— Правда ли, что жизнь вашего мужа была застрахована на довольно значительную сумму? — продолжал Уорден. — Протестую! — Вы получили страховую премию? — На этот вопрос вы не должны отвечать, — все больше распаляясь, заверил свидетельницу Смит. Но Уорден не отступал: — Миссис Ганнесс, как все-таки мясорубка и котел с горячим рассолом могли упасть на голову мистера Ганнесса? Смит, красный от возмущения, вскочил на ноги и выразил решительный протест против запугивания свидетельницы и оскорбления беззащитной женщины. Адвокат продолжал расспрашивать, как все произошло, была ли у первого мужа страховка на случай смерти и получила ли вдова по ней деньги. Смит горячо опротестовывал каждый вопрос, и судья Кинкейд его поддерживал. Тогда, пытаясь надавить на Ганнесс, Уорден спросил, не было ли предложений, ввиду подозрительных обстоятельств смерти Соренсона, эксгумировать его тело. Ведь ходили слухи, что он был отравлен. Тут Смит дал волю ярости: — Я категорически протестую! Это не имеет никакого отношения к делу Лэмфера, которое слушается сегодня. Требую положить этому конец. Миссис Ганнесс, — продолжил прокурор, повернувшись к свидетельнице, — вы поступили правильно, изгнав этого человека из своего дома! Судья согласился, что вопросы далеки от рассматриваемого дела, и заявил, что, по его мнению, Уорден может свидетеля отпустить. Белль собралась было уйти, как прозвучал еще один вопрос: — Минуточку! Миссис Ганнесс, а когда вернется домой ваша дочь Дженни Олсон? Судья немедленно предупредил Уордена, что тот «отнимает время не относящимися к делу вопросами». Белль, сохранявшая до того момента невозмутимое спокойствие, вдруг разволновалась. Кинкейд не нашел в ее реакции ничего необычного. Порядочной женщине тяжело выслушивать подобные намеки. Вскоре он, правда, придет к совсем другому выводу: острые вопросы Уордена наложились на страх, вызванный письмами Асле Хельгелейна о брате, и она испугалась разоблачения8. Лэмфера признали виновным и присудили штраф — пять долларов, а также возмещение судебных издержек. Таким образом, ему нужно было заплатить 19 долларов и 1 цент. Расходы взял на себя фермер Джон Витбрук, у которого Рэй в то время работал. Но Белль не оставила в покое бывшего батрака и отставного любовника. Меньше чем через неделю за проникновение на ее участок Лэмфера опять арестовали9. Его поместили в окружную тюрьму, а Белль в это время получила еще одно встревоженное письмо от Асле Хельгелейна. Отвечая 24 апреля, она пишет, что сама хотела бы знать, где Эндрю, обещает «рассказать все, что ей известно» и опять повторяет все, что писала раньше, добавляя некоторые незначительные подробности. Когда точно Эндрю прибыл в Ла-Порт, она не помнит, но это случилось 15 или 16 января. Вот ее ответ: Моя дочка отвезла его на станцию. Он поехал в Мичиган-Сити. Городок находится в двенадцати милях от Ла-Порта, и Эндрю хотел его посмотреть. На ферме он провел всего один день, а на следующий, в час дня, уже покинул Ла-Порт. Через два или три дня пришло письмо из Чикаго. Эндрю разыскивал там брата, но не нашел. Если брат не найдется, Эндрю поедет в Нью-Йорк, чтобы выяснить, не отплыл ли тот в Норвегию. Я думаю, что в этом случае он тоже отправится в Норвегию. Как я уже вам сообщала, Эндрю просил на это письмо не отвечать, пока сам не напишет, где остановится и куда посылать ответ. Письмо пришло утром, я прочла его и оставила в кухне, на буфете, а сама пошла доить коров. Когда вернулась, письмо уже исчезло. Там был Лэмфер, он, наверное, его и