МУМ, Мариан Янсен, так тепло приветствовала китайских ученых, что я без труда заключила, что они предлагают ей за нас изрядную кучу денег, в случае если мы годимся на вооружение их славной державы. — Ну как, вы получили необходимую вам информацию? — громко и жизнерадостно спрашивает она иностранных белохалатников. Тер Борчт сердито сопит, сидя за своим столом. Она бросает на него вопросительный взгляд, кивает в нашу сторону и справляется у всех присутствующих (нас, разумеется, она не спрашивает): — Они пошли на взаимодействие? — А как ты думаешь? — отвечаю я ей вопросом на вопрос в ту же секунду, как Белый-лабораторный-халат говорит: — Нет. Мариан достает из кармана персональный микрокомпьютер: — Я же говорила, что у меня на них собрана доскональная информация. Но насколько я поняла, вы хотели войти с ними в интерактивный контакт. Теперь я с радостью предоставлю вам всю необходимую информацию. Так, значит, какие были у вас вопросы? — Их скорость полета? Мариан щелкнула персональным электронным органайзером: — Вот эта — Макс, — показывает она на меня, — с легкостью превышает скорость двести миль в час в горизонтальном и вертикальном полете вверх. Скорость в полете вниз — больше двухсот шестидесяти миль. Цифры явно произвели на иностранных гостей большое впечатление. По шее у меня начинают бегать мурашки. — Как высоко они могут летать? — Документированы полеты Макс на высоте примерно тридцати одной тысячи футов над землей. Но там она может оставаться ограниченное время. Ее потребность в кислороде в состоянии гибко меняться в зависимости от высоты полета. Нормальная комфортная для нее высота обычно между пятнадцатью и двадцатью двумя тысячами футов. Белохалатники восхищенно переглядываются и записывают все это в блокноты. Один вносит цифры в калькулятор, что-то подсчитывает и показывает остальным результат. Чувствую устремленные на меня взгляды Надж и Ангела. Но мне на них смотреть тяжело. Клянусь, эта шпионка выудила все цифры из моего чипа, который я заставила доктора Мартинез любой ценой достать у меня из руки. Между тем главный иностранец, очевидно, что-то прикидывает: — А какой вес она может поднять? — По моим сведениям, в течение часа они могут нести до четырех пятых собственного веса, — отвечает ему Мариан, — а половину собственного веса могут нести неограниченное время. Она что, наши рюкзаки взвешивала? — Какой у них процент жира по отношению к мускульной массе? Хорошо ли они плавают? Не думаю, что стоит им сообщать о способности Ангела дышать под водой. — Я полагаю, они обладают нормальной среднестатистической способностью плавать, но с повышенной выносливостью. Процент жира по отношению к мускульной массе низок. Возьмите, к примеру, Макс. При тонкокостной структуре главная составляющая ее конструкции — это мышцы. «Главная составляющая ее конструкции…» — как будто я по схеме на конвейере собрана. — Но вы гарантируете, что они могут плавать? И не тонут? Мариан трясет головой: — Пористая структура костей делает их исключительно легкими. К тому же легкие у них снабжены дополнительными воздушными пазухами. Поэтому они просто не в состоянии утонуть. — Сколько можно бездарно тратить время! — перебила я их скучающим голосом. — Какой смысл все это обсуждать, если не требует доказательств, что мы ни под каким видом ни для кого не будем оружием. — Правильно, — подхватывает Надж, — я не собираюсь быть ни бомбоносителем, ни живым снарядом. Молодец девчонка. Пусть знают, что у нас есть принципы! — Вы будете делать, что вам будет приказано, — холодно пытается обрезать нас МУМ. — Я уверена, мы найдем средства мотивировать вас к исполнению приказов. Мне тут же приходит в голову, что если они начнут мучать мою стаю, я буду на все готова, только бы они моих ребят не трогали. Но здесь опять-таки лучше держать язык за зубами. — Должна вас заранее предупредить. Мы задарма работать не будем. Нам извольте брильянты, каникулы на Гавайях, телики с плазменными экранами и лучшие на свете чизбургеры. И это только для начала. Азиаты с готовностью закивали, обнадеженные всеми признаками того, что мы сдаемся. Бедняги, у них в Китае, наверное, совсем нет чувства юмора. Особенно черного юмора. Или они просто тупицы. 103 — Достаточно, — резко оборвала меня Директор и вежливо повернулась к китайцам. — Мы с удовольствием предоставим любую необходимую вам дополнительную информацию, а тем временем займемся серьезной корректировкой дисциплины. — Чего корректировать-то. У меня два рычага: рычаг агрессии и рычаг уверенности в себе. Верти — не верти, ничего не изменится. А из этих двух, пожалуйста, выбирайте на здоровье. Не обращая на меня никакого внимания, МУМ выпроваживает иностранцев за дверь. — Могла бы быть и поумнее, — набрасывается она на меня, вернувшись назад. — Твоя жизнь зависит от твоей покладистости и сговорчивости. От готовности сотрудничать с властями. — Ни о какая жизнь и речи не быть может! — орет тер Борчт. — Они все считай есть уже мертвые. Но на него МУМ тоже не обращает внимания. — Мы конструировали тебя, Макс, так, чтобы твой интеллект был на чрезвычайно высоком уровне. Пока твой мозг развивался, стимулировали электричеством синаптические нервные окончания. — Почему же я тогда не могу телик запрограммировать? Мне показалось, что Тотал тяжело вздохнул, но я решаю пока глаз на него не опускать. — Настало время пошевелить, наконец, мозгами, — продолжает она, поджав губы. — Доктор тер Борчт — далеко не единственный человек, желающий вам смерти. У вас есть только одна возможность продолжать жить — это сотрудничество с китайцами. Я уставилась на нее в глубоком изумлении: — Как ты только жить можешь? Где твоя совесть? Ты готова продать детей, чтобы иностранное государство использовало их как оружие. Возможно, оружие против Америки и американцев. У меня в голове не укладывается. Ты, наверно, все уроки этики и морали в школе прогуляла. И потом, как тебе только достало наглости называть себя матерью. Да в тебя хоть бочку эстрогена[22] закачай, ты все равно никогда матерью не станешь. А как насчет их матерей? — Я махнула рукой в сторону стаи. — Пожалуйста, скажи мне, что их матери на тебя не похожи. — Их матери — никто. Яйцедоноры. Лабораторные ассистенты, дворничихи, кто под руку попадался — всех брали. В том-то и задача была, чтобы из всякой дряни суперрасу создать. Слышишь, из мусора! Чувствую, как в голову бросилась волна крови. — Уверяю тебя, вы преуспели. Потому что мы и есть суперраса. И, если ты, не дай Бог, действительно мне мать, лично я произошла именно от дряни и из мусора. Директор хлопает в ладоши, и флайбои у двери делают шаг вперед. Ари и остальные тут же подтянулись, и по их лицам я вижу: они внутренне приготовились к драке. — Макс, ты еще ребенок, точнее, подросток, — она, по всей вероятности, очень старается контролировать свой гнев. — Немудрено, что ты не видишь большой картины. Ты по-прежнему ставишь себя в центр вселенной. Пора понять, ты только малая песчинка, и в общей картине жизни ты ничего не значишь. — И что с того? Разве это значит, что я не человек, что со мной можно делать все, что тебе взбредет в голову? Нельзя! Нет у тебя такого права. Но ты и в другом ошибаешься: я не песчинка. Я, Максимум Райд, и я много значу и для людей, и для мира. Это ты — жалкая, холодная, никому не нужная каменная баба. Ты состаришься и умрешь в одиночестве и будешь гореть в аду вечным огнем. Не могу себя не похвалить: моя обвинительная тирада прозвучала куда как мощно. Особенно, если учесть, что я не особенно уверена в существовании ада. Но если не в ад, то во что я точно верю, это в ведьм. Тем более, что одна из них стоит здесь прямо передо мной. — Вот-вот, именно такое отношение я и имею в виду. Учти, твои детские оскорбления меня ничуть не задевают. Или ты будешь делать, что я тебе приказываю, или умрешь. Такой вот простой у тебя выбор. — А я тебе говорю, что у меня достаточно интеллекта, чтобы понимать, что так просто никогда ничего не бывает. И в этом только одно из миллиона различий между нами. К тому же я с охотой сделаю все еще более сложно, чем ты себе это можешь представить. В моем голосе звучит нескрываемая угроза, кулаки сжаты, глаза сверкают. Она даже отшатнулась. — Видишь ли, мамаша. То, что ты меня сделала, отнюдь не означает, что ты обо мне хоть какое-то представление имеешь. Ты обо мне ни хрена не знаешь. Ты себе даже представить не можешь, на что я способна и чего я уже достигла. И вот тебе короткая информация: чипа больше нет. Так что все свои датчики и передатчики, локаторы и радары можешь спокойно нести на помойку. Ее взгляд быстро скользнул по моей руке. Я понизила голос и уставилась ей прямо в глаза. По всему видно — она из последних сил старается не отвернуться. Я такая злая, что, подойди она сейчас ко мне, я ее на части разорву. — Но учти, мамаша, ты еще узнаешь, на что я способна. — Я уже больше не кричу, а говорю мягким и чуть ли не нежным голосом. — И тебе до скончания дней твоих от этого будут сниться кошмары. На скулах у нее гуляют желваки, и она судорожно дышит. Постепенно она берет себя в руки: — Макс, ты напрасно тратишь время. Ты не можешь причинить мне боль. В ответ я только усмехаюсь. И подождав, пока наступит полная тишина, коротко бросаю ей: — Ошибаешься, могу.