И самым плохим было то, что Проявление нельзя почувствовать или предсказать. Магические щиты наливались прохладным серебром. Над землей летел едва слышный звон: заклинания работали, отделяя и защищая людей. Теперь оставалось лишь надеяться, что провал скоро затянется и нить исчезнет. Что щиты, которые они выстроили, смогут всех спасти. Что Дайна жива, и Гровир тоже. Валентин шептал заклинания, укрепляя защиту, в ушах стоял рев монстров, и на какое-то мгновение в мире не стало ничего, кроме золотой пыли. Потом он все-таки не удержался на ногах и рухнул на землю. Последним, что увидел обессилевший маг, была Мировая нить, оторвавшаяся и уходившая в облака. Воздух светлел, золотая пыль оседала на траве, руках, маске. Все кончилось. Валентин устало вздохнул и закрыл глаза. Глава 3 Брат моей крови Когда земля раскололась и прямо перед мордой лошади Дайны вздыбилась огненная колонна, грохочущая, ревущая, воющая, Гровир среагировал молниеносно – взметнулся в седле, прыгнул в сторону девушки и, сбив ее на землю, закрыл собой. В следующий миг принцесса увидела, как в огне распахнулась пасть и схватила ее лошадь. Послышался рыдающий визг умирающего животного, хруст, и Дайну оглушило запахом крови. Кажется, ее начало трясти. Кажется, она тихонько заскулила от страха, вцепившись пальцами в плечи Гровира. – Тихо, – едва слышно произнес Гровир ей на ухо. – Тихо, не шевелись. Оно чует. Трава под ними начала дымиться. Кругом мела золотая метель: Дайна видела, как сверкающие пылинки оседают на земле, на черной косице Гровира, на обгорелом скелете, что остался от его лошади. Принцесса окаменела, заледенела – сможет ли она когда-нибудь сделать вдох, заговорить, жить без страха? Сможет ли она вообще жить, если в мире бывает такое? Над ними грохотало и ревело, хлопали огненные кожистые крылья, извивались бесчисленные хвосты и лапы, жадно чавкали кривозубые рты. Еще недавно Дайне казалось, что ничего не может быть страшнее дракона, – и теперь она видела то, что испепеляло ее душу. Жар, исходивший от золотого столба, плавил весь мир, и в огне мелькала вся жизнь Дайны. Вот дом с лимонным деревом, где жил ее учитель, вот улочка, петляющая по склону горы, вот сама Дайна бежит по дороге, озаренная летним южным солнцем крошечного приморского городка, и еще не знает, что однажды она будет гореть в аду заживо… Это был ад. Это не могло быть что-то другое. – Не шевелиться! – услышала Дайна крик Валентина и обрадовалась. Значит, он здесь, он жив, он сможет их защитить! – Не шевелиться! И сразу же стало прохладнее. Огненный столб по-прежнему с оглушающим грохотом поднимался в небо, но теперь Дайну и Гровира от него отделяла серебряная завеса, которая с каждой секундой становилась все плотнее и гуще. Прикосновение ветра к обожженному лицу было таким успокаивающим и ласковым, что девушка не сдержала слез. – Тихо… – прошептал Гровир и вдруг обмяк, уткнувшись лицом в землю. Дайна зажмурилась, потом открыла глаза и с ужасом поняла, что орк умер. Она не знала, откуда вдруг появилось это понимание. Она, конечно, видела мертвых – но вот так, твердо знать, что этот парень умер сейчас, на ее глазах… Дайна всхлипнула, выбралась из-под отяжелевшего, неповоротливого тела и с трудом перевернула Гровира на спину. Да, он умер. Дайна посмотрела по сторонам, не до конца понимая, что видит. Все казалось ей уродливыми декорациями к страшному спектаклю. За ее спиной стихал рев чудовищ – огненный столб оторвался от земли и уходил в небо. Ад закрывал ворота. От серебряной завесы тянуло вечерней прохладой и легким запахом моря. Шелковый халат Гровира дымился, темные глаза орка смотрели в небо. Мертв. Дайна поняла, что его зацепило одно из огненных чудовищ. В стороне принцесса заметила груду темной одежды, растрепанные белые волосы. Валентин. Чуть поодаль лежал Кристиан. Обоз Аделарда разметало, словно все повозки и лошади были игрушечными и ребенок, балуясь, разбросал их по комнате. – Гровир… – позвала Дайна. Он не откликнулся. На его бледное лицо упала капля, девушка провела рукой по еще теплой щеке и поняла, что это ее слеза. Она плачет. Он закрыл ее собой от огненной смерти и умер сам. Это было настолько несправедливо и неправильно, это настолько не укладывалось в сердце Дайны, что она снова дотронулась до щеки Гровира и сказала: – Вставай. Вставай, ну что ты? Ей вдруг привиделась степь – бескрайнее море от горизонта до горизонта, в котором плещутся все оттенки зеленого. Солнце висит в дымке белых перистых облаков золотой монетой, и сквозь невесомую пелену на горизонте проступает синева далеких гор Анхт-Антмаар, и пластинками лазурита лежат озера с чистой водой, и рассыпаются стада, белые буквы на