— Обязательно, — кивнул Назар. — Только больше. И будет справедливо, если эти деньги Кирилла унаследуешь ты, а не Белла. Она их не заслужила. Ферштейн? Я не успела, как следует собраться с мыслями и возразить, как Туполев подбежал к двери, высунул голову в дыру и негромко сказал: — Антон, сворачиваемся, все по домам. Сам с блокнотом ко мне. — Ясно, четко, предельно лаконично. Сам вернулся в комнату, засунул руки в карманы брюк, — такая уж, видимо, привычка у человека, — и несколько ссутулившись, продолжил в приказном тоне: — Теперь ты. Что конкретно собираешься делать? — Я уже говорила. Конкретно думать. — Я понял, — поморщился Назар. — Где, как долго и какая нужна помощь? — Только не здесь, как долго не знаю, помощь нужна, — в том же темпе отбарабанила я. — Говори, — и кивнул на появившегося в комнате с блокнотом в руках, Антона. — Представьте нас, пожалуйста, друг другу, Назар Савельевич, — соблюдая субординацию, тихо попросила я. Не знаю, как и кто занимался воспитанием мальчиков в семье Туполевых, но девочкам в семье Ивановых внушали в детства — похищения на улице не повод для знакомства. То, что хозяин называет парня Антоном, не значит, что так же к нему могу обращаться и я. Протокольное мероприятие прошло без выкрутасов, — Туполев усмехнулся церемонности гостьи и пробубнил: — Софья, Антон. Антон, Софья. Ты поступаешь в ее распоряжение. Полностью. Я сутки отдыхаю. Так что, оставь свои координаты. Доверенное лицо магната молча протянуло мне визитку с набором телефонных номеров и приготовилось записывать. — Антон, — начала я, — у вас есть знакомые в таком-то Городке? Парень подумал секунду и кивнул. Интересный начальник штаба получается у господина Туполева. Если молчаливость входит в число его обязанностей, то премии он получает каждый месяц, как поощрение радивости. — Не могли бы вы, в таком случае, прямо сейчас связаться с этими знакомыми и попросить их отправить по моему адресу телеграмму-молнию такого содержания: «Срочно приезжай. Бабушка тяжело больна. Мама.» Антон кивнул, а Туполев спросил: — Где собака зарыта? — Во-первых, — начала я, — мне нужна свобода маневра. Во-вторых, мне нужно как-то оправдать свое отсутствие в течение ближайших суток. — Зачем? — хмуро спросил господин магнат. Я не думала, что Туполев продолжает не доверять гостье, скорее всего, такая въедливость была ему привычна. Вопросы он продолжал задавать по инерции, по привычке быть в курсе дела. Впрочем, взглянув снизу вверх на хмурого мужика в пузырящихся на коленках штанах, невольно усмехнулась. На лице Туполева отпечаталось такое любопытство, что не прочитать его было просто невозможно. «Ну-ка, ну-ка, посмотрим, в каком порядке мыслит существо в юбке? Если вообще мыслит», — говорило мужское лицо. Я очень устала от насмешек, угроз и оправданий, но, тем не менее, терпеливо внесла ясность: — Самоед откуда-то узнал, что Кирилл находится у меня. То есть, и все последующие мои передвижения будут вызывать его интерес. Я бога молю, чтобы он не догадался о нашей встрече. Мне надо как-то оправдать свое отсутствие в квартире в течении ближайших суток и не вызвать его опасений. Я ясно выражаюсь? — Антон кивнул за всех. — Моя бабушка умерла три года назад. Об этом не знает никто из соседей, но все отлично осведомлены о том, что в квартире моей мамы нет телефона, а в том же доме, где она живет — почта на первом этаже. Мама часто посылает мне телеграммы. Молния придет ночью, кто-нибудь из соседей обязательно позвонит мне на сотовый и сообщит о телеграмме. Такое уже было. Мама не смогла связаться со мной по мобильнику и отбила телеграмму. Все! — выдохнула я и поторопила Антона: — Сделайте это, пожалуйста, прямо сейчас. Уже поздно. Послезавтра я начну набегами появляться в