– Жу-Жу? – уточнил Фрайберг. – Нет, я встречаюсь с другой девочкой. С Джиной, певицей из ресторации мамаши Гебек, – пояснил Кирш, а Эрик попытался припомнить, как выглядит эта певичка. Но, кроме крашеных белых кудрей, пухлых надутых губ и внушительного бюста, ничего особенного не вспомнил. Тодд Кирш, как и Эрик, предпочитал блондинок, только более вульгарный вариант. Хотя… Фрайберг мечтательно улыбнулся – он теперь предпочитал лишь одну блондинку и с нетерпением ждал ее возвращения. И словно кто-то сверху прочитал его мысли, потому что послышался торопливый стук, а за дверью раздался знакомый певучий голосок: – Эй, есть кто-нибудь дома? – Мобиль и дилижанс стоят у ограды, значит, и хозяин там. Ну или в мастерской, – пробурчал Курц, ожидавший на пороге вместе с дамой. Не обращая внимания на смешки Тодда Кирша, Эрик подскочил с места и ринулся открывать дверь. Он подхватил Магду на руки и стремительно вошел с ней в дом. – Собственно, я это… только дамочку тебе доставил, – пробурчал Курц, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Могли бы предупредить, – беззлобно проворчал Эрик, нехотя прерывая поцелуй. – Так меня попросили… – начал было оправдываться Щербатый. Магда не дала ему закончить, прошептав Эрику на ухо: – Сюрприз! Я же тебе написала! – Так вот о каком сюрпризе шла речь, – почему-то с облегчением выдохнул мастер механики. Он ожидал чего-то иного, и это его порядком нервировало. А вот приезд любимой женщины очень обрадовал. Сюрприз оказался из приятных. – А где Питер? – поинтересовался Фрайберг, опуская Магду на пол и обращаясь то ли к ней, то ли к Курцу. – Едва сошел с дирижабля, мои ребята отвезли его домой. А фрау Ленц попросила доставить ее сюда… – Сошел? – удивился Эрик. – Да! Это еще один сюрприз! – хлопнула в ладоши Магда. – Пусть Пит сильно хромает, но он ходит! К тому же его руки и лицо… – Фрау Ленц осеклась, заметив в комнате еще одного гостя, Тодда Кирша, и пробормотала: – Я тебе позже расскажу. Щербатый Курц тем временем занес в дом розовый саквояж, а гер Кирш срочно засобирался, не преминув, однако, шепнуть у дверей приятелю: – Смотрю, ты увяз, как муха в варенье. Осторожно, Эр, женщины бывают очень коварны. – Глава банды «Земляные черви» вышел за порог, но, словно о чем-то вспомнив, обернулся: – Забыл сказать: я дожал Пошнера. Он, разумеется, подделывал документы для приезжих, сам понимаешь, это выгодно всем нам. Но в случае с Фионой клянется, что все было чисто. Местная она, хоть и… – Скостила себе пару-тройку лет, – подсказал Фрайберг, опередив партнера и пожалев дамский слух. – Ну да… это тоже… – прокашлялся Кирш. – Еще увидимся! Эрик так и не понял, зачем заходил приятель. Может, собирался обсудить Ле’Ройса? Их общий друг замкнулся, злоупотреблял спиртным и каждый день захаживал в участок, пытая вопросами детектива. Но категорически не желал признавать тот факт, что его супруга могла встречаться с любовником. Кирш волновался, как бы его помощник не тронулся умом от всех этих переживаний, и на днях сам нанес визит в полицию, чтобы уточнить, как продвигается следствие. Даже собирался заплатить старшему детективу за подробности. Но старик Фриз проявил принципиальность. Очевидно, желал сохранить объективный взгляд на дело или не до конца списал вдовца со счетов. Но про Пошнера рассказал, рассчитывая, что глава «Червей» поможет вытрясти из инспектора правду. – Я сейчас подойду, только провожу гостей, – обратился к Магде Фрайберг и направился вслед за мужчинами. Тодд Кирш уехал первым. Его вытянутый серебристый мобиль в сопровождении двух экипажей произвел в квартале мастеровых не меньший фурор, чем высокий с огромными колесами дилижанс Щербатого Курца, с которым мобили «Червей» едва разъехались на не слишком