взял. Не понимаю, почему от Эндрю так долго нет вестей. Может, как вы предположили, он попал в переделку и не хочет, чтобы мы об этом знали. Странно, что он мне не пишет. Я больше чем уверена: то письмо взял Лэмфер. И все равно не могу понять, почему Эндрю не пишет вам. Отвечая Асле, который решил приехать в Ла-Порт на поиски брата, Белль уверяет, что готова на любую помощь, хотя и не знает, «что может для этого сделать». Письмо ушло адресату, а на следующий день Рэя Лэмфера опять задержали. По свидетельству миссис Ганнесс и ее одиннадцатилетней дочери Миртл, бывший работник снова проник на ферму. А несколькими днями раньше его застали в загоне для свиней. Мать и дочь были в нескольких шагах, когда Лэмфер на их глазах «хладнокровно перерезал проволоку, вырвал столб забора и, убегая, унес его с собой»10. На этот раз для защиты обвиняемого Уирту Уордену удалось найти двух свидетелей. Эти «уважаемые жители округа» поклялись, что в день, когда Рэй якобы покушался на собственность госпожи Ганнесс, «он был в шести милях от города, в доме Джона Витбрука, и никак не мог в то же время находиться на ее ферме». Лэмфера оправдали, а Белль присудили возмещение судебных издержек. Берта Шульц, продавщица из продовольственного магазина с Мэйн-стрит, «куда часто заходила миссис Ганнесс», позже рассказывала, что на последней неделе апреля Белль выглядела подавленной. Когда мисс Шульц поинтересовалась, чем она расстроена, Белль пожаловалась на Лэмфера, который «ее все время изводит», ведет себя нагло, как будто знает о ней что-то плохое. На следующий день она опять пришла в магазин и опять жаловалась на бывшего работника. «Ганнесс опасалась, что он подожжет дом и всех их убьет», — не раз повторяла потом Берта Шульц11. Глава 10 27 апреля 1908 года. Понедельник Джозеф Максон, нанятый вместо Лэмфера, говорил впоследствии, что в тот день Белль не пустила девочек в школу. Правда, их учительница, мисс Керри Гарвуд, рассказала совсем другую историю: Утром 27 апреля я заметила, что дочери миссис Ганнесс пришли на уроки подавленные, с опухшими от слез глазами. Я позвала Миртл, хотела узнать, что случилось. Девочка ответила, что их избила мать. Я очень удивилась, ведь с таким раньше никогда не сталкивалась. Стала расспрашивать. Миртл рассказала, что они перед школой полезли играть в погреб, а миссис Ганнесс бросилась на лестницу, не дала им спуститься, вытащила наверх и поколотила. «Убирайся отсюда! — крикнула она старшей. — Не суй свой нос куда не просят!» Тогда я спросила у девочки, не запрещалось ли им входить в погреб. Она ответила, что запрещалось, но они забыли1. В тот же день, позже, Белль запрягла лошадь и направилась в город. Вначале ее повозка остановилась около адвокатской конторы Мэлвина Лелитера. Чуть не плача, она пожаловалась, что боится Рэя Лэмфера, который грозит сжечь ее «вместе с домом». Лелитер посоветовал просто выпустить в обидчика «заряд дроби», чтобы не являлся больше на ферму без приглашения. Но Белль предложение отклонила. Она пришла написать завещание, чтобы, если что-то случится, «оставить дела в полном порядке». Следуя указаниям миссис Ганнесс, Лелитер подготовил документ. Все «движимое и недвижимое имущество» она завещала своим детям: Миртл Адолфине Соренсон, Люси Бергьют Соренсон и Филиппу Александру Ганнессу. Если кто-то из детей умрет раньше матери, имущество разделят оставшиеся. Если же все трое умрут раньше, чем миссис Ганнесс, все ее имущество должен унаследовать чикагский приют для норвежских сирот 2. Когда завещание