Подвели меня к чемоданчику и оставили стоять. А хмурый тип в очках принялся крутить ручки, жать на черные пупырышки и слушать, думаю, не музыку, в крошечных наушниках. По дисплею бегали светящиеся линии, по лбу очкарика сновали морщины, наконец, он выключил аппаратуру, выдернул из ушей черные горошины и спокойно сказал: — Все чисто. Вероятно, баню он не имел в виду. Машина, что привезла меня в эту лабораторию, уехала тут же. Сверкнула тонированными стеклами, резанула шинами по лужам и умчалась. — Прошу сюда, — сказал неприветливый коренастый субъект в расстегнутой до волосатой груди белой рубашке и, опять таки за рукав, подвел меня к левой стороне тупого угла. Теперь я ехала с большим комфортом — только один амбал пыхтел рядышком, шея шофера не напоминала скрученный напряжением гофрированный шланг и не портила вида, коренастый мужик, что сидел рядом с водителем не испускал удушающие флюиды угрозы, а сидел расслабленно и тихонечко поглядывал в боковое зеркальце. Парни успокоились, и все бы ничего, да вот меня снова начало колотить в ознобе. С самого утра меня преследовали резкие смены настроения. Достаточно вспомнить пять минут общения с Гариком, что бы понять, о чем я говорю. За пять минут мое настроение перескочило с сонного слабоумия до ослепляющей ярости с настойчивым желанием кого-нибудь убить, далее последовала тихая стыдливость и попытка подкупа двумя червонцами. Я то в летаргию впадала, то получалась бесшабашно веселой идиоткой, мечтающей о букете тюльпанов. Может быть, я схожу с ума? «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша?» Не удивительно если так. Силы мои на исходе, резервы исчерпаны (надо было заставить себя пообедать!!), а впереди обед у людоеда. Точно. От голода башню сносит. Впрочем, тут же успокоила себя, безумие подкрадывается незаметно. Первый признак здравости рассудка, это отчетливое восприятие тихого движения шиферной крыши. Пока я способна анализировать собственное состояние, еще не все потеряно и остаются некоторые ресурсы. Главное, что бы окутанная горячим мороком голова не разболелась окончательно, и приступы тошноты не испортили общего впечатления. В каком районе стоял дом, к которому подъехал черный автомобиль, я так и не поняла. Никаких завязанных глаз не понадобилось, шофер Туполева так умело петлял переулками, что вконец запутал. Вроде бы, Московский район, вроде бы мостов не было, но место, куда меня привезли, могло оказаться и на противоположной стороне города. Солнце грело то затылок, то левое ухо, то глаза слепило, я так запуталась в частях света, что предложи мне совершить побег из резиденции магната, убегу в тайгу и потеряюсь. Хотя, до тайги полторы тысячи километром, как мне кажется. Резиденция располагалась на отшибе. Трехэтажное отштукатуренное здание с пристройками окружал глухой трехметровый забор, машина въехала через раздвинувшиеся, буквально на секунду, автоматические ворота и подкатила к крыльцу. Меня передавали с рук на руки, как баскетбольный мяч. Передачу (за бобровый рукав) осуществлял коренастый субъект, всю дорогу пыхтевший рядом на заднем сиденье, принял подачу парень сидевший рядом со мной в первой машине. Все происходило в полном молчании, и моя головная боль по этому поводу не возражала. Огромный нежилой дом был выстужен за зиму. Пар кольцами вырывался изо рта, когда я шла по коридору в сопровождении охраны. Цок, цок, цок, стучали каблучки по звенящему, остекленевшему от холода паркету. Бух, бух, бух, стучало в ушах сердце и ударялось о грудную клетку. Пульсацию крови я чувствовала во всем теле и особенно сильно в горячей и тугой, словно баскетбольный мяч голове. Мне казалось, что щеки давно цветут оранжевым румянцем. Охранники в количестве уже трех человек отконвоировали меня до раздвижных, раскрытых дверей в комнату с растопленным камином. Ввели внутрь и замерли по бокам и сзади. Руки скрестили на причинных местах, глаза пересекли в единой точке — в центре мишени, в центре огромного круглого ковра посреди комнаты, окруженный мягкой кожаной мебелью, стоял Назар Туполев. Честно сказать, ни на одном из его охранников не было такого мятого костюма. Если когда-то Назар Туполев и походил на «мальчика из хорошей семьи», то было это очень давно и совсем не долго. Кол с плюсом по шкале Софьи Ивановой. Плюс добавлен за отлично начищенные ботики из коричневой кожи. Засунув руки в карманы мятых, пузырящихся на коленях брюк, Назар разглядывал гостью с мрачным высокомерием. Минуты две глядел, ни меньше. Я за эти минуты чуть не задохнулась от ужаса. Мне казалось, что он приглядывается, с какого места удобнее приступить к исполнению вынесенного приговора. — Где Кирилл? — наконец спросил он. — Я его спрятала, — сказала и тут же поправилась, — я спрятала тело вашего брата. По лицу Туполева пробежала судорога, и он отвернулся. Отошел к занавешенному окну и, стоя спиной, сделал некий знак. Охранники молча сдвинулись вокруг меня и, как пастушьи собаки глупую овцу, оттеснили к дивану. Я села. Парни неслышно выскользнули из комнаты, сдвинули двери, и я осталась наедине с