широкой улице. – Курц, а помнишь те документы и метрики, которые дядюшка Клаус собирал с приезжих в Ингвольд? – спросил Эрик. – Они все еще у тебя? – Старые метрики, которые не забрали владельцы? – уточнил приятель и партнер. – Ага, валяются где-то в подвале дома. Но они мне без надобности. Я шантажом не промышляю. Да и фамилии там другие, многие внешность изменили… – Можешь кое-что посмотреть для меня? Курц кивнул, и Эрик объяснил, что его интересуют метрики одиноких девиц с целительским даром, которые въехали в Ингвольд три-четыре года назад. – Под благочестивую Ирму, что ли, копаешь? – сразу догадался приятель. – Не я, – уклончиво ответил Эрик. – Полицаям помогаешь? – недобро прищурился Курц и сплюнул на мостовую. – Помогаю, – честно признался Фрайберг, не став юлить. – Я не прошу тебя передать все документы, что хранились у Клауса, – только метрики девиц, приехавших в город в последние годы, желательно с целительским даром. Дело серьезное, речь идет об убийстве молодых женщин, жен, матерей. Наших женщин, Курц. – Понял я, понял, – поморщился Щербатый. – Ладно, пороюсь в документах. – Если что-то найдешь, отвези сегодня старшему детективу… – Ну уж нет! Мой человечек доставит. Я в логово к полицаям добровольно не пойду! – Пусть так, главное, чтобы человек был надежный, – согласился Фрайберг, хлопнув приятеля по плечу. – Обижаешь! – Курц в долгу не остался и ответил тем же. – Кстати, Эр, когда возобновишь тренировки? Тут о тебе Молот справлялся, – напоследок поинтересовался Щербатый. – Можно завтра… – Эрик вспомнил, что приехала Магда, а Фриз просил навестить банкира, и вздохнул: – Нет, завтра не получится. Думаю, через пару дней. Надо в лавке дела разгрести… – Да знаем мы твои дела, – добродушно хмыкнул Щербатый Курц, покосившись на дом. Подмигнув другу, глава банды скупщиков краденого, он же перевозчик нелегалов, вразвалочку направился к громилам, поджидавшим его возле дилижанса. На их фоне плюгавый мужчина маленького росточка в укороченных полосатых брюках, черно-белых штиблетах и модном макинтоше словно с чужого плеча смотрелся чудно. Но ни у кого в Городе темных улиц не повернулся бы язык назвать Щербатого Курца, превосходно владеющего ножами, смешным или нелепым. Улыбчивый бандит был грозен с подчиненными и предательства никому не прощал. Впрочем, в данный момент мастера магической механики Эра Клауса меньше всего волновал авторитет Щербатого Курца в обществе. Распрощавшись с подельником, он взбежал по лестнице на второй этаж и застал Магду Ленц в душевой. На вешалке рядом с его вещами висело дамское платье из крепа, на стуле лежали чулки. А вот шелковая комбинация телесного цвета до сих пор красовалась на хозяйке. Взгляд Фрайберга потемнел, он медленно, словно дикий зверь, подобрался к застывшей Магде и рывком прижал к себе. – Всегда мечтал принять душ вдвоем, – прошептал он, покусывая нежную мочку уха. – Это уже было, – тихо охнув, ответила Магда. – Мы принимали ванну, – хрипло произнес Эрик, подхватывая любимую на руки. – Душ – совсем другое дело. Я тебе покажу… Больше любовники не произнесли ни слова. Они скрылись за стеклянной перегородкой, и вскоре оттуда послышался шум льющейся воды, приглушенный смех и громкие стоны. А в воздухе разливался аромат страсти и желания. Ближе к полуночи Эрик выбрался из постели. Он проснулся от ставших уже привычными мрачных кошмаров, натянул на себя домашние брюки, поцеловал сонную Магду и спустился в гостиную, которая также служила столовой. Возле входной двери белел конверт, в котором оказался пустой лист, но Фрайберг знал, что это означает. Он сам придумал невидимые чернила, которые теперь с удовольствием использовали Кроули, Фриз и Липсиус. Непосвященные могли предположить, что лист необходимо