квартире и говорить соседям, что бабушку перевезли в областную больницу и я безотлучно нахожусь у постели больной. Данная развернутая речь произвела нужное впечатление и мужики перестали сомневаться в умственных способностях существа с помадой на губах. Очередной кивок головы Антона, был произведен с заметным, внимательным уважением. Парень откланялся и убежал в другую комнату, звонить в мой родной Городок. — Может быть, тебе отсидеться здесь? — с приятной заботливостью спросил господин олигарх. — Нет, спасибо. Я уж как-нибудь сама. — Адрес оставишь? Я помотала подбородком. — У вас есть номер моего мобильника, этого достаточно. — А ты не пропадешь с концами? — в голосе Назара прежняя подозрительность. — Нет. Я не хочу, чтобы ты кого-нибудь на ленточки порезал. Туполев усмехнулся: — Интересно ты обо мне думаешь. Я могла бы ответить «сам виноват, заслужил», но промолчала и сделала вид, что не приняла всерьез упрека. 3 часть. «Умные долго не живут, Софья…» Самое надежное и непредсказуемое убежище для человека в бегах, это дом его врага. Безусловно, я рассчитывала, что ищейки Туполева не начнут разыскивать меня в течение ближайших суток и требовать отчета, но, тем не менее, подстраховалась. Вот уже сорок восемь часов я чувствовала себя измученной, загнанной лошадью, и не известно, сколько времени мне потребуется на отдых, на систематизацию данных; на изобретение ловушки для Самоеда. Я не могла себе позволить роскошь дружеского приюта. Я пошла к врагу, туда, где меня начнут разыскивать в последнюю очередь. Шесть лет назад я приехала в этот Город. Подала документы в приемную комиссию Университета и успешно завалила первый же экзамен по математике. Но духом не упала, так как еще по слухам, блуждающим в Городке, знала и была готова — без связей, репетиторов из приемной комиссии или просто денег, поступит на экономический факультет практически невозможно. Невзирая на потом и кровью заслуженную серебряную медаль, на приличное знание математики. Я перебросила документы на заочное отделение и поступила в ВУЗ без проблем. Все экзамены сдала на отлично. Какое-то время я прилежно зубрила экономические науки, снимала на двоих с такой же студенткой заочницей комнату в коммуналке и работала продавщицей в шикарном салоне свадебных нарядов. На эту приятную, непыльную работу в центре города я устроилась просто чудом. Зашла с подружкой поглазеть на кружева и наткнулась на хозяйку салона. — У вас какой рост, девушка? — с прищуром, спросила немолодая полноватая женщина. — Метр семьдесят пять, — раскрасневшись, как полевая гвоздика, мяукнула я. — Работу ищите? Как опытная и умная владелица магазина с маху разглядела во мне нищую студентку, до сих пор, убей, не пойму. Видимо, блеск в глазах и смущение выдали. Инна Владимировна предложила мне место, легко соблазнила достойным окладом и поставила лишь одно условие — все девушки, работающие в салоне, должны без капризов надевать платья и дефилировать перед богатыми и привередливыми клиентами. Мой рост и объемы забили последнюю брешь в размерном ряде салона. В магазине уже работали толстенькая крепышка, худенькая нимфетка и две версты коломенские с кустодиевскими формами. Мне досталось обслуживание невест толстосумов, то есть девушек блондинок, приближенных к эталону 90-60-90, рост сто семьдесят пять плюс кошелек потенциального мужа. Мой потенциальный жених Виталий Островский пришел выбирать свадебное платье двоюродной сестре Елене. Так сказать, в качестве моральной и спонсорской поддержки. Я меняла наряды, скользила по невысокому языку подиума и никак не могла понять, в чем причина столь продолжительного дефиле — невеста ткнула пальцем в первое же надетое на мне платье. — Не могли бы сделать фотографии трех последних