– И чего разорался, чувствительный какой? – буркнула, поскорее прячась в лавке. За неделю, что я провела за приготовлением смесей, воздух в бывшей чайной лавке насквозь пропитался особенным, острым и душистым, ароматом пряностей. Подозреваю, что я сама им тоже несколько пропиталась и благоуханный шлейф тянулся за мной на пару ярдов. На полках в лавке затеснились красивые баночки с коричневыми этикетками, приклеенными с помощью магии. К каждой емкости была привязана карточка с рецептом приготовления блюда из маминой коллекции. Я специально выбирала те, что попроще, чтобы не отпугнуть сложной кулинарной магией покупательниц. Предложишь какую-нибудь утку в паприке и с гречишной начинкой – и больше не увидишь клиентку. А посыпать кусок отбитой говядины черным молотым перцем, перемешанным с солью, и с двух сторон пожарить сможет любая девица… даже я сама (проверить на личном опыте не успела, но инструкцию из маминого блокнота выучила назубок). Не пожалела времени и на то, чтобы расклеить по всем информационным доскам объявления, что в Питерборо начинает работу чудесная лавка пряностей, способных за секунду превратить даже самое заурядное блюдо в королевское угощение. В день открытия мне не хватало только заказанной вывески (а ведь обещал четвертого дня привезти, мошенник!)… и толпы восторженных домохозяек, решительно желающих оказаться просветленными и простым способом осчастливить оголодавшего мужа. До обеда в лавку заглянула только пара случайно проходивших мимо прохожих, да и те по старой привычке хотели купить чая. Я уже подумывала сбегать на рынок за парой фунтов черного чая – хоть перепродам, чтобы не закрывать рабочий день всухую, но звякнул колокольчик. По полу потянуло сквозняком, и дверь впустила в торговый зал Ирвина. Ученик плотника держал под мышкой прямоугольный сверток, очень похожий на завернутую в коричневую бумагу картину. – Здрасте! – улыбнулся Ирвин. – Не прошло и полгода, – недовольно проворчала я. – Только доставили. – Вы ее в столице, что ли, резали? – А? – вдруг растерялся Ирвин, будто его наставник действительно гонял в Кингсбург, чтобы изготовить вывеску для перечной лавки, и немедленно заявил: – Господин Этан велел повесить. – Хорошо хоть, не повеситься, – выходя из-за прилавка, буркнула я под нос. – Простите? – удивился подмастерье откровенному недружелюбию. В душе я, конечно, понимала, что злилась вовсе не из-за вывески, а из-за полного отсутствия покупателей. Никто не спорил, что перечные смеси – продукт в хозяйстве не первой надобности, но такого оглушительного провала никто не ожидал. Ведь ни один хороший человек, а сколько их, сволочей, все-таки проживало в Питерборо (точно не знаю, но наверняка немало), не захотел заглянуть в новую торговую лавку просто из любопытства. Появись они, без перечной баночки точно не ушли бы! Между тем Ирвин раскрыл упаковку, и моему взору предстала удивительной красоты вывеска. Название было вырезано витиеватыми буквами на специально состаренном дереве, а к уголку на невидимой магической подвеске была привязана гроздь ярко-алых стручков острого перца, словно парившая в воздухе. – Как? – видимо, заметив мое ошеломление, расплылся в улыбке Ирвин. – Нравится? – Я в шоке… – В шоке – это хорошо или плохо? – засомневался подмастерье, не догадываясь, отчего у клиентки, мягко говоря, вытянулось лицо. Пока страшный вопрос, во сколько же мне встанет по-столичному изящная красота, решила оставить и разобраться в проблеме более насущной: – Ты уверен, что вывеска для моей лавки? Заказы не перепутал? – Для вашей, – уверил Ирвин. – Но почему на ней написано «Пряная штучка»? – А что должно быть? – изумился подмастерье. – Или у меня проблемы со зрением и я читаю неправильно, или у твоего хозяина проблемы с памятью и он забыл, что ему заказывали вывеску про перец: «Острая перчинка». – Так господин Этан сказал, что «Пряная штучка» гораздо лучше вам подходит… – тут Ирвин замялся и, испуганно сглотнув, пробормотал: – Он, верно, имел в виду вас лично, а я перепутал… – Вырезал ты? – прищурилась я. – Ну как вырезал… – смутился подмастерье и заканючил: – Госпожа Алекса, а мы можем сей возмутительный факт моей небрежности скрыть от господина Этана? – А мне что делать-то? – подбоченилась я. – Понять и простить? – в глазах Ирвина читалась нечеловеческая тоска. – Ага, и называться «Пряной штучкой»? – Ну, «Острая перчинка» тоже не бог весть какое название… Извините. Придуманное вами название – выше всяких похвал. Было видно, что подмастерье попал в огромные неприятности и подумывал, куда смотаться от наставника, чтобы остаться целеньким. – Бесплатно! – сжалилась я и указала пальцем вывеску. – Я готова молчать, если она достанется мне даром! – Всего-то? – выдохнул он и тут же заулыбался. – Да забирайте! Господин Этан все равно сказал, что денег за нее не возьмет. – Серьезно? Еще бы он за это уродство