— Итак, хэй, — сказала Роза, закрывая пакет со сладостями и снова уделяя брату все свое внимание. — Я тут кое с кем разговаривала.... Она похожа на их мать, подумал он. Мягкие черты лица, темные волосы, как у него, и блестящие зеленые глаза с золотыми крапинками. Он взял рыжевато-карие глаза их отца, более темные, чем сама ночь. Ренцо также унаследовал свою острую, сильную челюсть от их общего отца, но все остальное — высокие скулы, прямые носы и даже то, как их брови изгибались от собственного ума, досталось им от матери. Но вы знаете, до того, как наркотики лишили их мать красоты, которая когда-то была, притупили ее кожу и забрали всю жизнь из ее глаз. — Ты с кем-то разговаривала? — Ренцо закатил глаза и слегка передвинул плечи устраиваясь поудобнее. — Разве я не говорил тебе, что разговоры с людьми навлекают на тебя неприятности? Роза легонько шлепнула его по спине. — Просто послушай. Это был мой советник в школе. Она сказала, что скоро будет программа Y. Ты знаешь, эквивалент средней школы. — У меня нет на это времени. У него не было. Роза проворчала. — Не говори, что я не пробовала. Узел между бровями сестры болезненно дернул его сердце. Она волновалась за него гораздо больше, чем следовало бы. Ему хотелось, чтобы она не переживала о нем и его делах. Им обоим будет легче. Оттолкнувшись, чтобы сесть прямо, Ренцо ударил Розу своим плечом и улыбнулся так, что она улыбнулась в ответ. — Помни, детка, я забочусь о тебе. Так всегда работало. А не наоборот. — Но кто-то же должен заботится о тебе, Рен. — Возможно кто-то и должен, но не ты. Сказав это, он встал со ступенек и, порывшись в своей кожаной куртке, вытащил желтый конверт. Он протянул его сестре, чтобы та взяла. Роза так и сделала, но не раньше, чем взглянула первой. Это было их дело — несколько минут болтовни каждую неделю, он передавал ей деньги, а затем оставлял ее наедине с ее жизнью, пока не возвращался снова. Так было даже лучше. — Откуда взялись деньги на этой неделе? — спросила Роза. — Разве это имеет значение, пока ты здесь, а не в Бронксе? Сестра не ответила. Ренцо в этом не нуждался *** Ренцо не обратил внимания на то, как жир с нижней стороны пакета из-под фастфуда просочился к его ладони, когда он уравновесил его с остальным дерьмом, которое он нес, и попытался открыть дверь своей квартиры. Ему потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что ему вовсе не нужно отпирать дверь, потому что она уже была отперта. Блядь. Плохой знак номер один. Вторым плохим знаком стал беспорядок, в который он вляпался, как только открыл входную дверь. Бумаги и контейнеры с едой были разбросаны по полу в прихожей. Сброшенная одежда лежала рядом с корзиной для белья, которую он оставил, чтобы постирать позже, когда Диего ляжет спать. И этот запах... Тошнотворно сладкий. Слишком сладкий. Ренцо узнал этот запах, и он мгновенно перевернул его чертов желудок. Запах метамфетамина не только вызывал у него тошноту и злость, но и беспокоил его. Проходя мимо, он бросил пакет, которые нес, на сломанную столешницу на кухне, и направился прямо в гостиную с другой стороны. Конечно же, он обнаружил свою мать растянутой на диване. Одна нога перекинута через подлокотник, а другая согнута под нечестивым углом под ее спиной, будто в какой-то момент она сидела прямо и упала. Одна ее рука безвольно свисала с дивана, а другая обвивала талию. Впалые щеки двигались с каждым неглубоким вдохом Кармен, а ее волосы выглядели так, словно она не мыла их пару недель. Скорей всего, нет. Ее скудная одежда выглядела не лучше. Метамфетамин заставлял людей оставаться ни с чем. Поэтому, увидев ее спящей, он сразу же стал искать признаки чего-то еще. Его мать была предсказуема в этом отношении. Не очень стараясь, Ренцо обнаружил причину, по которой его мать не поднималась и не лезла на чертовы стены с паранойей. След на ее руке засох с пятнышком крови и забытой иглой, которая каким-то образом закатилась под диван. Обгоревшая ложка на кофейном столике и резиновая лента, которая ослабла и упала на ее запястье, были еще одним доказательством. Кармен под кайфом. Это опасная игра. Сколько раз Ренцо вызывал скорую, потому что находил у матери передозировку? Слишком много раз, чтобы считать или заботиться больше. Дошло до того, что он теперь держал парочку дозы Наркана под рукой, но его мать всегда приходила в ярость, просыпаясь после того, как он его