Ян смотрит на мертвую птицу и вздрагивает с отвращением. Сокол падает на землю. Только теперь я вижу, что он в одних тренировочных брюках. Брэндон застыл рядом с ним, как статуя. – Убирайся отсюда, Макэнгус, пока жива! Его угрожающий тон может соперничать с тем, что был у моего отца в самом скверном настроении. Взгляд тоже. Но я слишком озадачена, чтобы приручить монстра и обратить на него внимание. – Давай, Брэндон, – хрипло шепчу я, – покончи с этим! Но позволь Фай выйти из игры! Знаешь, смертельные угрозы теряют свою эффективность со временем, если ничего не происходит. Или тебе под силу свернуть шею только птице? – указываю на сокола у их ног. – Смертельные угрозы? – Брэндон качает головой и презрительно кривит рот. – Ты в шоке. Фарран должен тебя срочно осмотреть. Моя рука дрожит и леденеет, но я достаю телефон из кармана и ищу фотографии. – О! Что здесь? – держу дисплей перед ним. – И?.. – Мои пальцы мечутся по фотографиям. Только когда последний подходит, замечаю, что вокруг меня как минимум десять человек. Я окружена. Ноги постепенно превращаются в желе. – Финн, подойди к тренеру и скажи ему, что у Яна болит нога, а я пока попытаюсь размять его затекшую мышцу, – внезапно приказывает Брэндон, – эй, остальные, перестаньте смотреть, как будто никогда не видели девушку! Одевайтесь и выходите на поле! – Такого в нашей раздевалке точно никогда не случалось, – шутит неуклюжий мальчик с короткой стрижкой. Взгляд Брэндона заставляет его замолчать и быстро обуться. – Ни слова о том, что вы видели и слышали! Никому! Ясно? – Да, капитан! – кричат все, кроме Яна. Проклятье. Это плохо, очень. Не хочу оставаться наедине с Яном и Брэндоном. Почему только сейчас я вспоминаю, что Брэндон нейрокинетик? Лицо Эйдана, искаженное от боли после «лечения» Макмиллана, всплывает в сознании, и я вздрагиваю. Меня накажут, если я использую телекинез для самозащиты? Даже если Брэндон не применит свой дар, а Ян сдержится, у меня нет шансов против этого Голиафа. Один за другим команда исчезает в рекордно короткие сроки, и мы остаемся втроем. Ян трет полотенцем место моего удара на груди и натягивает командную рубашку Sensus Corvi. Красное пятно все еще цветет на его левой щеке. На его лбу появляется морщинка как от сильного мысленного усилия. – Макэнгус! – грубо бормочет Брэндон. Я задерживаю дыхание и защищаюсь от боли. Ян стоит рядом с ним, скрестив руки на груди. – Нужно показать это Фаррану. Что, простите? Истерический смех вырывается из меня. – Разве у тебя не хватает причин называть меня предательницей? Это твой план? Он закатывает глаза и качает головой. – Это не я, – отвечает Ян. – Совсем недавно ты шел нам навстречу из парка! – И? – Ян так внезапно хватает меня за плечи, что я едва успеваю отступить на шаг. – А ты действительно невысокого мнения обо мне, если думаешь, что я тайно раскрашиваю зеркала такими словами! Что касается сокола, как вообще бы я его достал, если живу в интернате? Считаешь, я бросил в него камнем, когда тот пролетел над Sensus Corvi? – Ты делаешь мне больно, Ян, – тихо шепчу я. Уверена, останутся синяки на плечах. К моему удивлению, его глаза расширяются, и он резко отпускает меня. – Прости, Эмма… я перестарался… – Значит, это делает кто-то еще из вашей компании. И мне плевать, только пускай не вертится возле Фай! Я поворачиваюсь и пытаюсь уйти, но Брэндон хватает меня за руку. – Не спеши, послушай меня, Эмма! – Я удивлена. Эмма? Брэндон не называл меня по имени с кануна Нового года. – Из-за тебя Дин, тренер и твой отец мертвы. Макэнгус не пользовался популярностью, но мы все восхищались им. Эйдан исчез. И никто здесь понятия не имеет, что