— Я бы за ним, если б темно было, как пить дать пошел, Гек. Вдруг он поймет, что ничего у него с местью не выйдет, да прямиком к деньгам и потопает. — Верно, Том, верно. Ладно, послежу, вот те крест! — Вот теперь ты дело говоришь! Ты, главное, не оплошай, Гек, а уж я не оплошаю, это будь уверен. Глава XXVIII В логове Индейца Джо Близилась ночь, Том с Геком приготовились к новым приключениям. После девяти вечера они послонялись немного у постоялого двора — один издали наблюдал за проулком, другой за дверью, которая вела в № 2. Никто в проулок не зашел и никто из него не вышел, да и никто похожий на «испанца» не входил в дверь и не выходил из нее. Ночь обещала быть светлой, и Том отправился домой, зная, что, если темнота окажется все же достаточной, Гек придет к нему и помяукает, после чего он, Том, улизнет из дома и испытает ключи. Однако ночь осталась ясной и около двенадцати Гек покинул свой пост и завалился спать в пустой бочке из-под сахара. И во вторник мальчикам тоже не повезло. И в среду. Зато в четверг ночь выдалась многообещающая. В должное время Том выскользнул из дома, прихватив с собой старый жестяный фонарь тетушки и большое полотенце, — чтобы было чем его прикрыть. Он спрятал фонарь в гековой бочке и встал на стражу. За час до полуночи бар постоялого двора закрылся, а все огни в нем (других в окрестностях не горело) погасли. «Испанец» так и не появился. Проулок оставался пустым. Все благоприятствовало исполнению замысла Тома. Ночь была темной, а безмолвие ее нарушалось лишь редким рокотом далекого грома. Том залез в бочку, зажег фонарь, обмотал его полотенцем, и двое искателей приключений осторожно выступили во мраке к постоялому двору. Гек остался стоять на страже, Том на ощупь углубился в проулок. Для Гека настало время томительного ожидания, придавившего его дух, точно целая гора. Он вглядывался в темноту, надеясь увидеть свет фонаря, — конечно, свет перепугал бы его, но хотя бы дал ему знать, что Том еще жив. Геку казалось, что со времени ухода Тома прошел целый час. Наверняка он там в обморок грохнулся, а может, и умер, может, у него сердце разорвалось, не выдержав волнения и страха. Беспокойство подталкивало Гека все ближе и ближе к проулку; ему мерещились ужасы самых разных родов, он каждый миг ожидал, что разразится какая-то катастрофа, которая напрочь перешибет ему дыхание. Правда, перешибать было особенно нечего, ибо воздух Гек глотал хорошо если наперстками, зато уж сердце его колотилось так, что было ясно: долго бедняге не протянуть. Внезапно в темноте полыхнул свет и мимо Гека пронесся Том, прошептавший: — Беги! Беги что есть сил! Мог бы и не повторять, одного раза было вполне достаточно, — между первым словом Тома и вторым Гек успел развить скорость миль в тридцать, а то и сорок в час. Мальчики не останавливались, пока не долетели до стоявшего на другом конце городка сарая — заброшенной скотобойни. И едва они заскочили под крышу, как сверкнула молния и ударил ливень. Едва отдышавшись, Том сказал: — Ну и натерпелся же я страху, Гек! Один ключ попробовал, второй, старался, чтоб тихо было, да только они лязгали так, что я едва дышал с перепугу. А замок не отпирался. Ну, я, сам того не заметив, положил ладонь на ручку двери, а она и открылась! Не заперта была! Я запрыгнул внутрь, сбросил с фонаря полотенце и тут… Господи помилуй! — Что!? Что ты увидел, Том? — Гек, я чуть Индейцу Джо на руку не наступил! — Нет! — Да! Он лежал на полу, спал мертвым сном, на одном глазу повязка, руки раскинуты. — Господи, и что же ты сделал? Он проснулся? — Нет, даже не шевельнулся. Пьяный был, я так понимаю. Я просто схватил полотенце с пола и дал деру! — Я бы про полотенце и думать забыл! — Ну… а я не забыл. Потеряй я его, мне тетя такое устроит. — Слушай, Том, а ларец-то ты видел? — Я, Гек, задерживаться там да по сторонам озираться не стал. Не видел я ларца и креста тоже не видел. Ничего я не видел, кроме бутылки и жестяной