Назаром Туполевым и пылающим камином. Очень хотелось пересесть с ледяного дивана на кресло поближе к огню, но хозяин молча стоил у окна, а я боялась двинуться. Скрипнуть половицей или мебелью и нарушить ход его мыслей. Не исключено, что в этот момент он решал, как следует со мной разговаривать — прибить немного и сразу для конкретики или сперва выслушать. У гонцов приносящих дурные вести, во все времена была незавидная участь. — Как это произошло? — не поворачивая головы, спросил Туполев. — У меня дома… — начала я. — Это был снайпер? — перебил Назар и обернулся. За несколько минут, что я не видела его лица, оно переменилось до неузнаваемости. Вероятно, он и охрану из-за этого выставил. Чтобы не начали действовать раньше времени. Так как на лице господина Туполева стояло такое страшное выражение, что голосовых команд не надо — порвут на части и разбросают по всей комнате. От страха у меня пропал голос и я только судорожно помотала головой. Хозяин внимательно посмотрел на гостью, что-то там решил для себя — это было заметно, брови несколько раз съехались к переносице, а губы то вытягивались, то расправлялись, — и подошел к тумбе, заставленной бутылками. Поболтав хрустальным бокалом с темно-коричневой жидкостью, он наполнил стакан до половины и поднес ко мне: — Выпейте. Не смотря на однозначный приказ, я упрямо помотала головой. — Выпейте! Повелительность наклонения нарастала, я приняла в дрожащую руку, обжигающе холодный стакан и, сделав глоток, закашлялась до слез. Он стоял надо мной, смотрел сверху вниз, и холодом от него не веяло, не сквозило, а обдавало ураганным ветром. — Рассказывайте, — приказал и сел на ручку кресла спиной к огню. — Кирилл погиб от удара ножом в спину у меня дома, — едва ворочая, обожженным виски языком, сказала я. — Кто? — Не знаю. Меня в тот момент не было дома. — Когда? — Вчера, примерно в семь вечера. — Где тело? — Я его спрятала. Первые несколько вопросов Туполев задавал быстро. Но получив последний ответ, замолчал и только спустя минуту, спросил: — Где? — В старом леднике, — повесив голову, пробормотала я. Дай бог, что бы Назар Туполев никогда не узнал, что тело его брата выбрасывали из окна и, прикрывая свитером, как бабским платком, волокли в инвалидной коляске и волоком тащили по грязным ступеням. Мне тогда было очень страшно, но он этого не поймет. Не тот, его стиль. Назар вынул из кармана записную книжку и шариковую ручку, протянул все это мне и приказал: — Пишите адрес. Приспособив кое-как блокнот на колене, я начала выводить каракулями адрес дома Анны Дмитриевны и чертить план двора и ледника. Делала все это молча, ничего не объясняла, так как была уверена — за телом брата поедет не он. Едва взглянув на исчирканный листок, Туполев привстал, одернул пиджак и хрипло крикнул: — Антон! — Двери тут же разъехались, и в комнату зашел молодой мужчина, встретивший меня на крыльце дома. — Возьми блокнот и езжай по этому адресу. — Парень взял книжку, посмотрел на листок, кивнул и остался ждать дальнейших распоряжение. Его пока не отпускали. — Там Кирилл. Его тело. Привези сюда. — Подождите! — пискнула я. — Можно мне кое-что объяснить? Не глядя на меня, словно я была ему противна: — Что? — спросил Туполев. — Там разрушенные строения, вы можете не найти, нумерация домов дано исчезла… — Объясняй, — буркнул магнат и отвернулся. Я быстро, шепотом рассказала Антону, где конкретно стоит искать тело. Охранник ушел и Назар, наконец, устроился в кресле напротив меня. Квадратные плечи, квадратный подбородок и крупный прямоугольный лоб. Он весь состоял из крепких прямых углов, и только большие голубые глаза выдавали в нем родство с Кириллом. Но у младшего брата взгляд был ласковый и растерянный, а у этого монстра на месте зрачков застыли две пули. Одно движение ресниц, и вылетят мне в переносицу. — Рассказывай, — сказал. — Где и как ты познакомилась с моим братом. Лучше б я взяла у Марии Германовны письмо и читала его вслух. Под прицелом двух, готовых к полету пуль, мысли куда-то поразбежались и, кроме тупого блеяния, ничего путного сквозь губы не просачивалось. — Э-э-э, — сказала овца по имени Софья Иванова и икнула, — я познакомилась с вашим братом позавчера в половине восьмого… Проблеяла и с испугом посмотрела на Назара. Пули сидели на месте, огнестрельный взор направления не поменял и продолжал исследовать мою переносицу. — Господи, — простонала я, — как все это глупо! Ваш брат поехал в столицу на встречу с вами. По дороге вы ему позвонили, и он вернулся домой… — Стоп. — Перебил Туполев. — Ты сказала, что познакомилась с Кириллом позавчера в восемь вечера? — Да. — И он сразу рассказал тебе о моем звонке и нашей встрече? — Да! Да! Да! — выкрикнула я. Он встал, подошел к винно-коньячной выставке и налил себе виски. Отхлебнул немного, я сидела спиной, боялась шелохнуться и только по звяканью и плеску, догадывалась, что делает хозяин. — Кирилл рассказал тебе так много? — прозвучал за спиной голос. — Да! У него не было выхода! — Почему? Я перекрутилась на диване, развернулась к Туполеву и, почти всхлипывая, повторила: