А потом двери медленно, словно по волшебству, со скрипом отворились. В Театр Сказок вошла фигура, завернутая в чёрный плащ. Сотни глаз смотрели, как она неслышно ступает по проходу; плащ из змеиной кожи струился позади, словно шлейф свадебного платья. Медленно, безмолвно чёрная тень поднялась на сцену и встала неподвижно под короной талантов. Чешуйки на плаще поблёскивали в свете пламени. Тень склонила голову, словно летучая мышь. Дверь захлопнулась. Из-под плаща появились бледные пальцы и отбросили капюшон. Это была Софи. Софи посмотрела в зал. Её нос и подбородок были покрыты бородавками, на крашеных чёрных волосах виднелись белые полоски. Изумрудные глаза стали мутно-серыми, а кожа – такой тонкой, что сквозь неё проступали вены. Она медленно оглядела публику, всё шире ухмыляясь с каждым новым перепуганным лицом. А потом увидела Агату в величественных синих одеяниях и перестала улыбаться. Софи уставилась на неё, и её серые глаза затуманились в ужасе. – Смотрю, у нас новая принцесса, – тихо проговорила Софи. – Красавица… Агата ответила на её взгляд. Она больше не чувствовала ни жалости, ни желания угодить. – Но приглядитесь получше, дети, и увидите, что на самом деле она вампир, который хочет высосать наши души, – злобно продолжила Софи. – Потому что своей души у неё нет. Агата задрожала, но выдержала обжигающий взгляд Софи. Та внезапно повернулась к Тедросу и улыбнулась. – Дорогой мой Тедди! Как я рада тебя видеть. Нам ещё предстоит сразиться, правильно? – Вечер Талантов окончен, – возразил Тедрос. – Победитель уже объявлен. – Так, хорошо, – сказала Софи. – А вот это тогда что? Она указала костлявым пальцем на висевшую в воздухе корону, которую так никому и не вручили. – Это плохо, – шепнула Эстер. – Очень плохо, – согласилась Анадиль. Тедрос поднялся на ноги. – Просто уходи, – прорычал он. – Пока не сделала ещё какую-нибудь глупость. Софи улыбнулась. – Боишься? Тедрос сделал глубокий вдох, пытаясь сдержаться. Он чувствовал на себе взгляды всех всегдашников – как тогда, на Большой поляне, когда Софи рассказала о его обещании. – Давай, Тедди, – мило проворковала Софи. – Покажи мне что-нибудь, с чем я не смогу сравниться. Тедрос стиснул зубы, борясь со своей гордостью. Векс вдруг заметил на полу полусожжённый транспарант «КОМАНДА ЗЛА». В его глазах засверкала надежда. – ПОКАЖИ НАМ! – закричал он и толкнул локтем Броуна. Тот присоединился к нему. – ПОКАЖИ НАМ! ПОКАЖИ НАМ! Остальные никогдашники, решив, что сейчас самое время в последний раз попытаться отвоевать победу, присоединились к хору. – ПОКАЖИ НАМ! ПОКАЖИ НАМ! – Нет… прекратите! – воскликнула Эстер, оборачиваясь вместе с Анадиль. Злодеи зарычали на них, словно на предательниц, и две ведьмы поспешно присоединились к скандированию. Но сколько бы никогдашники ни кричали, Тедрос не двигался. Всегдашники нервно ёрзали на скамейках, с нетерпением ожидая, когда же староста примет вызов. Все, кроме Агаты, которая закрыла глаза. Не надо. Она только этого и хочет. Послышались громкие крики. Агата резко открыла глаза… Тедрос шел к сцене. – Нет! – закричала она, но её голос утонул в общем шуме. Они стояли в шести футах друг от друга. Софи мило улыбалась, принц сердито смотрел на неё. Они молчали; скандирование никогдашников постепенно переросло в «ЗЛО! ЗЛО! ЗЛО!», а всегдашники отвечали: «ДОБРО! ДОБРО! ДОБРО!» Вдали послышался гром, но крики становились всё громче и агрессивнее, заглушая даже приближающуюся бурю. Тедрос напряг мускулы, а Софи всё шире улыбалась. Агата ещё сильнее задрожала от страха, видя, как ухмылка Софи становится дразнящей, насмешливой, и наконец принц побагровел от гнева, его палец засветился золотым, и, когда уже показалось, что он вот-вот нападёт… Он опустился на колени. В зале установилась полнейшая тишина. А потом никогдашники взорвались торжествующими воплями. Агата побелела. Жалостливо вздохнув, Софи прошла к коленопреклонённому принцу. Она мягко коснулась его льняных волос и заглянула прямо в испуганные голубые глаза. – Я наконец-то всерьёз взялась за учёбу, Тедди. Хочешь посмотреть? Тедрос застыл. – Пока ещё моя очередь. Он выхватил тренировочный меч, и Софи отскочила. Но вместо того, чтобы ударить её, Тедрос, по-прежнему стоя на одном колене, повернулся к залу и направил лезвие в сторону зрителей… – Агата из-за Дальнего леса! Он положил меч на пол. – Ты будешь моей принцессой на балу? Софи застыла. Даже никогдашники перестали радостно кричать. В мёртвой тишине Агата попыталась вздохнуть. А потом увидела лицо Софи – шок, перераставший в боль. Агата посмотрела в запавшие, испуганные глаза подруги и соскользнула в прежнюю яму тьмы и сомнений… Но потом мальчик спас её. Мальчик, который стоял, опустившись на одно колено, и смотрел на неё так же, как до этого на гоблина, на гроб, на тыкву. Мальчик, который выбрал её ещё до того, как они об этом узнали. Мальчик, который теперь просил её выбрать его. Агата посмотрела на своего принца. – Да. – Нет! – воскликнула Беатрис и вскочила на ноги. Рядом с ней опустился на колени Чеддик. – Беатрис, ты будешь моей принцессой на балу? Мальчики из школы Добра один за другим опускались на колени. – Рина, ты будешь моей принцессой на балу? – спросил Николас. – Жизель, ты будешь моей принцессой на балу? – спросил Тарквин. – Ава, ты будешь моей принцессой на балу? Мальчики один за другим вставали на колени и протягивали руки. Каждая девочка слышала своё имя и радовалась, и вот осталась лишь одна, которая не нашла своей любви. Слёзы ослепили Кико, и она поняла, что скоро её отчислят… но тут перед ней преклонил колени Тристан. – Ты будешь моей принцессой на балу? – Да! – закричала Кико. – Да! – ответила Рина. – Да! – сказала Жизель. По театру прокатилась волна радости: «Да! Да! Да!», и в конце концов море любви захлестнуло даже Беатрис. Она заставила себя мило улыбнуться и взяла Чеддика за руку. – Да! Лица никогдашников, смотревших с другой стороны прохода, стали меняться. Один за другим они печально хмурились, их глаза полнились болью. Хорт, Раван, Анадиль, даже Эстер… Словно они тоже хотели для себя такой же радости. Словно они тоже хотели быть желанными. Желание сражаться покинуло их, уступив место разочарованию, и злодеи замолчали, словно змеи, лишённые яда. Но одна змея всё ещё держала голову высоко.