кружки на полу рядом с Джо — да, а еще два бочонка видел и кучу других бутылок. Понимаешь теперь, какая нечистая сила там завелась? — Какая? — Виски, вот какая! Может, и во всех постоялых дворах Общества трезвости такая комнатка с нечистой силой имеется, а, Гек? — Да, пожалуй, что и так. Кто бы мог подумать? А послушай, Том, может, сейчас самое время ларец утащить, раз Индеец Джо пьяный валяется. — Самое что ни на есть! Вот и иди, попробуй! Гек содрогнулся. — Знаешь… мне чего-то не хочется. — И мне не очень, Гек. Одной бутылки, которая рядом с Индейцем Джо валялась, по-моему, маловато. Будь их три, я бы еще рискнул. Мальчики помолчали, размышляя, затем Том сказал: — Вот что, Гек, давай не будем больше туда соваться, пока не убедимся, что Индейца там нет. А то уж больно страшно. Если мы станем каждую ночь следить за дверью, то рано или поздно увидим, как он уходит, и тогда мы этот ларец утянем, никто и глазом моргнуть не успеет. — Ладно, согласен. Буду стеречь там каждую ночь напролет, если остальную работу ты на себя возьмешь. — Идет. Тебе только и нужно будет, что пробежать квартал по Хупер-стрит да помяукать. А если я спать буду, покидай в окно камушки, я и проснусь. — Годится! — Ну что, Гек, гроза прошла, пойду-ка я домой. Через пару часов уже рассветет. А ты вернись туда и постереги. — Я ж сказал, что буду стеречь, Том, значит буду. Я от этого постоялого двора теперь целый год не отойду. Днем буду спать, а ночью стеречь. — И отлично. Да, а спать-то ты где собираешься? — На сеновале Бена Роджерса. Он меня не гонит и дядя Джейк, негр его папаши, тоже. Я для дяди Джейка воду ношу, когда ему нужно, а если я поесть попрошу, так он всегда со мной делится, коли найдет чем. Такой хороший негр, Том. И любит меня, потому как я никогда от него нос не ворочу, хоть он и черный. Я, бывает, даже есть с ним рядом сажусь. Только ты не говори никому. Когда у человека живот с голодухи подводит, ему не до правильных поступков. — Хорошо, если ты мне днем не понадобишься, спи на здоровье, я тебя тревожить не стану. А как увидишь что ночью, лети ко мне и мяукай. Глава XXIX Гек спасает вдову Дуглас Первая новость, услышанная Томом в пятницу утром, была хорошей — прошлым вечером в город вернулось семейство судьи Тэтчера. На какое-то время и Индеец Джо, и поиски клада отошли для Тома на второй план: все его мысли заняла Бекки. Они встретились и от души наигрались со школьными друзьями в прятки и в салки А закончился этот день совсем удачно — Бекки попросила свою мать назначить на завтра давно обещанный и долго откладывавшийся пикник, и та согласилась. Дети пришли в восторг, и Том не менее прочих. Приглашения были разосланы еще до захода солнца и дети городка немедленно приступили к лихорадочным приготовлениям. Волнение, охватившее Тома, продержало его без сна до позднего часа, он очень надеялся услышать, как замяукает Гек, и назавтра поразить Бекки и ее гостей обретенным им сокровищем. Увы, в эту ночь сигнал от Гека не поступил. И наконец, настало утро и часов в десять-одиннадцать возбужденная, шумная компания детей собралась в доме судьи Тэтчера, чтобы оттуда отправиться на пикник. В те времена у взрослых не было принято портить детские праздники своим присутствием. Считалось, что детям вполне хватит опеки нескольких юных леди восемнадцати лет и юных же джентльменов лет двадцати трех или около того. Судья нанял для такого случая старенький пароходик и вскоре веселая толпа нагруженных корзинками с провиантом детей двинулась к нему по главной улице городка. Заболевший Сид остался сидеть дома, Мэри тоже — чтобы ему не было совсем одиноко. Последние слова, с которыми миссис Тэтчер обратилась к Бекки, были такими: — Вернетесь вы поздно. Может быть, тебе будет лучше заночевать у какой-нибудь девочки, живущей рядом с рекой — Тогда я останусь у Сьюзи Харпер, мама. — И прекрасно. Только веди себя там потише и не доставляй никому хлопот. По пути к реке Том сказал