Он всегда был таким – веселым, беспечным, добрым. Дайне очень повезет с мужем. Сейчас Валентин подумал, что победительницей отбора станет именно она. И принц Кендрик с мамашей сгрызут себе локти от досады и зависти. А он… со временем обо всем забудет. В конце концов, он поступал так только потому, что этого требовал долг. Потому что это было нужным не для него, но для многих других. Вот и закончим на этом. Так будет правильно. – Как все устроим? – спросил Валентин, направляясь вместе с братом к главному входу в замок. – Отдохнешь с дороги или сразу пойдем в зал? – Я не устал. – Эжен снова улыбнулся. – Да и зачем заставлять девушек ждать? Валентин кивнул, и они направились в большой зал. Над башнями затрубили трубы, собирая студенток. Валентин никогда не видел, чтобы большой зал так быстро заполнялся народом. Девушки, разодетые в пух и прах, вбегали так, что едва не сбивали с ног преподавателей. Госпожа Эмилия, которая по случаю приезда принца принарядилась в светлое платье с золотой отделкой, недовольно смотрела на девиц. Валентин даже услышал, как она говорит Хасимин: – Нет, ну это полное отсутствие воспитания. Так бегать! Хасимин лишь вздыхала и качала головой. Весь ее вид говорил о том, что если бы она могла принять участие в отборе невест, то еще не так бы побежала. Дайна вошла последней. Стоя рядом с Эженом, Валентин позволил себе посмотреть на нее – один раз. В десяти горшках уже красовались ярко-зеленые ростки провозвестника. Один из ростков был увенчан тяжелым тугим бутоном; буквы не горели золотом на боках, но Валентин понимал, чей это горшок. Девушки пожирали принца глазами. Казалось, что над собравшимися в большом зале вот-вот засверкают молнии. Студенты заглядывали в двери, энергично делали ставки, кому из девушек повезет пройти первый этап отбора. Мелькнул сюртучок Шайло – крыс отчаянно пищал о том, что азартные игры строго-настрого запрещены на территории академии. На него никто не обращал внимания – шуршали купюры, звенели монеты. – Ну что ж, – негромко сказал Валентин, посмотрев на брата, – начинаем? Эжен кивнул, улыбнулся девушкам – сразу всем. По залу пронесся томный вздох. Эжен всегда обладал искусством нравиться всем, вроде бы ничего для этого не делая, и порой Валентину это казалось настоящим волшебством. Ректор вышел к кафедре и поднял руку, призывая к тишине. – Уважаемые студентки! – произнес он. – Позвольте представить вам его высочество Эжена Саалийского! Зал утонул в аплодисментах и восторженных возгласах. Эжен поклонился девушкам, и Валентин заметил, что брат смущен. Да, он был принцем, но никогда не кичился и не зазнавался. Он понравится Дайне, когда она узнает его поближе. – Вы уже заметили, что мы отделили те горшки, в которых проросли зерна провозвестника, – продолжал Валентин. – Сейчас его высочество будет брать горшки и называть имена девушек, прошедших первый этап отбора. Девушек прошу выйти после этого сюда. Эжен снова лучезарно улыбнулся, и Валентин подумал, что он все воспринимает как игру – сложную, серьезную, но все-таки игру. Валентин указал ему на горшки, Эжен подошел к ним, взял первый, и на боку горшка стало наливаться золотое свечение букв. – Карин Шу! – звонко прочитал Эжен. Карин, которая сидела вместе с Дайной в первом ряду, издала томный вздох и лишилась чувств, рухнув на руки сестре. Рядом с ней тотчас же захлопотали соседки, и вскоре Карин поднялась и вышла к Эжену, едва держась на ногах от восторга. Кьяра плакала от счастья. Валентин прочел по губам, что она шептала: «Господи, как же нам повезло-то, теперь родителей выкупим, дом поправим…» Эжен мягко пожал руку Карин и доброжелательно произнес: – Здравствуйте, Карин! Я очень рад с вами познакомиться. – Я тоже рада, ваше высочество… – пролепетала девушка, и ее снова качнуло. Неудивительно – совсем недавно они с сестрой выпрыгнули из рабского состояния, а теперь она получила шансы стать королевой Саалии. Будешь тут в обмороке. Эжен взял второй горшок и назвал имя Клеры ван Хутен. Та решительно поднялась со стула и пошла к принцу, нервно сжимая и разжимая кулаки – Дайна делала так ночью. Среди парней, которые толпились зрителями в дверях, послышался шум – похоже, Базиль понял, кого потерял. В отличие от Карин, которая трепетала от страха и восторга, Клера старалась держаться со спокойным достоинством: она пожала руку принца, улыбнулась и встала рядом с Карин, холодно глядя на конкурентку. Конечно, бывшая крепостная не ровня дворянке, только жаль, что Клера до сих пор не поняла – магия уравнивает всех. Впрочем, это мало кто понимает по-настоящему. Третий горшок – и Эжен прочел: – Дайна Девлет! Что-то кольнуло Валентина в грудь. Дайна встала и пошла к принцу – холодная, спокойная, как и полагается девушке из древнего благородного рода, но Валентин чувствовал, как