употреблял. Наркан сразу же отправлял его в отключку, и тогда она была чертовски злой. Злой, жестокой и больной. Но он ничего не мог с собой поделать. Может, он должен позволить ей умереть — Бог свидетель, она не делала ничего, чтобы помочь им, как сейчас. Она только причиняла своим детям душевную боль снова и снова. Но он не мог просто позволить ей умереть. Какая-то часть Ренцо все еще цеплялась за надежду, что когда-нибудь, возможно, его мать очнется от того ада, в котором она находилась, и захочет лучшего. Захочет стать лучше. Что она каким-то образом вспомнит, что создала трех человек, произвела их на свет, и в каком-то смысле они все еще зависели от нее. Жизнь тоже не всегда была такой. Ренцо помнил короткие периоды времени, когда его мать каким-то образом была трезвой. Обычно это случалось, когда она была беременна или даже вскоре после рождения своих детей.. Диего. Ренцо бросился через однокомнатную квартиру в комнату, которую держал для своего младшего брата. Она была крошечной, как ад, и все, что там находилось, была маленькая двуспальная кровать, потрепанный комод и несколько разбросанных игрушек, которые Диего не отдал бы ни за что на свете. Спальня оказалась пуста. — Дерьмо. — Вставай нахуй, Кармен, — прорычал Ренцо, направляясь обратно в гостиную. Мать почти не реагировала на его крики. Не то чтобы он удивлен. Он склонился над ней и изо всех сил встряхнул мать. Он пару раз ударил ее ладонью по щеке, пока она не открыла глаза. Он уже видел, что наркотики смотрят на него в ответ. Замешательство и дезориентация. — Где блядь Диего? — Ч-что? Ренцо изо всех сил старался не убить женщину прямо здесь и сейчас. Он смирился с кучей дерьма от Кармен, которую большую часть своей жизни окружало его, но Диего не был одним из них. Это была его жесткая линия. — Диего, мам, — рявкнул Ренцо. — Ты обещала забрать его из приюта сегодня вечером, когда детский сад закроется, потому что знала, что я увижусь с Розой. Я не планировал возвращаться до позднего вечера. Ты сказала, что заберешь его. Где он, черт возьми? Кармен моргнула. Слишком много глупых, наркотических морганий. Он знал, что она снова уплывет, прежде чем ответит ему или объяснится. Завтра, когда она снова проснется, она, вероятно, даже не вспомнит, что сделала, и тогда будет бессмысленно спорить с ней об этом. Он должен был знать лучше, чем доверить ей забрать Диего, но у него действительно не было выбора сегодня. — Он все еще в приюте? — В каком приюте? — пробормотала Кармен. Блядь. Ренцо встал и быстро повернулся, чтобы снова направиться к входной двери. К черту его мать. Она может умереть сегодня ночью, и ему на это наплевать. Кто-то более важный нуждался в нем. Диего всегда будет важнее. Глава 3 Лори продолжала болтать, вытянув руки в одну сторону, показывая Лючии что-то, а затем так же быстро указала в другую сторону на что-то новое. Женщина говорила быстро и шла почти с той же скоростью, что и говорила. Лючия обнаружила, что либо ей приходится внимательно слушать все, что говорит Лори, либо она слишком много пропускает. — По пятницам и субботам в приюте работает группа репетиторов, которые приходят к женщинам, которые нуждаются в дополнительной помощи, чтобы сдать экзамены средней школы. — Могу я помогать и с этим тоже? — спросила Лючия. — По пятницам, поскольку я не буду работать по выходным, я имею в виду. Лори пожала плечами. — Ты можешь, если у тебя будет время между всеми остальными делами. Не вижу причины, почему бы и нет. — И вы сказали, что кухня открыта семь дней в неделю? — Да, ты получишь расписание на две недели вперед, которое покажет, в какие смены ты помогаешь. Поначалу это может показаться немного ошеломляющим, но... Лючия только рассмеялась, когда женщина замолчала. «Ошеломляющим» было не лучшим способом описать это место. Честно говоря, это было потрясающим. В приюте находилось двадцать женщин, которые очень нуждались в помощи, чтобы встать на ноги. Почти у всех из них был по крайней мере один ребенок, но Лючия заметила парочку с несколькими детьми. Большая часть женщин были молоды, некоторые почти ее ровесницы, а другие всего на пару лет старше. Как объяснила Лори, когда они только начали свою экскурсию по помещению, в ее обязанности не входило рассказывать Лючии истории разных женщин и то, что заставило их оказаться в приюте. Если бы они чувствовали себя достаточно комфортно, то объяснили бы ей это сами.