Бекки: — Давай знаешь что сделаем? Вместо того, чтобы идти к Джо Харперу, поднимемся на гору и заночуем у вдовы Дуглас. У нее мороженое — пальчики оближешь! Каждый день его ест — тоннами. А нам она страшно обрадуется. — Ой, это будет чудесно! Впрочем, подумав немного, Бекки спросила: — А что скажет мама? — Так она и не узнает ничего. Девочка обдумала и это, а затем неуверенно произнесла: — Наверное, это неправильно… но… — Да ерунда! Мама твоя ничего не узнает, кому от этого плохо-то будет? Ей же только одно нужно, — чтобы с тобой дурного ничего не случилось, а так, она бы и сама тебе это предложила, если б додумалась. Точно говорю! Замечательное гостеприимство вдовы Дуглас было и впрямь приманкой весьма искусительной. И в конце концов, оно вкупе с уговорами Тома взяло верх над сомнениями девочки. Другим детям они о своих планах на ночь решили не говорить. Правда, Тому пришло было в голову, что Гек может прийти к нему именно этой ночью и подать долгожданный сигнал. Мысль эта несколько омрачила его радостные предвкушения. И все же, заночевать у вдовы Дуглас — это будет так здорово! Да и с какой стати должен он отказываться от этого удовольствия? — спросил себя Том. В последнюю ночь Гек не появился, так почему он должен непременно прийти в следующую? Сокровище сокровищем, но оно пока еще вилами на воде писано, не лишаться же ради него приятного вечера. И Том — мальчик, он и есть мальчик — решил уступить искушению более сильному и о ларце с деньгами в этот день больше не думать. Спустившись по реке на три мили, пароходик пристал у лесистой лощины. Пассажиры высыпали на берег и вскоре лесные дали и скалистые утесы огласились криками и смехом. Разбежавшиеся по лесу дети перепробовали все игры, позволявшие им выбиться из сил и посильнее распариться, а затем, вооруженные основательным аппетитом, возвратились к месту высадки и приступили к истреблению провизии. Покончив с ней, они отдохнули немного, разговаривая в тени раскидистых дубов. И наконец, кто-то воскликнул: — А ну, кто в пещеру пойдет? На этот призыв откликнулись все. Из корзин извлекли связки свечей, дети гурьбой побежали в гору. Вход в пещеру, напоминавший очертаниями букву «А», находился в самой середине горного склона. Вход закрывала массивная дубовая дверь — впрочем, не запертая. За дверью находилась маленькая зала, студеная, как погреб, с возведенными Природой из крепкого известняка стенами, покрытыми каплями холодной испарины. Всякого, кто стоял здесь в сумраке, глядя на зеленую, залитую солнечным светом долину, охватывали чувства самые романтические, ощущение некой тайны. Впрочем, ощущение это быстро покинуло детей и началась обычная шумная возня. Стоило кому-то зажечь свечу, как на него набрасывалась целая ватага, начиналась борьба, хозяин свечи отважно защищал ее, но скоро она летела на пол и гасла, и дети радостно хохотали, и кто-то из них зажигал еще одну свечу, и все начиналось заново. Впрочем, всему на свете приходит конец. И вскоре целая процессия двинулась по главной галерее пещеры, и мерцающее пламя свечей тускло озарило его высокие стены, смыкавшиеся футах в шестнадцати над головами детей. Этот главный проход имел в ширину не более восьми-десяти футов. Через каждые несколько шагов от него уходили в обе стороны другие высокие, еще более узкие коридоры — пещера Мак-Дугала представляла собой гигантский лабиринт извилистых путей, сходившихся, расходившихся и никуда, в сущности, не ведших. Говорили, что по этой паутине расщелин и трещин можно блуждать сутками напролет, так никогда и не добравшись до конца пещеры, что можно спускаться по ней вниз, вниз и еще вниз, чуть ли ни к центру земли, и там будет то же самое — лабиринт за лабиринтом, нескончаемые. Не было в городке человека, который «знал» бы пещеру. Да его и быть не могло. Дети в большинстве своем знали какую-то ее часть, а покидать пределы этой изученной части никто из них не решался. И познания Тома Сойера мало