Горяева почувствовала опасность — она никогда не была такой бесшабашной, как Барышева, которая в десятом классе принесла родителям в подоле (а потом решила, что семь бед один ответ и женила на себе первого, кто оказался готов взять девятнадцатилетнюю бабу с ребенком). Вежливо кивнув англичанину, она встала, прошла в направлении туалета. Барышева, поколебавшись, последовала за ней. — Это кто вообще? — жестко сказала Горяева, как только за ними закрылась дверь — ты кого привела? — Норм, подруга… — Барышева прошла к зеркалам, начала прихорашиваться, потом достала пудреницу… зачерпнула ногтем, поднесла к носу, с силой вдохнула… — хорошо… Горяева резко рванула ее за рукав. — Совсем охренела? Давно начала? — Да ты чего, подруга? — Давно начала, спрашиваю? Водка, блядки твои в Турции, теперь еще и это?! — Отпусти! — обиженно дернулась Барышева — если ты не живешь, это еще ничего не значит. — А ты хочешь сказать, живешь? Кто он? Давно его знаешь? Это он тебе дал? — Да отпусти ты! — вырвалась Барышева — там и познакомилась. Он фонд представляет. — Какой фонд? — Глобальный. Какой-то там… Будущее для всех или как то там… короче, денег у них немерянно. — Это ты с чего решила? Было у тебя? — Нет — зло сказала Барышева — не было. Он какой-то… не знаю… Крис на самом деле был гомосексуалистом. Англичанка это давно бы поняла — но не русская, русские бабы просто в голове не держали, что встреченный ими мужик может быть… как бы не совсем мужиком. — И что? Что он хочет? — Он говорит — возможностей тьма. То, что мы делали… мелочи по сравнению с тем что можно. Особенно с учетом того что под тобой теперь все детские дома. — Я не услышала. — Короче, он говорит — надо несколько альбомов сделать. С детьми. Фотографии… профессиональные. — Зачем? — А кто тебе ребенка так возьмет? Товар надо лицом показывать. Особенно американцам, они не увидят — не купят. — Он американец? — Нет. Но его американцы финансируют. Там у них знаешь, какой рынок? Я послушала — охренела? Уже шестнадцать миллионов чайлд-фри. В сорок лет спохватываются… семьи нет, что делать. Гамбургерами обожралась, корова такая, вес сто пятьдесят, на такую ни у одного мужика не встанет. Плюс женские проблемы по недотраху. — Ну да — язвительно заметила Горяева — они как ты в Турцию по три раза в год не ездят. — Но ребеночка то хочется — когда Барышева шла к цели, ее было не остановить — вот, с каждой можно по пятьдесят, с кого — то и по сто стряхнуть. За здорового. — У нас здоровых за границу нельзя. — Во! Я тоже самое сказала. А они сказали — не вопрос, можно результаты обследования нарисовать. Крис вообще знаешь, что сказал? Он готов открыть грант на комплексное медицинское обследование всех детдомов области! — Это еще зачем? — подозрительно сощурилась Горяева — Ну, не знаю — сказав нужное, Барышева расслабилась — у них там как у нас, деньги поступают, надо осваивать. Тебе то что? Сделают — хорошо. Бюджетных денег ни рубля не потратишь. Зато тебе плюсик — дети здоровенькие. Жирненький… Горяева нехорошо выругалась — Да ты чего? Расслабься, подруга. — Пошли. И говорить буду только я, ты сиди, молча в тряпочку. А то уже… расслабилась, как я смотрю… — Как скажешь… * * * — Кого вы представляете? Англичанин, медля с ответом — потянулся как большой кот. Горяева была вынуждена признать… хорош, немудрено, что Катька в него втюрилась по уши. Впрочем… все они хороши. Любой мужик что оттуда, что из Турции — нашему сто очков вперед даст. Эти… в нормальной стране родились, в нормальных ВУЗах учились, за собой следят, в спортзал ходят, пузо не отращивают как наши. Разговаривают нормально, не квасят. А наши… подкаблуки, но все как один — с претензиями. Прынцы. На старой десятке. Живут в хрущобе, а гонору как во дворце. Прикоснется такой, аж противно… воняют еще все… А когда в начальство такой выберется — еще противнее… но приходится терпеть. Не то что турки, те хоть и бедные, денег у них мало — но сразу видно — мужик. Не то, что наши… брюхо вываливается. И еще. Те — из Великобритании, США, Германии — никогда не ноют, умеют принимать решения, если у них проблемы — решают их, а не начинают бухать. Ладно, хрен с этим… — Я представляю фонд «Будущее для детей». — Где зарегистрирован? Кто донаторы? Англичанин встрепенулся, в его глазах появился интерес. Тот, кто знает слово «донаторы» в России — уже заслуживает внимание. — Фонд зарегистрирован в Лондоне. Как некоммерческий благотворительный фонд. Что касается донаторов… думаю, вы знаете, как обстоят дела. Многие сейчас жертвуют на благотворительность… и даже оставляют наследство… это очень выгодно с налоговой точки зрения. Мы эти деньги осваиваем. — И что? — Видите ли, мы помогаем детям. Направления — Восточная Европа, Россия. — Как именно помогаете? — По-разному. Вывозим на лечение… помогаем найти семью. Некоторых устраиваем в британские учебные заведения по квотам… вы знаете, что квота на благотворительные места есть даже в Оксфорде? А ведь диплом Оксфорда это путевка в жизнь. Настоящая. Горяева посмотрела на англичанина так, что он утух. — Вам кто нужен? Девочки? Мальчики? Какого возраста? — Ну… — Будете мямлить, встану и уйду. Англичанин никак не мог осознать реальности новой России — его так еще нигде не встречали. — Скажем… и те и другие — Возраст? — От десяти… — Здоровые, больные? — Здоровые конечно. Ваш процент — пятнадцать. — Меня процент не устраивает. — Скажите, какой устроит вас? — Никакой. Откуда я знаю, сколько вы с родителей снимаете? — Эти данные есть в интернете. — Мало ли что вы выложите. В общем — двадцать. За одного. Наликом. Это стандартная ставка. Могут быть доплаты. — За что? — Ну, если красивая — то больше. До сорока, пятидесяти… — Нас это… мало интересует. Красивых можете оставить себе. — А что вас интересует?