было оформлено и подписано, Белль отнесла его в отделение государственного банка и вместе с наличными — 730 долларов — оставила на хранение в ячейке 3. Затем она заехала в магазин, где, купив торт, конфеты и игрушечный поезд, сказала продавщице Мари Фарнхейм, что хочет устроить детям маленький праздник. — У кого-то день рождения? — поинтересовалась Мари. — Нет, просто хочу им сделать небольшой сюрприз, — последовал ответ 4. Последним пунктом той поездки был универмаг Джона Минича, где, по рассказам приказчика Джорджа Вейза, она купила «очень много продуктов» и, кроме того, два галлона керосина. Посуды у женщины не было — сказала, что не смогла дома найти бидон, — поэтому горючее ей отдали в пятигаллонной канистре хозяина магазина. Она провела там уже около пятнадцати минут, когда появился Рэй Лэмфер. Он пришел купить пачку жевательного табака. По словам Вейза, Ганнесс и бывший работник даже не кивнули друг другу. Лэмфер просто стоял у прилавка и ждал, когда она расплатится. Потом он вышел за ней из магазина и не сводил с нее глаз, пока она не отвязала лошадь и не уехала5. Белль вернулась домой в 17:30. Джо Максон помог ей выгрузить покупки, поставил канистру под лестницей черного хода. Через час все, включая Джо, сели за стол. Ели бутерброды, вяленую говядину, лосося и картошку с бифштексом. «Аппетит у всех был прекрасный, — вспоминал Максон, — мы съели по две порции мяса и много печенья с джемом». После еды, убрав со стола, все пятеро — Максон, Белль, Люси, Миртл и Филипп — стали играть в гостиной в разные игры. По воспоминаниям работника, хозяйке больше всего нравились «Красная Шапочка и Лиса». Когда «плохой» Лисе удавалось поймать Красную Шапочку, миссис Ганнесс принималась «горько плакать». В 20:30 Максон захотел спать. Пожелав всем спокойной ночи, он ушел наверх. Последнее, что он видел — миссис Ганнесс сидит на полу в окружении детей. Они играли с купленными днем «паровозиком и вагончиками»6. Часть 2 Ферма смерти Глава 11 Пожар Джо Максона разбудил сильный запах подгоревших пирожков. Спросонья Джо решил, что миссис Ганнесс уже поднялась и хозяйничает на кухне. Закашлявшись, он проснулся окончательно. Комната заполнилась дымом. Выскочив из кровати, Максон распахнул окно, выглянул наружу и остолбенел: весь дом был охвачен пламенем. Надев башмаки, батрак принялся выбивать дверь на хозяйскую половину, где спали Белль и дети. «Горим!» — закричал было Джо, но из-за дыма было невозможно дышать. Максон натянул комбинезон, схватил ранец, кое-какие вещи и по черной лестнице сбежал вниз. Спасая свои пожитки, он бросил их в каретном сарае, в пятидесяти шагах от дома, и кинулся обратно. Молодой человек опять попытался пробраться в свою комнату, поднялся на второй этаж, но огонь выгнал Максона на улицу. Джо попытался вышибить входную дверь, но она не поддалась. Тогда батрак принес из сарая топор и стал ее рубить. Вдруг над головой раздался страшный треск, и горящая крыша проломила потолок в комнате Максона, где всего несколько минут назад он крепко спал1. Майкл Клиффорд уходил на работу на рассвете, и его жена Элла, как всегда, проснулась в четыре утра, чтобы приготовить мужу завтрак. Увидев из окна кухни горящий дом, миссис Клиффорд разбудила сына-подростка, и Уильям, как вспоминал он позже, оседлав велосипед, помчался к ферме Ганнесс, чтобы «разбудить тех, кого еще можно было спасти». Уильям подъехал как раз, когда Максон ударил топором по входной двери. Подбежав, мальчик заглянул внутрь, но не увидел ничего, кроме пламени2.