золотые стребовал! Вывеска была дорогой и необычной, а название мне, как ни странно, нравилось. Про уродство сказала исключительно для профилактики, чтобы не заикнулся про деньги. Знаем мы таких дарителей! Сначала в руки силой впихивают, а потом объясняют, сколько надо заплатить за то, что потискала. – Я должен сам ее повесить! – подрядился Ирвин. – Цитируя господина Этана: «Чтобы шею себе не сломала на лестнице»… кхм… а где тут лестница? Когда торговое произведение искусства повисло на цепях и красные перчинки, плывущие в воздухе, вдруг зазвенели от дуновения ветра, то стало ясно – даже если бы вывеску действительно перепутали или потребовали горку денег и еще две монетки, выскребла бы все до последнего пенса, но обратно увезти не позволила бы. Когда работа была закончена и Ирвин убрал складную лестницу в садовый домик, то был щедро накормлен похлебкой. Откровенно сказать, кухарка из меня изрядно так себе. Над очагом я стоять не любила, но чего-то намудрила со смесью для супа и пришлось сварить ковшик на пробу. Вышла страшная дрянь, но подмастерье не жаловался, ел. Правда, жадно закусывал хлебом. – Остро? – уточнила я. – Нет, очень вкусно, – невнятно промычал он с оттопыренной хлебным мякишем щекой. Вообще, странно, потому что по рецепту похлебку надо было готовить на мясном бульоне, но мяса у меня не имелось, а бульон я варить не умела, так что сделала на воде. – Не пересолено? – услужливо уточнила я. – Может, чуточку, – деликатно объяснил он, что язык оказался сожженным напрочь. – Уменьшить соли на десять унций, – немедленно приказала я встрепенувшемуся перу сделать пометку в рабочем блокноте. Ирвин вдруг понял, что выступал в роли подопытной крысы, и обиженно посмотрел на дно почти опустевшей тарелки. – Кажется, там колокольчик звякнул! – с надеждой заявил он, желая отослать меня из кухни и избавиться от остатков обеда. – От сквозняка. – Совсем с покупателями туго? – Ирвин вздохнул и прихлебнул супчик. – Похоже, в Питерборо перец не в чести, – призналась я, что немножко начинаю нервничать из-за отсутствия покупателей. Каждая проданная баночка приближала к возвращению долга, а пока все баночки стояли на полках торгового зала. – Вам бы объявления развесить. – Развесила по всему городу. – Ни одного не видел, – удивился подмастерье. Как только он ушел, я написала новые объявления, заперла лавку и обошла информационные доски. Ирвин оказался прав, ни одного упоминания о том, что в Питерборо открылась лавка пряностей, не нашлось и в помине! Я заново развесила зазывные листовки с заголовком: «Пряная штучка! Простой рецепт семейного счастья! Добавь в жизнь перчинку!» В этот раз приклеила с помощью магии, чтобы ни порывом ветра, ни рукой завистника, ни силами дворников объявления не сорвало. А сверху наложила заклятье водонепроницаемости и свечения в темноте. Специальным магическим хитростям меня научили, как ни странно, в редакции, ведь во время работы записи приходилось вести в любую погоду и в любое время суток. Когда на Питерборо опустилась холодная осенняя ночь и на торговой улице зажгли фонари (все, кроме того, что стоял рядом с лавкой), в торговом зале зазвенел колокольчик. Я размалывала в кофемолке перечные горошины и не ждала покупателей. Так увлеклась смешиванием специй, что забыла о времени и не закрыла дверь на засов. Однако, несмотря на поздний час, морщить нос на потенциальных клиентов я просто не имела права. Вытирая руки о полотенце, как была в поварском фартуке, выглянула из кухни. В торговом зале, с любопытством оглядываясь по сторонам, стояли трое плечистых здоровяков в форме королевского флота. Что они забыли в Питерборо, где вместо реки протекал широкий ручей, а через него пафосно перебросили горбатый каменный мост, было совершенно непонятно. Может, заблудились и дорогу решили узнать? – Уберите руки от коня, – сдержанно попросила я, когда заметила, что один из поздних визитеров принялся пальцем тыкать в бронзовую статуэтку. – У вас тут пряные штучки? – поинтересовался один из матросов, ощупывая мою фигуру сальным взглядом. Ощупывать, к слову, было особенно нечего, фартук скрывал формы почище кожуха. – Хотите перца? – с сомнением уточнила я, все еще подозревая, что парни просто не осознали, в какую лавку завернули. – Да поострее! – ухмыльнулись они. Покупатели?! От радости я чуть не выпрыгнула из домашних туфель. Быстро скользнула за прилавок и засияла самой своей красивой улыбкой: – Пряных штучек у нас хоть отбавляй! Мужички переглянулись и с ухмылками подтянулись к прилавку. – Порекомендуете? – просипел коренастый. – Они все острые и жгучие! Черные, белые, красные, – перечислила я. – Вперемешку. – Вперемешку? – сглотнули они от голода. – Слоями. Снизу черная перчинка, сверху красная, а посередке – белая прослойка. Знаете? Равновеликие полоски. Матросы затаили дыхание. В глазах появился настораживающий блеск.