расстоянии. Ренцо не знал, что это было. Возможно, это говорил он, или его отец все еще смотрел на нее, но Лючия встала. Она схватила свою сумочку и прошла мимо Ренцо в коридор, даже не оглянувшись на его мать. Однако, проходя мимо него, она замедлила шаг. Достаточно, чтобы прошептать: — Я только хотела проверить тебя и Диего. Вас долго не было, я волновалась. И я хотела убедиться, что вы оба в порядке. Да, мило. По доброму.. Все то, чего Ренцо действительно не заслуживал и в чем не нуждался. — Как тебе моя жизнь? — спросил он. — Я не говорила о твоей жизни, —ответила Лючия, не отрывая от него взгляда. — Я говорила о тебе. — Это одно и то же, — сказал я. — Но так ли, Ренцо? Она не дала ему возможности обдумать это или ответить. Она ушла. Ренцо надеялся, что она так и останется. И еще он гадал, вернется ли она. К черту всю мою жизнь. *** — Рен, где мама? Ренцо опустился на колени и натянул голубое одеяло на крошечное тело Диего. Единственная спальня во всей квартире, и он всегда заботился о том, чтобы Диего был единственным, кто спал в ней. Это было его пространство — безопасное от всего, что происходило снаружи. У Диего почти ничего не было. Только кровать, потрепанный комод с одеждой, купленный в комиссионке или перешедшей от кого-то другого, и несколько игрушек. Больше всего он дорожил своими книгами и моделью автомобиля, которую Ренцо купил ему на прошлое Рождество и потратил семнадцать часов на то, чтобы собрать эту чертову штуку по кусочкам. — Мама ... ушла, — солгал Ренцо. Кармен начала задыхаться от рвоты вскоре после того, как Лючия покинула квартиру, и пришлось вызвать скорую медицинскую помощь. Из-за этого Ренцо опоздал, и не вовремя забрал Диего у няни, и заставил цыпочку разглагольствовать на него в течение минуты, чтобы убедиться, что он заберет Диего вовремя или иначе. Нахуй все это. Может, позже он позвонит в отделение неотложной помощи, куда, как он знал, увезли Кармен, и спросит, в сознании ли она. Впрочем, это единственное, что он собирался сделать. Для нее было бы лучше, если бы врачи признали ее такой, какая она есть — наркоманкой, нуждающейся в помощи, и заставили лечиться в стационаре. Но это маловероятно. Дело не в том, как работает система. — Хорошо, — сказал Диего, крепко держа книгу, которую Ренцо только что закончил читать. — Спокойной ночи, Рен. Ренцо наклонился над кроватью, быстро поцеловал брата в лоб, встал и вышел из спальни. Он даже не потрудился закрыть дверь. Часто Диего просыпался и ходил по квартире, в поисках своего брата. Он редко заглядывал сначала в ванную, где всегда можно было найти Ренцо, когда наступала ночь, и он наконец мог заснуть. Рывком открыв маленький шкаф в прихожей, Рен вытащил оттуда подушку, которую прятал. Учитывая, что здесь была только одна спальня, и она принадлежала Диего, Ренцо не собирался ложиться в маленькую кровать мальчика. Он также не спал на полу. Видит Бог, он и так слишком много раз спал на полу. Он также не хотел ложиться на диван, потому что, во-первых, его мать использовала его, когда была дома, но прямо сейчас, диван все еще пах смесью отбеливателя и рвоты. Его нужно было снова почистить. Или просто выкинуть. Это более вероятный вариант. Но ему придется сходить за новым. Так что да, никакой спальни, никакого пола и уж точно никакого дивана. Это действительно оставляло Ренцо только один вариант, и это была ванна. За свою жизнь он спал в большем количестве ванн, чем ему хотелось бы признать, но из всего, что было в его жизни, это единственная вещь, в которой он не находил особого стыда. Он находил это утешительным. Забравшись в расколотый фарфор, положив подушку под голову, и выгружая дерьмо из карманов, которое он собрал за день. Пачка мелких купюр, кофемолка для трав, маленький пакетик с травкой и бумагами, которые он держал под рукой в такие дни, как сегодня, зажигалка, пачка сигарет и пистолет, который он прятал за пояс джинс. Он положил все вещи на край ванны, закинул руки за голову и уставился в желтый потолок. Он должен зажечь косяк и выкурить. Он должен заснуть. Должен беспокоиться о завтрашнем дне.