чем отличались от познаний прочих детей. Процессия прошла по главному коридору примерно три четверти мили, а затем небольшие компании или просто парочки начали уклоняться в мрачные боковые проходы и бегать по ним, и пугать друг дружку, внезапно выскакивая на их перекрестки. Там можно было бродить по полчаса, никого не встретив, но и не выйдя за пределы «известной» части пещеры. Постепенно одна компания детей за другой возвращалась к выходу — все они запыхались, всем было весело, всех покрывали с головы до пят капли свечного сала и разводы глины: в общем, день удался на славу. Покинув пещеру, дети с изумлением обнаружили, что совсем забыли счет времени, что близится ночь. На пароходике уже полчаса как бил, призывая их, колокол. Что же, и такое завершение дневных приключений выглядело романтическим, и потому более чем удовлетворительным. И когда пароходик с его веселыми пассажирами вышел на середину реки, никто на его борту нисколько не жалел о потерянном времени — кроме капитана, конечно. Когда огни пароходика проследовали мимо пристани, Гек уже стоял на посту. Никакого шума до него с пароходика не долетело — уставшие до полусмерти дети притихли. Гек погадал, что это за посудина и почему она не подошла к пристани, а затем выбросил ее из головы — у него и так было чем заняться. Ночь обещала выдаться облачной, темной. Десять часов — шум повозок на улицах стих, там и сям замерцали разрозненные огоньки, редкие прохожие исчезли, оставив маленького часового наедине с тишиной и призраками. Одиннадцать — на постоялом дворе погасили огни и городок погрузился в совершенный мрак. Гек ждал и ждал, долгое, как ему казалось время, но ничего не происходило. Сомнения одолевали его. Что толку ждать? Нет, ну, правда, — что? Может, махнуть на все рукой и завалиться спать? И тут до его ушей донесся некий звук. Гек мгновенно насторожился. В проулке тихо затворилась дверь. Гек метнулся к углу разрушенной лавки. Миг спустя мимо него прошли двое мужчин и один, похоже, нес что-то под мышкой. Ну, наверняка же ларец! Значит, они надумали куда-то переташить его! Сбегать за Томом? Да нет, глупо — они уйдут с ларцом и ищи их потом, свищи. Нет уж, нужно идти за ними, благо темень стоит такая, что они нипочем его не заметят. И Гек, посовещавшись сам с собой, тронулся — босой и тихий, как кот, — следом за двумя мужчинами, стараясь держаться от них на таком расстоянии, чтобы они оставались лишь еле видимыми. Мужчины прошли три квартала по улице, которая тянулась вдоль реки, повернули на перекрестке налево, пошли прямо, пока не достигли поднимавшейся на Кардиффскую гору дороги, свернули на нее. Миновали, не помедлив, стоявший на середине пути к вершине дом старика-валлийца. Ладно, подумал Гек, это они к старому карьеру идут, там ларец и закопают. Однако они миновали и карьер, продолжая подниматься к вершине горы. А после вдруг поворотили на узкую, вившуюся в высоких зарослях сумаха тропинку и растворились в темноте. Гек решил сократить расстояние между собой и ними — увидеть его в такой темноте они все равно не смогут. Некоторое время он бежал трусцой, потом замедлил бег, испугавшись, что передвигается слишком быстро, прошел еще немного и остановился, прислушиваясь: ни звука, ни единого, если не считать шума, с которым билось его сердце. С горы долетело уханье совы — зловещее! А вот шагов он впереди никаких не слышал. Господи, все пропало! Гек совсем уж было решил рвануть что есть мочи вперед, но тут кто-то кашлянул — и всего в четырех футах от него! Сердце Гека подскочило к самому горлу и мальчик, хоть и с трудом, но все же проглотил его. Он стоял на месте, трясясь так, точно на него напала не одна лихорадка, а сразу дюжина их, ноги его подгибались, он не сомневался, что сейчас повалится наземь. Гек уже понял, где находится — в пяти шагах от забора, за которым начинались владения вдовы Дуглас. Вот и хорошо, думал Гек, пусть они здесь ларец и зароют — проще будет искать.