«Почему я ещё здесь?» – безмолвно возмущалась она сквозь слёзы. – Почему нам нужно быть ужасными и отвратительными? – осклабился Мэнли. – Эстер! – Потому что это делает нас страшнее, – ответила Эстер и отпила немного сока из поганок. По её лицу тут же пошла красная сыпь. – Неправильно! – прорычал Мэнли. – Анадиль! – Потому что от этого плачут маленькие мальчики, – сказала Анадиль, тоже покрываясь оспинами. – Неправильно! Дот! – Чтобы не тратить время, прихорашиваясь по утрам? – спросила та в ответ, смешивая свой сок с шоколадом. – Неправильно и глупо! – нахмурился Мэнли. – Лишь преодолев поверхность, вы сможете копнуть глубже! Лишь отказавшись от тщеславия, можно стать самим собой! Софи проползла под партой и бросилась к двери. Ручка обожгла ей руку, и она вскрикнула. – Лишь уничтожив то, кем вы себя считаете, вы сможете стать теми, кто вы есть на самом деле! – сказал Мэнли, смотря прямо на неё. Всхлипывая, Софи поползла обратно к парте, мимо злодеев, медленно покрывавшихся лишаем. Вокруг неё в зеленоватом дымке поднимались цифры рейтинга: первое место было у Эстер, второе – у Анадиль, третье – у Равана, мальчика со смуглой маслянистой кожей, четвёртое – у остроухого блондина Векса. Хорт с большим нетерпением выпил своё зелье, но от него лишь вскочил маленький чирей на подбородке. Он отмахнулся от вонючего дымка с надписью «19», но число тут же дало ему сдачи. – Уродство означает, что вам приходится рассчитывать на собственный ум, – ехидно протянул Мэнли, подходя к Софи. – Уродство означает, что вы доверяете своей душе. Уродство означает свободу. Он поставил миску на её парту. Софи посмотрела на чёрный сок из поганок. В нём до сих пор что-то шевелилось. – На самом деле, профессор, мне кажется, что мой преподаватель науки прекрасного будет возражать против того, чтобы я выполняла это зада… – Три раза подряд последнее место подряд, и ты станешь ещё уродливее, чем я, – перебил её Мэнли. Софи подняла голову. – Мне кажется, что уж что-что, а это невозможно. Мэнли повернулся к классу. – Кто хочет помочь нашей дорогой Софи отведать свободы? – Я! Софи резко обернулась. – Не беспокойся, – шепнул Хорт, – так ты станешь красивее. Прежде чем Софи успела хотя бы вскрикнуть, он окунул её лицом в миску. Лежа на берегу озера со стороны Добра, Агата прокручивала в голове сцену из школы Зла. Лучшая подруга назвала её дурой, наскочила и свалила с ног, украла одежду, бросила её жить с ведьмами, а потом ещё и просила совета в амурных делах. «Всё дело в этом месте», – решила она. В Гавальдоне Софи забудет всё об уроках, замках и мальчишках. В Гавальдоне их обеих ждёт счастливый конец. В Гавальдоне, а не здесь. Нам нужно просто вернуться домой. Тем не менее кое-что её по-прежнему беспокоило. Тот момент на мосту – Софи в розовом на фоне школы Добра, она в чёрном возле школы Зла… «Теперь всё идеально», – сказала Софи. И была права. На краткий миг ошибку исправили. Они попали туда, где им самое место. Но почему же мы не смогли остаться? Непонятно, что же произошло, но в тот момент всё висело буквально на волоске. Потому что если бы Софи добралась до школы Добра, она бы ни за что не ушла. Агата часто задышала. Нужно сделать всё, чтобы преподаватели не обнаружили ошибку и не отправили их в нужные школы! Но как сделать так, чтобы Софи никуда не ушла? «Иди на занятия», – подсказало ей сердце. Поллукс сказал, что в обеих школах учится одинаковое число учеников, чтобы поддерживать баланс. Так что, если дело дойдёт до исправления ошибки, перевести в другую школу придётся их обеих. Пока Агата держится в школе Добра, Софи придётся оставаться в школе Зла. А если она и могла за что-то ручаться, так это за то, что среди злодеев Софи долго не продержится. Ещё несколько дней, и она будет просто умолять, чтобы её вернули в Гавальдон. Иди на занятия. Конечно же! Она найдёт способ удержаться в этой ужасной школе, чтобы взять Софи измором. Впервые с самого момента похищения в сердце Агаты начала теплиться надежда. Через десять минут эта надежда умерла. Профессор Эмма Анемон в ослепительно-жёлтом платье и длинных перчатках из лисьего меха вошла, насвистывая, в розовую ирисочную аудиторию. Едва увидев Агату, учительница тут же перестала свистеть, но затем пробормотала: «С Рапунцель тоже пришлось поработать» и начала первый урок на тему «Как сделать улыбки добрее». – Главный ключ к общению – глаза, – прощебетала она и продемонстрировала идеальную улыбку принцессы. Глаза её были слегка навыкате, а копна волос – практически такого же жёлтого цвета, как платье, так что Агате показалось, что