– Закончились книги для чтения. Все мои книги остались дома, и с тех пор, как я здесь, я прочитала всего одну историю. Мне… трудно справляться со сложностями без хорошей книги. Вот и все. Беспокоиться не о чем. Он расслабляется. – Не знал, что ты такая заядлая читательница. Прости. Стоило сделать это раньше. – Ты о чем? Он поворачивается и машет, чтобы я следовала за ним. – Идем. Пора тебе познакомиться с моей библиотекой. Он произносит это с насмешкой, но для меня его слова – заклинание, которому я повинуюсь, не задумываясь. – Библиотека, – повторяю я благоговейно. Помнится, он говорил о библиотеке, когда показывал мне поместье, но увидеть мне ее так и не довелось. Эллиот смеется: – Это одна из самых жестоких шуток проклятия. Понятия не имею, что это значит, но тем не менее следую за ним по знакомым коридорам и лестницам. Мы добираемся до крыла, в которое я не ходила, и почти уверена, что оно находится рядом с личными покоями короля. Пока мы медленно и размеренно шагаем по коридору, я удивляюсь, насколько здесь чисто. Похоже, обитатели, которым я поручила уборку, отнеслись к своим обязанностям со всей серьезностью и решили продвинуться дальше общественных зон, выбранных нами для исполнения плана. Не знай я их, решила бы, что Эллиот и его стая начинают гордиться своим поместьем. Коридоры становятся все у́же, и мне приходится подойти к Эллиоту. Из-за окутывающей нас тишины и оттого, что он рядом, я ощущаю его близость как никогда. Мы одни в крыле, в котором я не бывала, во время ходьбы наши плечи соприкасаются. Я прочищаю горло. – И как прошел урок танцев? Он смотрит на меня с полуулыбкой: – А ты как думаешь? Это была пытка, как и все остальное в твоем плане. Несмотря на сделанный выбор слов, голос его звучит легко и весело. Этого достаточно, чтобы напряжение, сковывавшее тело, чуть ослабло. – Похоже, он прошел продуктивно. Эллиот пожимает плечами. – Я выучил галоп, вальс и польку. Мы пытались выучить что-то под названием кадриль, а затем котильон, даже привлекли несколько волков из стаи, чтобы они учили танец вместе со мной, но все закончилось беспорядком. Я пытаюсь вообразить себе такое зрелище и почти жалею, что пропустила его. С трудом представляю, как неловко стало бы Серой и Чернобородому, если бы их вызвали на урок. Групповые танцы вроде кадрили и котильона довольно сложны для новичков. – Трех танцев должно хватить, – подытоживаю я. – У тебя появится много поводов пообщаться с Имоджен, и этого должно быть достаточно, чтобы прояснить твои намерения и увлечь ее тобой. – Я вымучиваю подобие улыбки, но сердце не желает притворяться. Спасая меня от дальнейшего развития этой темы, Эллиот останавливается перед закрытой дверью. – Вот мы и пришли. Мой пульс учащается от предвкушения, король толкает дверь, являя темное помещение, и нащупывает что-то у стены. Через мгновение шары, парящие над бра, заливают скромное пространство теплым светом. В нем имеется несколько зон с диванами, а стены, разделенные несколькими высокими окнами, заставлены книжными шкафами, тянущимися от пола до потолка. У каждого окна стоит мягкое кресло, и все во мне молит сразу же забраться на него с книгой. Я прохожу глубже и верчусь, чтобы охватить взглядом огромное количество книг. – Моя библиотека, – произносит Эллиот мрачным тоном, стоя со сцепленными за спиной руками. Я замечаю выражение его лица и хмурюсь. – Почему у вас такой недовольный голос, мистер Рочестер? У него ходят желваки. – Каждая из этих книг написана человеком. Моя радость несколько блекнет, грозя совсем улетучиться. – Человеком. Представителем презираемого тобой вида. Он делает несколько медленных шагов к одному из книжных шкафов. – Эти книги – вымысел, Джемма. – О, так у тебя теперь проблемы и с художественной литературой? Он растягивает губы в невеселой улыбке, устремляет взгляд в никуда, а тон его голоса становится напряженным: – Просто в них… столько чувств. Мне не нравится, как на них реагирует мое тело. Его ответ меня поражает и несколько умаляет мое негодование. Я подхожу к нему ближе. – Значит ли это, что ты пробовал их читать? – Порой бывало ну очень скучно, – произносит он уклончиво, пожимая плечами. – И как именно твое