именно произошло. Они знают только то, что вы с Эйданом прибежали к Монтгомери после Рождества, Джаред работал на него, и ты с раскаянием вернулась к воронам. Он отпускает меня и проводит рукой по волосам, – войди в наше положение! Ходят слухи, а Фарран требует нам вести себя как ни в чем не бывало. Ты мне не нравишься, ясно? И я не буду этого скрывать. Но мы не имеем никакого отношения к тайным посланиям и мертвому соколу. Эти вещи подлые и отвратительные. Твоя клевета – это оскорбление, и я хотел бы, чтобы ты немедленно забрала свои слова назад. – Брэндон! – вставил Ян. – Заткнись, она не ягненок! Дин и Эйдан могут спеть об этом песню. Я верю ему. Без понятия почему. И он прав. Фарран всегда говорил, что между воронами не должно быть никаких секретов. Тогда почему Ян не рассказал все в первый школьный день? Может, он хотел вернуть доверие остальных? Боже, почему я никогда не спрашивала, знали ли они? Потому что унаследовала гораздо больше от своего замкнутого отца, чем хотела бы! Брэндон направляется к двери быстрыми шагами. Ян пожимает плечами и следует за ним. – Подождите! – я кричу, но он уже надавливает на дверную ручку. – Брэндон, пожалуйста! Он замедляется, но не оборачивается. Останови его как-нибудь! – Так вам жаль Дина? Не меня! Наблюдаю, как Брэндон сжимает руки в кулаки, его плечи напрягаются. Безумно сложно что-то сказать. – Он убил не только своего отца, но и мою мать. После того как Дин нашел ее, он спроецировал меня перед мчащейся машиной, она пыталась уклониться. Но умерла на месте. Брэндон и Ян оборачиваются. На их лицах ужас и неверие. Но это еще не конец. – А что касается Эйдана, он застрелил Джареда в канун Нового года и выбросил моего отца из панорамного окна Фаррана. Брэндон снова стоит передо мной в двух шагах, на сердитом лице появились красные пятна. – ТЫ ЛЖЕШЬ! Эйдан любил Макэгуса больше, чем собственного отца! – ЗНАЮ! Так, как думаешь, почему он сбежал? Ты хоть представляешь себе, что я чувствую? Дверь с грохотом отскакивает от стены. Ян удивленно отпрыгивает в сторону. – Оставь Эмму в покое! – рычит Джейми с поднятым оружием. Бисеринки пота блестят на его коже. Все это время он искал меня по школе. Брэндон насмешливо улыбается мне и медленно оборачивается. – Впечатляет! Тебе в обязанности вменили защиту предателей? Лицо Джейми на мгновение застывает, только его правый глаз немного подергивается. – Да ладно, Ян, остальные ждут! – говорит Брэндон, выталкивая друга за дверь. Эйдан Нью-Йорк – Монстр. Стюардесса сжимает губы. Малиновая полоска на слегка желтоватых зубах. Приклеенные ресницы похожи на лапки паучков. Она вытягивает руку и указывает на меня острым кончиком пальца. Монстр? Я пытаюсь сконцентрироваться на слове, чтобы понять, почему меня так назвали, но чувствую только тупую боль, пульсирующую в висках, и контактные линзы, похожие на мутное стекло, скользят в глазах и затуманивают мое зрение. – Сэр, монстр. Что происходит? Внезапно она наклоняется вперед, и я прижимаюсь к спинке своего кресла. Сладкий, тяжелый запах окружает меня. Увядшие цветы, черный гроб, музыка. Нужно убираться отсюда. Сконцентрируйся! Но в голове один хаос. Как долго мы уже в полете? Который час я не сплю? Было бы так приятно просто уснуть. Ее рука касается моего подбородка, будто она тянется к слепому. Свет. Ярче молнии. Блики света на моей сетчатке. Горячо. Закрываю глаза. Музыка все еще звучит. Бум, бум, бум. Надоедливый бас. В перерывах кто-то поет. Стюардесса? Блин, я схожу с ума. Соберись, черт побери! Заставляю себя поднять веки, бороться с яркостью, сморгнуть слезы. – …пристегните ремень безопасности. Вам некомфортно, сэр?