учительница очень напоминает взбесившуюся канарейку. Но Агата понимала, что их единственный шанс вернуться домой полностью зависит от неё, так что вместе с остальными обнажила зубы в подражание блестящей улыбке. Профессор Анемон обходила учениц. – Не щурься так сильно… Чуть расслабь носик, дорогая… О, это просто превосходно! – Она подошла к Беатрис, озарившей всю комнату ослепительной улыбкой. – Вот это, мои любимые, улыбка, способная завоевать сердце даже самого непреклонного принца. Улыбка, которая поможет примирить врагов даже на самой жестокой войне. Улыбка, которая приведёт целое королевство к удаче и процветанию! А потом она увидела Агату. – Эй! Не ухмыляйся! Учительница нависла над ней. Агата попыталась сосредоточиться и скопировать идеальную улыбку Беатрис. На какое-то мгновение ей даже показалось, что всё получилось. – Боже! Теперь это какой-то пугающий оскал! Улыбайся, дитя моё! Это должна быть просто нормальная, повседневная улыбка! Счастье. Подумай о чём-нибудь, что делает тебя счастливой. Но ей всё вспоминалась Софи на Мосту-на-Полпути, готовая бросить её ради какого-то мальчика, которого даже не знала. – А вот это уже откровенная злоба! – вскричала профессор Анемон. Агата повернулась и увидела, что все одноклассницы сжались от страха, словно она собирается превратить их в летучих мышей. – Как думаете, она ест младенцев? – шепнула Беатрис. – Как я рада, что съехала от неё, – вздохнула Рина. Агата нахмурилась. Не могло же всё быть так плохо. А потом она увидела лицо профессора Анемон. – Если ты хочешь, чтобы мужчина доверял тебе, чтобы он спас тебя, чтобы влюбился, мой тебе совет, дитя моё… ни в коем случае не улыбайся ему. Этикет принцессы, который вёл Поллукс, прошёл ещё хуже. Учитель явился на урок в весьма плохом настроении; огромная собачья голова на тощей козлиной тушке ворчала что-то про то, что «тело на этой неделе забрал Кастор». Подняв голову, он увидел, как девочки разглядывают его. – А я-то думал, что обучаю принцесс. Вижу только двадцать невоспитанных девчонок, которые таращатся, словно жабы. Вы что, жабы? Вам нравится ловить мух маленькими розовыми язычками? После этих слов девочки сразу перестали таращиться. Темой первого урока стала «Осанка принцессы»; девочки должны были спуститься с лестницы, держа на головах гнёзда с соловьиными яйцами. Большинству девочек удалось проделать это, не разбив ни единого яйца, а вот Агате пришлось несладко. Тому было несколько причин: она всю жизнь сутулилась. Беатрис и Рина внимательно наблюдали за ней, вооружившись своими новыми Добрыми Улыбками, внутренний голос нашёптывал ей, что Софи выиграла бы это соревнование даже с закрытыми глазами; наконец, пёс, рявкающий «Держи осанку!», при этом с трудом балансируя на козлиных ногах, казался верхом абсурда. После её прохода на мраморных ступеньках остались лежать два десятка истекающих желтком яиц. – Двадцать прекрасных соловьёв не появятся на свет… и всё из-за тебя, – сказал Поллукс. Над головами девочек появились золотистые облачка с рейтингами. Первое место заняла, конечно же, Беатрис, а вот над головой Агаты появилось ржавое число «20» и больно стукнуло её по макушке. Два урока, два последних места. Ещё один, и она узнает, что же делают с детьми после отчисления. План по возвращению Софи домой трещал по швам, и Агата заторопилась на следующий урок, отчаянно стараясь доказать, что на самом деле она добрая. Лишай не помешал бы Золушке поехать на бал. Лишай не помешал бы Спящей Красавице получить поцелуй принца. Разглядывая своё изуродованное отражение в зеркале, Софи заставила себя мило улыбнуться. Все проблемы в жизни она решала красотой и очарованием, то же самое будет и сейчас. Урок подготовки приспешников проходил в мрачной галерее на вершине башни Коварства, куда пришлось лезть по тридцати пролётам настолько узкой лестницы, что ученикам пришлось идти по одному. – Так… тошнотворно. – Дот пыхтела, словно перегревшийся верблюд. – Если её вырвет рядом со мной, я скину её с башни, – прошипела Эстер. Поднимаясь по ступенькам, Софи пыталась не думать о пустулах, рвоте или вонючке Хорте, который всё пытался пробраться поближе к ней. – Да, знаю, ты меня ненавидишь, – настаивал он. Она шагнула вправо, чтобы перекрыть ему дорогу. Хорт попробовал прорваться слева. – Но это было задание урока, а я не хотел, чтобы ты провалилась, и… Софи пихнула его локтем и быстро преодолела последние несколько ступенек, твёрдо намереваясь доказать новому учителю, что попала не туда. К сожалению, учителем оказался Кастор. – КОНЕЧНО ЖЕ, ЧИТАТЕЛЬ ПОПАЛ ИМЕННО В МОЮ ГРУППУ.