тело реагировало на прочитанное? Внезапно мне становится жарко, мой вопрос звучит неуместно, учитывая, что в памяти еще свежи мои собственные порочные фантазии о вымышленном графе Эллиоте. Однако он, похоже, не находит в моем любопытстве ничего непристойного. – Я чувствую то, чего не чувствую в облике волка. Книги дают мне опыт, которого у меня быть не должно, эмоции, которые мне не принадлежат. Они доносят слова, вызывающие слезы, разбивающие сердце, хотя физически со мной ничего не происходит. Это человеческое колдовство, с которым я связываться не хочу. Его ответ одновременно и забавляет, и печалит меня. – Эллиот, это называется эмпатией. Это не колдовство. Уверена, и у волков, и у неблагих фейри тоже есть чувства. – Не такие. Мы ощущаем страсти, порожденные инстинктами. Но страницы в этих книгах… – Он качает головой. – Не могу этого объяснить, они оказывают на меня сильное влияние. – В этом-то весь смысл, – сообщаю я. – Вот почему существует вымысел. Он переносит нас в места, которые мы никогда не посетим в реальной жизни, позволяет испытывать эмоции и переживания, которые, возможно, нам никогда не испытать. Здесь нечего бояться. Жаль, ты не воспринимаешь художественную литературу как благословение, которым она может стать. – Благословением? И как же? – Ну, книги на самом деле могут порождать неприятные эмоции. Печаль, утрату, горе. Но еще они могут дарить радость. Счастливые концовки и исходы, которых тебе не видать. Он несколько мгновений спокойно меня изучает. – Так вот почему ты так любишь читать? Он пристально на меня смотрит, и я понимаю, что обнажила себя. Показала одно из своих уязвимых мест. – Да, – шепчу я. – Я читаю, чтобы получить счастливый конец, которого у меня не было. Эллиот подходит ко мне, сокращая расстояние между нами, и чем ближе он становится, тем теплее становится его взгляд. – Стоит ли оно того? Мое сердце бешено бьется от его близости. Возвращаются образы графа Эллиота, и от этого мои губы покалывает. – Ты о чем? – Ты испытываешь чужую боль. Испытываешь радость, любовь, получаешь счастливый конец, но все это исчезает, как только закрываешь книгу. Оно того стоит? Или после каждой новой книги реальность кажется все холоднее и неприветливее? Не лучше ли вообще ничего не чувствовать? Я с трудом сглатываю. Почему у меня такое чувство, что в этом вопросе есть скрытый смысл, и за его словами таится нечто такое, чего я не понимаю? Так или иначе я могу поделиться с ним лишь своей правдой. – Да, оно того стоит. Жизнь без чувств – не та, которую стоит прожить. Да, больно возвращаться к обыденности после того, как тебя унесла прекрасная фантазия, но, по крайней мере, какое-то время эта фантазия была моей. Не имеет значения, что она нереальна и реальной никогда не станет. – Фантазии никогда не воплощаются в жизнь, да? Я изучаю его лицо и размышляю над его словами. Понятия не имею, какой смысл в этот вопрос вкладывал Эллиот, но я в нем вижу все, от чего отказалась, – от веры в романтическую любовь и постоянство мужских сердец. От веры в мир, в котором друзья меня не презирают, а любимые люди всегда поддерживают. Это все фантазии. Как и мир, в котором меня видят такой, какая я есть, а не какой должна быть с точки зрения общества. И шанс на свободу. Но когда копаю глубже, то прихожу к мнению, что это может стать правдой. Возможно, надежда еще теплится. Не потому ли я заключила эту сделку? Не потому ли планирую вернуться в Изолу? Если верю в то, что у меня есть возможность обрести свободу и не подчиняться общественным нормам… может, я смогу научиться верить и в остальное? Вдруг я… снова смогу поверить в любовь? Опасная мысль, и я не готова с ней столкнуться. Эллиот наблюдает за мной, ожидая ответа на свой вопрос. И ко мне возвращается ощущение, что за ним таится что-то еще. То, что одновременно непоколебимо и хрупко. И если я вытащу это на поверхность, запрятать обратно не выйдет. Поэтому, вместо того чтобы докапываться до истины, я делаю то, чего в его присутствии обычно не допускаю. Я надеваю свою маску. Небрежно пожав плечами и натянуто улыбнувшись, говорю: – Кто знает, что воплощается в жизнь, а что нет? Лучше покажи мне, какие книги ты пытался прочесть.