Прямо у него на глазах бородавки Софи исчезли, словно по волшебству, глубокие морщины разгладились, и её персиковая кожа снова засветилась юностью. Из блестящего черепа выросли светлые локоны, губы вновь стали полными и сочными. Агата сквозь пальцы увидела, как глаза Софи стали изумрудно-зелёными, сгорбленное тело выпрямилось, и великая злодейка встала над ней в розовом бальном платье, лучась ещё большей красотой, чем раньше. – Уходите… уходите немедленно… – предупредила Агата, но всегдашники стояли как вкопанные, смотря куда-то мимо Софи. Сжавшись от страха, Агата тоже повернулась в ту сторону. На неё посмотрела Эстер, одетая в розовое платье. Её жидкие волосы превратились в длинные, густые косы, землистое лицо округлилось, татуировка снова стала ярко-красной. Белые волосы Анадиль стали тёмно-русыми, красные глаза – цвета морской волны, а фигура толстушки Дот вдруг приобрела форму песочных часов. В отражении в воздушном шарике Хорт увидел, как его челюсть стала квадратной, на подбородке появились ямочки, а бесформенный чёрный балахон превратился в синий парадный костюм школы Добра. Жирная кожа Равана стала матовой, Броун вдруг обнаружил под рубашкой рельефные мышцы, Арахна ощупывала пальцами свои новые глаза, Мона коснулась гладкой, белой, как слоновая кость, кожи… Преображённые злодеи в форме школы Добра изумлённо разглядывали друг друга. Софи ухмыльнулась Агате. – Я же тебе говорила, что Зло может быть прекрасным! – Отступаем! – закричал Тедрос, отходя под защиту своей армии. – Мы ещё не закончили, Тедди! – загремела Софи. – Ты со своей армией вторгся без приглашения на бал. Напал на беззащитную школу. Попытался убить целую толпу несчастных школьников, которые всего лишь хотели насладиться самым счастливым днём в своей жизни. Возникает другой логичный вопрос… – Отступаем немедленно! – крикнул Тедрос. – Что будет, если Добро станет Злом? Позади Тедроса послышались ужасные вопли. Агата развернулась. Беатрис завизжала от боли, когда её спина затрещала, и у неё вырос горб. Её волосы побелели, лицо покрылось пятнами, как у древней старухи, а розовое платье превратилось в чёрные лохмотья, болтавшиеся на иссохших костях. Платья и костюмы других всегдашников тоже медленно превратились в чёрные балахоны школы Зла. По всему телу Чеддика выросли металлические шипы, Миллисент всхлипывала, видя, как зеленеет её кожа, Рина с криками чесала щёки, сплошь покрытые струпьями, Николас, одноглазый и горбатый, зашатался и едва не упал. Один за другим всегдашники, которые напали на безоружных злодеев, стали уродливыми; единственной, кто не пострадал, осталась Агата… А Софи насмешливо смотрела на Тедроса во главе армии новых злодеев – лысого, тощего, покрытого ужасными шрамами. – Слава принцу! – рассмеялась она. Прекрасные никогдашники показывали пальцами на уродливых всегдашников и торжествующе хохотали вместе с ней, наконец забыв о прежних поражениях. Агата схватила упавший меч и наставила его на Софи. – Твой враг – это я! Отпусти их с миром! – Конечно, дорогуша, – улыбнулась Софи. – Двери открыты. Отвратительные всегдашники бросились к выходу. Все, кроме высохшего, чахлого Тедроса, который пытался перекрыть им дорогу. – Пожалуйста, Тедди. Окончим эту войну, – взмолилась Агата. – Я не могу бросить тебя, – прохрипел принц. Агата посмотрела в его печальные глаза. – На этот раз ты должен мне поверить. Тедрос покачал головой. Ему было слишком стыдно, чтобы спорить. – Отступаем! – сдавленным голосом сказал он. – Отступаем, немедленно! Со страдальческим стоном он повёл чудовищных всегдашников к выходу. Двери захлопнулись у них перед носом. – Вы что, позабыли свои же правила? – вздохнула Софи. Тедрос и его армия повернулись к ней, дрожа от страха. – Зло нападает – Добро защищается, – с улыбкой сказала Софи. – Вы напали… а теперь мы защищаемся. Она спела три высокие ноты. Агата услышала снаружи рычание, всё более громкое, а потом вытаращила глаза, узнав голоса… – БЕГИТЕ! – закричала она. Двери распахнулись, и в парализованную армию Тедроса врезались три огромные крысы, которыми правил Гримм. Рычащие, визжащие крысы, огромные, как лошади, отшвыривали всегдашников к стенам, сбрасывали с лестниц, кидали в ров прямо из стеклянных окон. Мальчики из школы Добра не успели даже обнажить мечи – крысы затоптали их, словно игрушечных солдатиков. – А я-то думала, мой талант так и останется невостребованным, – изумлённо обратилась Анадиль к Дот. Между ними просвистел дротик, сделанный из колючки. Тедрос и уродливые всегдашники лихорадочно хватались за оружие. – Огонь! – закричал Тедрос. Дот едва увернулась от града стрел, и прекрасные никогдашники начали отбиваться проклятиями. Две школы сошлись в бою – оружие против магии. Повсюду летали дротики, мечи отражали молнии, пальцы бойцов разгорались всё ярче… Крысы сбросили Гримма, зашвырнули Аву на люстру и укусили Николаса. Гримм быстро взлетел под потолок и начал обстреливать Агату огненными стрелами. Она запрыгнула за колонну, наставила на него светящийся палец и взмахнула им, когда он приложил к тетиве очередную стрелу. Та превратилась в мухоловку и схватила его зубами за руку. Гримм взвыл. Агата развернулась и увидела, что рядом с ней за той же колонной спрятались уродливые Беатрис, Рина и Миллисент. – Если уж ты умеешь превращать стрелы в цветы, – борясь со слезами, спросила Беатрис, – можешь сделать нас снова красивыми? Агата, пропустив вопрос мимо ушей, выглянула из-за колонны, и перед её глазами развернулась битва. Разноцветные заклинания летали между двумя сторонами, всё новые тела падали на пол, оглушённые. Две крысы зажали в угол Тедроса и его дрожащих друзей, сверкая острыми зубами. Агата повернулась к девочкам: – Мы должны им помочь! – Это бессмысленно, – заныла Миллисент. – Посмотри на нас, – сказала Рина. – Нам больше не за что сражаться, – всхлипнула Беатрис. – Вы должны сражаться за Добро! – закричала Агата. Крысы разгрызли и проглотили оружие мальчиков. – Неважно, как вы выглядите! – Тебе легко говорить, – ответила Беатрис. – Ты осталась красивой. – Наши башни называются не «Умильность» и «Смазливость», а «Честь» и «Доблесть»! – взорвалась Агата. – Вот что такое Добро, вы, глупые трусихи! Они тупо уставились на неё, а Агата бросилась вперёд, чтобы спасти мальчиков от крыс. Но что-то врезалось в неё и отбросило к стене. Агата, ошеломлённая, подняла голову и увидела Софи верхом на самой большой крысе. Та снова бросилась на неё. Агата попыталась вспомнить защитное заклинание, но было уже слишком поздно… Перед Агатой встала Беатрис и вытянула руку. С потолка хлынул магический дождь, на полу тут же образовались огромные лужи. Крыса поскользнулась и влетела прямо в строй никогдашников. Софи грохнулась на пол. – Ты забыла ещё кое-что насчёт Добра. – Беатрис улыбнулась Агате, рядом с ней стояли Рина и Миллисент. – Мы нужны друг другу. Софи подняла голову и увидела, что всегдашники обрели второе дыхание и начали теснить никогдашников. Чеддик пронзил сердце одной из крыс своими колючками, Тедрос забрался по хвосту другой и перерезал ей горло, а потом они стали связывать никогдашников поясами чёрных балахонов… А её руки и ноги крепко стянули магические лозы. – Ты забыла, что мы в сказке, – послышался голос позади. Софи с трудом перевернулась и увидела, что над ней стоит Агата. Её палец светился. – В конце Добро всегда побеждает, – сказала Агата. Софи обмякла в своих путах. – Да, так и есть, – ответила она, посмотрев на Агату. А потом Агата поняла, что смотрит Софи вовсе не на неё. Софи смотрела мимо, на последнюю фреску зала Зла: большая толпа стоит на коленях перед Сторианом, блистающим, подобно звезде, в руках Директора школы. Коварная улыбка расплылась по губам Софи. – Если только концовку я не напишу сама. Она взмахнула светящимся пальцем, и лужи на полу вдруг стали очень глубокими, сбив и Агату, и обе армии с ног. Ученики пытались перейти лужи вброд, но вода всё прибывала и прибывала, вскоре достав до потолка, и вскоре уже все оказались под водой. Надувая щёки, синея, они повернулись к Софи, которая связанная прикрывала растрескавшееся окно. Она лукаво ухмыльнулась, а потом раскрыла створки. Вода хлынула через окно. Двести учеников вылетели из башни на морозный полуночный воздух и плюхнулись в грязный ров внизу. В вонючей грязи война тут же продолжилась, но одежда и лица учеников оказались совершенно перепачканы, и в тусклом свете было непонятно, кто есть кто. Эстер чуть не утопила Анадиль в грязи, думая, что она всегдашница. Беатрис ударила Рину в челюсть, приняв за никогдашницу. Чеддик попытался задушить того, кто барахтался в грязи ближе всех – но это оказался Тедрос, в ответ тут же вонзивший гнилые зубы в шею лучшего друга. Все правила позабылись, и началось такое мельтешение – розовые превращались в чёрных, чёрные – в синих, уродливые – в прекрасных, прекрасные – в уродливых, туда-сюда, все быстрее и быстрее, – что вскоре никто даже не представлял себе, кто же здесь добрый, а кто злой. Никто не заметил, что далеко в стороне девочка в розовом платье карабкается по башне Директора школы, всё выше и выше, подтягиваясь на стрелах Гримма. А намного ниже за ней спешит принц, освещённый лунным светом. Принц с волосами цвета воронова крыла, с железной волей. Он уворачивается от стрел купидона, и на ветру развевается его синее… Платье. А если присмотреться получше – и окажется, что это вовсе и не принц. 30. Никогда