«Да. Я над этим работаю. Как и над многим другим. Но это чертовски сложно. И Джек меня не интересует». Вздохнув, я оборачиваюсь. Но там, где стоял Джек, пусто, только одинокая взлетно-посадочная полоса и лимузины. И они слишком далеко отсюда, чтобы он успел добраться до машин за такое короткое время. Кроме того, я бы услышала звук его шагов. – Я знаю, тебе не нужна моя помощь, – звучит его спокойный голос прямо возле меня. Я вскрикиваю от неожиданности и кручу головой. Клэр смотрит с открытым ртом на пятно справа от меня. Я щурюсь. Видно только легкое мерцание. Едва заметное. И вдруг что-то теплое гладит тыльную сторону моей руки, дотрагивается до пальцев и снова исчезает. Я задыхаюсь и борюсь с желанием снова закричать. Джек может становиться невидимым? В Библии Фаррана нет ни слова о подобном даре. Дуновение ветра щекочет левое ухо. – Я расскажу в машине, если ты пойдешь со мной, – шепчет он. Так близко. Но я до сих пор ничего не вижу. Вообще ничего. Я медленно протягиваю руку и сталкиваюсь с чем-то. Кожа. Посреди воздуха нащупываю оптически несуществующие скулы, вздрагиваю и ловлю мягкие короткие волосы. Ничего себе! * * * Шоссе с тремя полосами движения ведет нас мимо автосалонов и огромных супермаркетов. По словам Фаррана, до школы чуть более четверти часа от аэропорта. На вид нашему шоферу лет тридцать, может, больше, у него унылое лицо, похожее на маску. – Выкладывай! – требую я. – Как превратиться в невидимку? Прежде чем я успеваю отреагировать, он кладет руку мне на колено. Хочу сбросить ее, но она словно растворяется в воздухе. Там, где запястье Джека должно выглядывать из-под рукава куртки, видно мерцание. Но рука все еще ощущается на колене. Я кусаю нижнюю губу. Думай, Эмц! Это не волшебная уловка. Нечто иное… – Мне хотелось растоптать тебя, когда ты разгадала головоломку, которую Фарран дал нам в качестве вступительного испытания. Он состроил такую несчастную гримасу, что мне пришлось улыбнуться. Напряжение между нами постепенно исчезает. – Тебе не следовало открывать рот так быстро. Я понятия не имела, что Фарран на самом деле хотел услышать. Это была чистая удача. – Удача. Ага, – он недоверчиво качает головой, – знаешь, я считал, что твой ответ не прокатит, – он ущипнул меня невидимой рукой, – но решение выбрать тебя определенно верное. В одиночку я бы не одолел такого могущественного человека, как он. – Конечно, нет, – бормочу я, и на его лице мелькает тень, – Фарран – эмпат. Он способен увидеть твою ауру и эмоции. Чтобы обмануть его, я хватаю невидимую руку, поднимаю ее до уровня глаз и замираю. Пейзаж, который пролетает мимо за окном, немного искажается, как на кинофильмах, которые зависают, тормозят, все еще показывают старую картину, в то время как начинается уже следующий эпизод. Я внезапно вспоминаю, как Дин оказался за побледневшей фигурой Эйдана. Теперь понятно. Он не может сделать это достаточно быстро. Я отпускаю руку. – Проекции! Ты строишь точные копии предметов, окружающих тебя. Безумие! Это просто невероятно! – Но я не так невероятен, как ты, – говорит он под впечатлением, – Эмма, только Фарран понял это сразу, когда Николас представил меня ему в онлайн-видеоконференции два года назад. С тех пор я мечтал обучаться у него лично. Не знаю, что сказать на это. Рука снова становится видимой, и он протягивает ее мне. – Мир? Мы воевали до сих пор? – Хорошо. Он улыбается, не показывая зубы, и убирает руку назад так быстро, будто у меня заразное заболевание. Якоб Новости Такси, которое довезло Джеймса Миллера до желтого двухэтажного дома в Кинсейле[8], было уже третьим транспортным средством, которое он использовал за последние полтора часа. Прибрежный город, довольно оживленный в это время года, находится всего в тридцати минутах от Корка. Но эти чертовы необходимые меры предосторожности… Как только Миллер входит в гостиную, сразу же стягивает с головы парик с бородой, тяжело отдуваясь. – Сперва Аарон, а прошлой ночью Колин. Не говорите мне, что эти несчастные случаи – случайность, Макэнгус! Почему главарь соколов никогда не присутствует и ему приходится разбираться с этими неприятными стычками? А сам-то как думаешь? Зачем еще ему нужна мантика? – Не вините меня! Вы же знаете, я перешел на другую сторону. – Якоб указывает на кресло перед собой, но Миллер предпочитает стоять. На его щеках появляются красные пятна, и голос становится резким. – Если бы я не убедил этих двоих нанести Фаррану удар в спину, они сейчас были бы живы! Теперь будете отрицать, что эту прекраснейшую стратегию вы с этим мерзавцем придумали, чтобы разоблачить крыс в ваших рядах и покончить с ними? Миллер слишком долго держит в кармане пиджака правую руку. Сегодня слишком жарко. Он тучный. Но капли пота струятся по лбу отнюдь не от жары, он похож на мигающий красным светофор. Якоб едва сдерживается от смеха. Бешеный бык, слепо следующий за красной тканью. Но страх Миллера можно понять. Пот стекает по его шее. Фарран выяснил, кто из его людей перешел на другую сторону, и разобрался с ними, Миллера ждет подобная участь. – Это был ваш выбор. А теперь уберите пистолет и сядьте, чтобы мы могли поговорить. Челюсть Миллера дергается. Он медленно вытаскивает оружие из кармана пиджака и наставляет на Макэнгуса. – Сможете ли вы отразить пули с помощью телекинеза? Если бы он хотел выстрелить, уже сделал бы это. – Вы уверены, что хотите проверить это? Боже, Джеймс, разве не понимаете, что ваше недоверие – просто вода на мельницах Фаррана? Они таращатся на пистолет еще некоторое время. С фырканьем Миллер наконец бросает его на журнальный столик, снимает пиджак и позволяет себе упасть в кресло. Якоб наливает ему чашку чая. – Знаю, что вы чувствуете сейчас. Но это не ваша вина. Согласно нашей последней информации, новый босс пиктов – Каллахан. Миллер вскакивает с кресла, как будто его ужалил скорпион. – Вот именно! – кричит он и в запале бьет ладонью по бедру. – Это значит, крови станет гораздо больше, чем раньше. Каллахан никогда не был брезгливым… – он игнорирует провокационный смех своего коллеги, – и после исчезновения своего сына, как говорят, стал чрезвычайно непредсказуем и капризен. Он идет на открытую провокацию. Аарон и Колин скомпрометировали себя как шпионы, игнорировали приказы Фаррана и даже угрожали уволиться, а это было огромной ошибкой. Монтгомери совершенно точно советовал им не вызывать никаких подозрений, пока план не будет приведен в исполнение. Они могли бы просто кормить Фаррана ложной информацией и выжидать. – Как будто я этого не знаю! – Миллер скрещивает руки на груди. – Говорил ведь им это сам, и не раз. Но Аарону показалось, что Фарран уже практически за решеткой, после разговора с Монтгомери. Он был тем еще всезнайкой. Боже, будь милостив к его душе. – Аминь, – Якоб усмехнулся. – Просто заткнитесь, Макэнгус! – Миллер наклоняется вперед, указывает на пистолет на столе и смотрит на него. – Я лучше застрелюсь, чем стану похожим на вас! Еще одна такая ошибка, и Миллер взорвется. Якоб вздыхает и неохотно проглатывает ответ, который крутится на языке. Сокрытие истинных чувств под покровом цинизма стало настолько обычным делом, что для того, чтобы заговорить честно, ему требуется некоторое время. – Мы на войне, Джеймс. Вы не можете винить себя за все, что идет не так. Подумайте о будущем… В коридоре слышится гул, долетающий через открытую дверь, и голос, переполненный энтузиазмом, начинает с порога: – Ты не поверишь, Якоб! Фарран… – Дэвид Штайн застывает как вкопанный, увидев Миллера, – что здесь происходит? – Макэнгус только что продемонстрировал мне, что может остановить пулю, – с абсолютной серьезностью отвечает Миллер. У Дэвида отвисает челюсть. – Без шуток! Ну, замечательно. – Нет, – рычит Якоб, ядовито улыбаясь Миллеру. – Ну! Что насчет Фаррана? Дэвид улыбнулся ему, как будто лошадь, на которую он поставил на скачках все свое состояние, только пересекла финишную черту. – Твоя дочь отправила Фаррана на больничную койку и в качестве подарка получила поездку в Нью-Йорк.