нагреть. Но здесь действовал обратный эффект – письмо нужно было смочить. Тонкая бумага, обработанная специальным алхимическим составом, впитала жидкость, уплотнилась, а на поверхности проступили буквы. Ночное послание пришло от Фриза. Старик благодарил мастера Клауса за «подарок», сообщив, что нашел весьма любопытную информацию о нескольких послушницах и уже направил запросы в полиции Белавии и Дардании, откуда прибыли девицы. Метрики Фионы Ле’Ройс или похожей на нее женщины среди присланных документов не оказалось. Пошнер не соврал, Фиона была местной. Но раз детектив что-то нарыл, документы дядюшки Клауса они с Курцем распечатали не зря. Фриз написал и о том, что Корнелии Гольдшмидт удалось узнать один из предметов одежды, принадлежавший погибшей в коллекторе незнакомке и хранившийся в ячейке мортуария. Теперь с точностью можно было утверждать, что «безродной нищенкой», утонувшей пять месяцев назад, являлась Амели Лемех. В заключение детектив приписал, что в полдень ожидает мастера Клауса возле дома банкира, и попросил захватить техномагические штучки для записи разговора и прочих «фокусов». Что уж там Фриз имел в виду под фокусами, Эрик мог лишь догадываться, но на всякий случай решил взять весь арсенал, который поместится в карманы. Как только Фрайберг дочитал последние строки, буквы растворились на глазах, являя взору девственно-чистый лист. Тот вспыхнул, пеплом осев на ладони. Эрик хмыкнул: и кто-то еще будет утверждать, что не разбирается в «фокусах». Плеснув в стакан ячменного самогона, Фрайберг уселся напротив камина, вытянул ноги к огню и вступил с собой во внутренний диалог. Раньше он никогда не увлекался расследованием преступлений. Вот и в академии, когда Марвел искала шпионку и пыталась вычислить убийцу студентов, он старался держаться в стороне. Ибо считал, что каждый должен заниматься своим делом. Но в Дункельмитте шеф Кроули сперва попросил помочь с мобилем, потом – устранить кое-какие поломки в приборах, позже Эрик придумал для полицейских несколько полезных новинок… и понеслось. Стать сыщиком Фрайберг не стремился, но в деле Фионы Ле’Ройс оказалось слишком много личного. И знакомство с вдовцом, и дружеские просьбы шефа полиции, и странная симпатия к Фризу. Ведь до этого они со стариком особо не ладили. Но теперь дело затянуло похлеще сомниума, и Фрайберг знал: пока он не доберется до разгадки, не успокоится. Жаль, с самого начало полиция потеряла много времени. Никак не удавалось взять правильный след. Многочисленные нестыковки не давали покоя, но главное – мотив. Изначально предполагалось, что их два: ревность и месть. Но появилась вторая жертва, и мотив поплыл, как растаявший лед по весенней реке. Был ли Фроль любовником Фионы или нет, большой вопрос. Сам железнорукий это отрицал. Но тогда кто? У того же банкира Брунквиста могли быть отношения и с фрау Ле’Ройс, и с Амели Лемех, если он являлся клиентом благочестивой Ирмы. А может, мамаша Гебек была истинной нанимательницей женщин, а не жрица? Только зачем Брунквисту и фрау Гебек убивать девиц? К чему лишать себя удовольствия или дохода? Мужья на роль ревнивцев тоже не подходили. Часовщик Лемех сразу исключается из числа подозреваемых, ибо к моменту убийства жены был мертв. А Ле’Ройс… Фрайберг плеснул в стакан еще горькой. Тут определенно без поддержки не разобраться. На момент совершения преступления у Ле’Ройса было алиби. Да, он мог кого-то нанять из банды… Но «Земляные черви» живут общиной, каждый шаг одного известен всем остальным. Поэтому и Фиона встречалась с любовником в храме, во время службы. Не подкопаешься. Да и не мог Ле’Ройс оставить сына без матери. Он скорее бы выкинул Фиону из дома, узнав об измене. Ревность, месть… какой еще мог быть мотив убийства? Зависть?