все в ней сейчас звенит от напряжения. – Здравствуйте, Дайна! Я искренне рад с вами познакомиться. – Эжен улыбнулся ей совсем не так, как улыбался остальным: девушка ему действительно понравилась. Валентин это видел – и обрадовался сквозь подступившую горечь. Эжен с Дайной полюбят друг друга. Дайна пройдет отбор, выйдет замуж и однажды станет саалийской королевой. Эта мысль язвила и жгла. На какой-то момент Валентин подумал: «Да наплевать на правила академии! Надо всего лишь протянуть руку, сделать эту девушку своей и любить ее – и пусть все блюстители нравственности идут к дьяволу в нору». Но он почти сразу же осадил себя. – Здравствуйте, ваше высочество, – произнесла Дайна с холодной дворцовой любезностью. Должно быть, подслушала такие нотки у своей свекрови. – Я тоже рада. Левая бровь Эжена едва заметно дрогнула: он не понял, что произошло и откуда взялась такая стужа. Дайна встала рядом с Карин, держась нарочито спокойно. За этим спокойствием ревел огонь. «Странно, – подумал Валентин. – Все сейчас очарованы Эженом, да и он неплохой человек, достойный, солидный. Почему бы не полюбить его?» Или она уже влюблена? Валентин вздохнул и протянул Эжену очередной горшок. – Боже мой, принц… Я же стояла рядом с ним, вот как с тобой сейчас! Боже мой, мне такое и во сне бы не приснилось! После того как все девушки, которые прошли на отбор невест, были названы, а волнение вскипело чуть ли не до самых верхушек башен, все студенты и студентки дружно решили отправиться в столовую. – У нас говорят, что невозможно одновременно есть и волноваться, – сообщил Гровир, когда одна из крыс принесла ему целый поднос бараньих ребрышек с розмарином. – Поэтому мы всегда держим при себе полоску-другую вяленой говядины. Мало ли что может случиться? Карин мечтательно вздохнула и повторила: – Принц, боже мой… Вот совсем рядом с ним стояла! И он взял меня за руку! Меня! За руку! Родители от счастья с ума сойдут! Клера, которая сидела чуть поодаль, выразительно завела глаза к потолку. – Мы все там были, если ты не заметила, – сказала она. Карин выразительно посмотрела на нее и, подперев ладонью щеку, мечтательно промолвила: – Родителей выкупим. Дом поправим. Барину, ну, то есть, вашему батюшке, господин Петер, красивых лошадей купим. Вороных, длинногривых, как он хотел. Дюжину! Он барин добрый, сразу же нам вольную дал, как магия проснулась. Дайна нахмурилась. – А что, мог бы не дать? – поинтересовалась она. – Мог бы плетей дать, – сообщила Кьяра. – А он нас в академию отправлял, как родных дочек. На свои деньги собрал все, что нужно. Клера снова завела глаза и ковырнула дынное пирожное. Гровир уважительно заметил: – Достойное поведение. Но как бы он мог дать вам плетей? Вы бы дали ему сдачи с вашей магией. То-то он полетел бы вместе с плетями! Карин махнула рукой. – Магия в нас тогда слабая была. Никакой сдачи мы бы не дали. Вон в соседней деревне у конюха тоже магия проснулась. Так там барин очень строгий, сказал, что мигом ее обратно оглоблей запихает, если хоть краем глаза волшбу увидит. Ему, мол, людей терять не хочется, люди денег стоят. А у конюха семья да детей восемь штук. Вот и думай про сдачу. Тут будешь тихо сидеть и носа не показывать. Гровир пожал плечами. – Странные обычаи. У нас так не принято. Благородный муж никогда не будет обращаться подобным образом с ближними. Петер удивленно поднял бровь. – Разве оркувены не берут рабов в набегах? – спросил он. – Берут, – беспечно ответил Гровир. – Но это не рабы. Это младшие люди клана. Клан заботится о них, лечит, защищает. Учит всеобщему языку и оркувен яриа тех, кто неграмотен. Захотят жениться или пойти замуж – пожалуйста. Им дадут юрту и дюжину баранов. Их дети будут считаться оркувенами, новой кровью клана, Застепье будет расти и крепнуть вместе с ними. Конечно, они много работают. Но в Застепье нет бездельников. У нас даже княжеские дети трудятся на кухне и пасут стада. Карин снова мечтательно вздохнула: – Боже мой, принц… Дайна, а ты? Ты что-то грустная. Дайна, которая до этого молча сидела рядом с Аделардом, подняла глаза от куриного филе с помидорами и, выдавив из себя улыбку, сказала: – Нет-нет, все в порядке. Нам всем очень повезло, и я задумалась над тем, какими будут испытания. – В Шанно, – с важным видом произнес Аделард, подцепив на вилку маринованный грибок, – на отборе невест есть лишь одно испытание – страстью. Над столом воцарилась тишина. Все удивленно смотрели на Аделарда, не зная, как отреагировать. Клера ожила первой. – То есть принц разделяет ложе с участницами и выбирает ту, которая лучше кувыркается? – озадаченно поинтересовалась она. – Да! – беспечно заявил Аделард. – Это гарантирует верность в браке. Кто пойдет искать другую, когда ему хорошо с законной женой? Так и династия крепче, и в государстве порядок.