зеленой бумаге. Где-то там, за горами, был золотой престол Всевечного Отца, и алые юрты, и края славной охоты и богатой добычи. Дайна увидела всадника на вороной лошади – Гровир ехал к озерам, и навстречу ему выходило бесчисленное конное воинство, души его предков. И это так потрясло душу Дайны – ударом молнии, пронзившим всю ее суть, что она закричала: – Нет! Не смей! – И рванула всадника на себя. Не руками – чем-то огромным и властным, что вдруг поднялось из нее и обхватило Гровира. Этот молодой степняк был одним из немногих людей на пути Дайны, которые помогали ей. И она не могла допустить, чтобы он расплатился за эту помощь своей жизнью. Нет. Не сейчас. Дайну отшвырнуло в сторону, и степь растаяла. Исчезли всадники в белых одеждах, растворились озеро и далекие горы. Она прокатилась по земле и, приподнявшись на локтях, увидела, как губы Гровира дрогнули. Густой запах крови, который плавал в воздухе, растаял, словно его и не было. Орк сразу же сел – прижал руку к груди, жадно хватая воздух, словно только что вынырнул из воды. Принцесса тотчас же бросилась к нему – живой! Все хорошо! Может быть, ей показалось, что он умер? «Нет, – тотчас же ответила себе Дайна. – Не показалось. Он действительно был мертв. Я вернула его». Вспомнилось утро в гостиничном номере и слова Валентина: «С вашей магией не принимают в академию. С вашей магией убивают». – Гровир? Как ты? – окликнула Дайна, сама не замечая, что невольно перешла на «ты». Парень провел ладонью по груди и, глядя на Дайну, но не видя ее, ответил: – Я был в небесной степи, вечном доме мертвых. Видел предков, которые вышли встречать меня. Деда Уштара видел… – Орк повернул голову к Дайне и сказал: – А потом услышал, как ты кричишь. И очнулся уже здесь. Дайна шмыгнула носом, и Гровир обнял ее и добавил: – Ты меня оттуда вытащила. Ты спасла мне жизнь. Так они сидели – долго-долго, целую минуту, а потом Дайна сказала: – Нет. Это ты меня спас. Когда столкнул с лошади и закрыл от столба, помнишь? От одной из перевернутых повозок поднялась человеческая фигурка. Слуга Аделарда сделал несколько неловких шагов и сел в траву. Ветер играл белыми волосами Валентина, и Дайна видела руку ректора – ладонь раскрылась, и на ней таяли золотые песчинки. Больше никто не умер. Сейчас она знала это совершенно точно. Смерть ушла отсюда. Перед глазами мелькала какая-то фиолетовая нитка. Дайна хотела было поднять руку, чтобы отогнать ее, но не могла. – Мы теперь как брат и сестра, – произнес Гровир. – В кланах Застепья так принято… если люди спасают друг друга, то они должны породниться. Дайна вдруг поняла, что до сих пор плачет – от страха, от усталости, от всего того, что в себя вместили эти два дня. У нее почти не осталось сил. Если бы Гровир сейчас не обнимал ее за плечи, то она упала бы в траву и не поднялась. Некромантия. Страшное магическое искусство, за которое существует лишь одна награда – казнь на костре. Потому что мертвые не должны возвращаться к живым. Потому что это неправильно и грешно. – У меня не было братьев, – негромко откликнулась Дайна. Гровир рассмеялся, погладил ее по голове каким-то простецким, домашним жестом. – А у меня три сестры, – ответил он и добавил: – И ты. Теперь ты, Дайна Девлет, сестра моей крови. Дайна сжала его руку и сказала: – А ты, Гровир из клана Бхаур, брат моей крови. Она помолчала и добавила: – Я рада. Я очень рада. Издалека прилетел степной ветер, принес запах сухих трав и солнца. Дайна закрыла глаза. – Нет. Простите меня, господин ректор, но я не позволю. Не заберет ее никакая инквизиция. Голос Гровира выплывал из темноты, как волны, которые набегали на серый берег. То громче, отдаваясь в висках грохочущим набатом, то совсем тихо, неразличимо. Дайна лежала на берегу, чувствовала, как над головой парит что-то давящее, сиреневое. Берег качался под ней. Берег был неустойчив. Кажется, он двигался и куда-то уносил Дайну. – Она спасла меня, – твердо произнес Гровир. Дайна вспомнила, что о степняках обычно говорили, будто они невероятно упрямы и всегда стоят на своем. – Теперь она сестра моей крови. Я не позволю ее обидеть. Вспомнилась степь, туманные горы на горизонте. Вспомнилось то чувство дома, которого у принцессы никогда не было. Ей захотелось заплакать, но глаза остались сухими. – И что вы скажете инквизиции? – услышала Дайна голос ректора и снова обрадовалась. Валентин был жив, он рядом. Конечно, минувшая ночь не должна ничего значить ни для нее, ни для него, но Дайне хотелось думать о ней. Хотелось тянуться к живому теплу. Кожа еще хранила отпечатки пальцев Валентина – золотые, обжигающие. Как хорошо, что этого больше не повторится, она ведь расплатилась с ним за его доброту.