Лошадка. Мадам подарила ей лошадку. А еще только для нее покупала на рынке самую крупную сладкую вишню. — Я… могу найти доктора! — горячо воскликнула Вэл, суетливо оглядываясь в поисках сестры милосердия. Она могла помочь старой женщине, должна была вытащить ее из этой клоаки. — У меня есть деньги. Мы найдем лучшего… — Малышка… — Тонкий, чуть слышный голос заставил ее замолчать. Вэл мелко задрожала всем телом, увидев в лице Мадам то, в чем не хотела признаваться самой себе. Ей не помочь. Время упущено. Женщина, лежащая на вшивом соломенном тюфяке, умирала. И в подтверждение ее мыслей Мадам закашлялась. Вэл отшатнулась, в немом ужасе наблюдая за струйкой крови, скользнувшей из уголка ее рта вниз. Кровавые пузыри лопнули на пересохших губах. Вэл молчала, не находя слов. Сердце стучало в груди, боль беспощадно рвала изнутри, наращивая силу. — Я рада… что ты… — Женщина слабо улыбнулась онемевшей девушке. — Думала… ты умерла. А ты… вон какая. «Она видит меня охотницей или стражницей, богатой и успешной, — осознала Вэл с горечью. — Может быть, даже счастливой. Ей говорят об этом чистые волосы, гладкая кожа и дорогая одежда». Сплошная ложь. Маска, которую она купила слишком дорогой ценой. — Не тратьте силы, тише. — Вэл ласково погладила впалую щеку, склоняя голову. Она прикрыла веки, делая глубокий вдох и замирая. Несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Несколько мгновений, чтобы собрать себя, разбитую, в единое целое. Вэл не хотела, чтобы Мадам увидела правду в ее глазах. — Я искала тебя… — проговорила женщина, со свистом втягивая воздух, — искала. А ты пропала… умерла, я думала. Прости, что так получилось, малышка… Вэл больше не скрывала слез. Не могла. Они текли по ее щекам, прячась в складках шейного платка. — Не плачь, — голос Мадам затихал, теряя силу, — я всегда знала, что ты… вырвешься… изменишь все. Вэл подняла глаза, встречая ее мягкий взгляд. — Но я ничего не изменила, — сказала она тихо. Признание вывернуло душу наизнанку, разорвало ее на мелкие лоскуты и выбросило прочь. Мадам молчала, не отрывая взгляда от бледного лица. Вэл держала ее ладонь дрожащей рукой и не могла произнести ни слова. Она не знала, что женщина видит в ее глазах, поняла ли она на самом деле, кто перед ней и как низко пала, ее приласканная много лет назад сиротка. Даже не шлюха. Много, много грязнее. Отчасти Вэл хотелось, чтобы Мадам знала. Она не хотела притворяться перед ней той, кем не являлась. Не сейчас, не здесь, не тогда, когда Мадам умирала в этом гнилом месте. Они встретились спустя так много лет… Не для того, чтобы Вэл играла чужую роль. А для чего же? — Я… — наконец сказала женщина, нарушая молчание, — не хочу умирать в одиночестве. — Я заберу вас отсюда, — твердо сказала Вэл, сжимая ее ладонь, — я не оставлю вас. — Нет, малышка, не нужно… — И снова кашель сотряс тщедушное тело. Грудная клетка Мадам опускалась и поднималась со свистящим, неприятным уху звуком. Когда приступ стих, Вэл с волнением увидела новую струйку алой крови, куда более обильную, чем прежде. — Помоги мне, — шепнула женщина, ловя взгляд голубых ошарашенных глаз, — я знаю… ты можешь. — О чем вы? — растерянно спросила Вэл, неуверенно сглатывая. — Ты… знаешь. — Взгляд Мадам, на краткое, чуть уловимое мгновение став прежним — цепким, умным, сильным, — переместился вниз. Вэл опустила голову, рассматривая рукоять своего кинжала, висящего на поясе в кожаных ножнах. Мадам не просила доктора. Она не просила забрать ее отсюда. Вэл все поняла по ее взгляду, а Мадам все поняла по ее лицу. Вэл действительно могла. Мадам прочитала ее, невзирая на все маски, что она носила. Мадам поняла, кто она и на что способна. Кто еще, если не женщина, младенцем державшая ее на руках? И тогда боль ушла, а слезы высохли. Вэл, ощущая бездонную черную пропасть в груди, низко наклонилась, касаясь губами холодного лба женщины. Свободная рука легла на рукоять кинжала, медленно вытаскивая его из ножен. Мадам только слабо вздохнула, когда острое лезвие вошло точно между ребер, в самое сердце. Грудная клетка тяжело опустилась и больше не поднялась. Вэл отстранилась, заученным движением убирая клинок. Губы ее все еще хранили ощущение чужой кожи. Она чуть склонила голову, в последний раз глядя в знакомое лицо. Ладонь легла на сухие веки, закрывая их. Удивительно, как смерть преображает. Лицо Мадам казалось спокойным, будто она заснула здоровым безмятежным сном. Пальцы нежно дотронулись до седых волос, провели линию вниз по щеке, коснулись подбородка, стирая следы крови. — Миледи? Все в порядке? — Молоденькая сестра милосердия, сложив руки на подоле темного платья, участливо смотрела на Вэл. Точно вынырнув из глубин темного озера, она повернула к ней голову: — Эта женщина умерла. Позаботьтесь о ее теле. — Вэл поднялась с колен, попутно доставая из кармана кожаный кошель. — Она не заслужила такой смерти, так пусть хотя бы найдет свое упокоение не с ворами и преступниками. Глаза девушки изумленно распахнулись, когда Вэл опустила в ее ладонь золотые монеты. — Надеюсь на вашу честность. Похороните эту женщину не за оградой. И двинулась вперед по проходу, когда голос девушки заставил ее остановиться: — Но как ее имя? Что написать на доске? — Не знаю. Что хотите, — не оборачиваясь, ответила Вэл, продолжая свой путь. У нее еще были невыполненные дела в этом рассаднике грязи и боли. ГЛАВА 3 Привычный мир разлетелся на осколки. Первой мыслью Вэл было нечто невразумительное и невнятное, набор невысказанных символов и переплетений эмоций. Когда сердце, сдавленное и очумелое, в очередной раз ударило, отдавая болью, она встрепенулась, моргнула и глубоко вдохнула. Что за?.. — Я купил два! — Подскочивший Никс протянул ей присыпанный сахарной пудрой рогалик. — Держи! Вэл перевела взгляд на мальчишку, рассматривая его широко распахнутыми потемневшими глазами, будто впервые видя. — Ты чего, Тень? — растерянно спросил Никс, заглядывая в ее побледневшее лицо. Вместо ответа Вэл подняла голову, всматриваясь в знакомый силуэт. Рыночная площадь, по случаю выходного дня практически битком забитая покупателями, галдела и привычно жила своей торопливой и суетливой жизнью. Лаяли брехливые собаки, перекрикивались лавочники, громко ругались старушки в кружевных чепцах, сетуя на плохой товар и недобросовестность продавцов, и мир казался совершенно привычным. Если бы не одна незначительная деталь, никак не вписывающаяся в окружающую реальность. Никс проследил за взглядом Вэл и вопросительно посмотрел в растерянное лицо. — Тень, ау! — Мальчишка махнул в воздухе рогаликом. — Ты привидение увидела, что ли? — Почти, — рассеянно ответила Вэл, делая шаг вперед.