Мысль о гостях наполняет меня ужасом. Я уже знаю, что буду вынуждена терпеть общество Имоджен. После того как я отправила ей приглашение, мы несколько раз обменялись письмами, и я посеяла все нужные семена, которые невольно дали плоды. В ее последнем письме она заверила меня, что для знакомства с мистером Рочестером выбрала самые влиятельные семьи города, что, насколько понимаю, расшифровывается как «семьи, представляющие наименьшую угрозу для ее брачных планов». Ну или «жители города, которых я отчаянно не люблю». Приготовления идут полным ходом, и я, раздумывая о предстоящем ужине, решаю заняться своим нарядом и прической. Я так и не набралась смелости вернуться в отцовский дом, чтобы забрать какие-нибудь вещи, поэтому продолжаю перебирать одежду в гардеробе. Сегодня выбор падает на платье цвета шалфея, крой у него такой же простой, как у остальных: без украшений и с глубоким вырезом впереди и сзади. Я привыкла к мягким тканям и многослойным юбкам, потому почти сожалею, что не попросила Амели сшить и мне новые платья, пока она устраивала примерку королю. Ох, король. Дьявольский человек-волк. Желудок сжимается от осознания того, что сегодня придется с ним увидеться. Увидеться, сесть за один стол и обсуждать планы. Я не стану полагаться на то, что Эллиот озаботится успешным течением ужина. Разумеется, если меня не будет, он скажет что-нибудь не то, будет вести себя неподобающе или еще до подачи первого блюда рявкнет, чтобы гости убирались восвояси. Я попросила Чернобородого отнести ему лист с правилами этикета, которым нужно следовать на званом ужине, но кто сказал, что король вообще его читал? «Да ради всего святого! – думаю я и корю себя за несообразительность. – Почему мы не устроили репетицию ужина?» Ответ очевиден: я избегала Эллиота, отказываясь даже переступать порог его гостиной, да и он явно тоже избегал меня. Если ужин пойдет наперекосяк, мне останется винить только себя. Или его. Нет, точно его. Изучаю свое отражение в зеркале и разрешаю себе тревожиться, пока не досчитаю до пяти. Один. Я надеваю маску невозмутимости и слежу за тем, как она садится. Два. Лоб разглаживается, плечи расправляются, но не расслабляются, а на губах появляется надменная улыбка. Три. Это всего лишь ужин. С ужином я справлюсь. Четыре. Не нужно будет много говорить. Имоджен точно всех заболтает. От меня потребуется направлять разговор, если появится необходимость. Пять. Мы с Эллиотом вряд ли обменяемся более чем парой слов. В дверь комнаты раздается быстрый стук, и через секунду врывается Мика – уж в этом он преуспел. – Люди! – кричит он. – Очень нарядные люди. Сердце колотится в бешеном ритме. Они здесь. Делаю глубокий вдох и закрепляю маску покрепче. * * * Вхожу в гостиную и с облегчением обнаруживаю, что в ней пусто. Гости все еще идут по подъездной дорожке, а Эллиот, вероятно, делает то, что должен, – создает интригу своим отсутствием. Помимо этого, в список советов по этикету за ужином я включила заметки о том, как он должен себя вести, начиная с торжественного входа в гостиную после прибытия всех гостей. Первыми в комнату в сопровождении нанятого нами лакея входят Коулманы. Имоджен идет впереди, а ее мать, миссис Мэдди Коулман, семенит чуть позади. Замыкают шествие Клара и Эмбер. И снова на Эмбер шляпка, скрывающая почти все лицо. Мы с ней переглядываемся, она улыбается мне, и я отвечаю ей тем же, прежде чем обратить свое внимание на Имоджен. Она осматривает комнату с напускным равнодушием, затем переключается на меня. И опускает глаза к моему вырезу на груди. – Что это на вас надето, мисс Бельфлёр? Румянец заливает мои щеки. Я так привыкла находиться в окружении лишь обитателей поместья, которые не комментируют мою одежду, что погрузилась в невежественное блаженство. Несмотря на то что мое платье простое, из-за глубокого выреза и отсутствия корсета оно для современной моды кажется слегка откровенным. Скрывая секундное смущение под маской уверенности, я небрежно взмахиваю рукой. – Старая вещица, которую мне вручили, когда я получила работу. Такое носят слуги фейри. Она растягивает губы