядеть королевой, а не бедной родственницей. Но от тугого корсета отказалась — не в моем положении. Ничего, вряд ли Осмонда смутят мои округлившиеся формы. А вот Амелинда взглянула на меня удивленно. — Что, так плохо выгляжу? — усмехнулась я, поправляя перед зеркалом легкую накидку. — Нет, замечательно, — ответила она. Да, отражение радовало. Не было ни темных кругов у глаз, ни усталости — ничего, что намекало бы на мое состояние. За эти годы я отвыкла быть представительницей королевской семьи. Пора вспомнить, каково это, и дать понять Осмонду, что за моих мальчиков есть кому постоять. — Я пойду с тобой, — засуетилась Амелинда. — Нет, — тут же остановила ее. — Я могу не вернуться. Вот тогда твоя помощь пригодится. Не стоит, чтобы Осмонд видел нас вместе, хотя он, без сомнения, не глуп и быстро свяжет наш приезд воедино. Если к вечеру не появлюсь, действуй. — Хорошо, — кивнула моя подруга. — Будь осторожна. — Осторожность не для меня. Я расправила плечи, в последний раз взглянула в зеркало и вышла из дома. Меня ждал экипаж без гербов — еще одна просьба, в которой Эмми не отказала. Пора! Сердце билось, как безумное, но внешне я оставалась спокойной. Что я, с Осмондом никогда не разговаривала? Я уже не девчонка, которой можно указывать, за кого выходить замуж, кого любить и как жить. И я не боюсь.