моделей? — вежливо, но слегка высокомерно попросил хозяйку господин, сидевший рядом с, разинувшей рот от восхищения невестой. — Желание клиента — закон, — улыбнулась Инна Владимировна, и меня быстренько сняли в трех платьях и шести ракурсах. Клиент, тем временем, без раздумий оплатил тот самый первый наряд для сестры Елены, по «случаю», кстати сказать, оказавшийся и самым дорогим. Много позже, когда мы уже как следует познакомились, Елена рассказала мне, что происходило дальше. Виталий принес домой фотографии, разложил их на столе перед матушкой Анной Леопольдовной и сказал: — Вот, мама. На этой девушке я женюсь. — Ангел. Чистый ангел, — сказала матушка и одобрила выбор. Как я узнала в последствии, больше всего Анне Леопольдовне глянулась моя «гнедая масть» — темно-каштановые с золотистым отливом волосы. Не смотря на все вышеизложенное, ухаживал Виталий красиво. Дарил цветы и безделушки, водил в кино, театры и рестораны, был вежлив, ненастойчив и совершенно обворожителен. Стопроцентный мальчик из хорошей семьи, я влюбилась моментально. Анна Леопольдовна терпеливо ждала развития и укрепления отношений, и лишь когда сын сказал «я уверен, мама, это она», соизволила познакомиться с будущей невесткой. Накрыла стол и пригласила в гости. Готовясь к этой встрече, я манражировала как первоклассница перед первым сентября. Проверила костюм — глубокий черный цвет смотрится неряшливо если на нем есть хоть пылинка, хоть волосинка, — отполировала сапоги и когти, изобразила прическу «мы тоже хорошо воспитаны» и на негнущихся ногах, приковыляла на смотрины. Покойный отец Виталия был знаменитым на всю страну хирургом. Анна Леопольдовна всю жизнь смотрела на мужа снизу вверх и говорила о нам с придыханием — светило хирургии женился на операционной сестре Аннушке и получил в награду неслыханную преданность и примерную хозяйку Дома. Позже Дом превратился в мемориал памяти Хирурга. Виталий провел меня в прихожую, посмеиваясь над робостью, помог раздеться и пригласил на экскурсию по мемориалу. Огромная сталинская квартира с тяжелой мебелью, старинными портретами в тяжелых рамах и такими же тяжеленными бархатными шторами придушила меня до полуобморока. Всюду портреты седовласых старцев и горделивых дам, красиво составленные букеты из высушенных цветов, темные вазы, я не выдержала напряженного ожидания и неловко пошутила: — Как на кладбище. Мертвые цветы и лики в медальонах. Про медальоны я уже говорила под раздающееся за спиной шуршание. Но не успела затормозить, не догадалась заткнуться на полуслове и договорила до конца. Анна Леопольдовна, красивая, надменная и бледная, стояла за моей спиной и не могла придти в себя от слова «кладбище». Я все разрушила сама. С первой минуты знакомства. Она так и не простила глупой, испуганной девчонке не умной шутки. В ее глазах я надругалась над святыней, надо всем, что было ей дорого: самый древний из пыльных букетов был последним подарком Великого Хирурга своей Аннушке. Потом, составляя цветам компанию, Анна Леопольдовна умело засушивала другие букеты из подарков Преданных Учеников и вся квартира постепенно превратилась в… склеп? В мемориал? Моя свекровь смертельно обиделась и не приняла невестку. Не к столу, разумеется, а к жизни. Конфронтация становилась столь непримиримой и острой, что как бы исподволь, и вроде ненамеренно, отношения свекрови и невестки разрушили наш брак. Виталий нежно любил свою матушку и, хотя уже более трех лет жил отдельно свято соблюдал традицию субботних обедов у мамы. Каждую субботу я ждала семейного обеда, как пытки. И каждую неделю Анна Леопольдовна вежливо втыкала в меня вилку и проворачивала в ране. Примером может послужить следующая ситуация. Последний семейный обед в субботу два года назад.