в довольной улыбке. – Ах, одежда прислуги. Неудивительно, что она такая… неприличная. – Неприличная – не то слово, – с усмешкой произносит миссис Коулман. Не припомню, что именно, по признанию Имоджен, ей рассказала ее мать о… о том, что произошло в Бреттоне. И не обошлось без помощи моего отца, конечно. Мне невдомек, с какой стати он вдруг счел необходимым поделиться такой личной информацией с женщиной, за которой ухаживал меньше месяца. По крайней мере, я могу благодарить Имоджен за то, что она не отсылала ему приглашение. Имоджен снова оглядывает комнату. – Итак, где таинственный мистер Рочестер, для которого я буду хозяйкой приема? – Скоро будет, – сообщаю я как раз в тот момент, когда в комнату входит еще одна семья. Эта пара мне едва знакома – Дэвидсоны – муж и жена средних лет. Имоджен, Клара и их мать идут поприветствовать их, и они переговариваются вполголоса. Ловлю на себе прожигающие взгляды Дэвидсонов и слышу плохо скрываемый шепот миссис Коулман о моде фейри. Я стискиваю зубы. Эмбер тихонько подкрадывается ко мне бочком, и я чуть не вздрагиваю, когда она обращается ко мне: – А я думаю, что твое платье прелестно, – произносит она тихим, тонким голоском. Невзирая на ее наряд, она кажется зрелой молодой женщиной с хорошим воспитанием. – Обожаю моду фейри, хотя в Верноне она не так популярна. Я смотрю на нее с улыбкой. – Очень жаль. – Возможно, раз ваш работодатель в городе, Вернон станет более открытым для влияния фейри, как и некоторые другие города. – Хотелось бы надеяться, – бормочу я, зыркая на сплетничающую толпу. В коридоре раздаются шаги, и в гостиную входят последние гости. Мне требуется недюжинное самообладание, чтобы не застонать. В комнату входит миссис Астон и изучает обстановку, широко раскрыв глаза от удивления. Ее муж куда сдержаннее оценивает меблировку и оформление помещения, а вот третий член их семьи пристально смотрит на меня. Святые выси. Это Гэвин Астон, презренный человек, которого я встретила в книжной лавке. Он шагает ко мне с улыбкой от уха до уха. Прежде чем успеваю отреагировать, он берет мою руку и запечатлевает на ней поцелуй. – Мисс Бельфлёр, прошло слишком много времени. Его мать останавливается чуть поодаль. – Не верится, что я в доме фейри. Понятия не имела, что они такие цивилизованные. Полагаю, Эдвард, стоило взять с собой детей. Ее муж фыркает. – Осмелюсь предположить, что они бы вели себя не лучшим образом. – О, ты совершенно прав, – соглашается миссис Астон и поворачивается ко мне: – Так здорово, что вы решили устроиться на работу к фейри, хотя ума не приложу, зачем вам это понадобилось. Я была уверена, что вы планируете стать замужней дамой, а не старой девой. Гэвин отпускает мою руку и похлопывает свою мать по плечу. – Женщина может думать и о браке, и о работе, мама. На дворе новая эпоха. Миссис Астон пытается выдавить улыбку, но та больше похожа на гримасу. – Полагаю, ты можешь быть прав, дорогой. Гэвин снова смотрит на меня. – Я, например, считаю, это замечательно, что вы решили устроиться на работу. По-моему, это воодушевляет, когда женщина доказывает, что она упорно трудится наравне со мной. Меня охватывает удивление. Его слова прозвучали… разумно. И даже походят на комплимент. Возможно ли, что у меня сложилось неверное впечатление о Гэвине Астоне? – Само собой, замужем вам работать не придется, – добавляет он. – Но я думаю, что работа – самое привлекательное увлечение для молодой леди. Эдакий способ познать мир за пределами платьев и танцев. И тут я понимаю, что первое впечатление оказалось верным. Гэвин Астон – болван. – Вы неправильно поняли, сэр. Моя работа – не увлечение, которым можно занять свободное время до похода к алтарю, а полноценная альтернатива браку. Миссис Астон резко вздыхает. Ее сын, однако, весело качает головой: – Умна и весела. Мисс Бельфлёр, вы настоящая находка. Мои плечи напрягаются от нахлынувшей ярости, я уже открываю рот, чтобы ляпнуть что-нибудь неприемлемое, но меня спасает возникающая в дверях фигура. У меня перехватывает дыхание, ярость улетучивается, в лице не остается ни кровинки. Эллиот.