Пульхерия представить не могла, что коробка с мороженым окажется такой тяжёлой. Держать её было не так-то просто, и она вынуждена была поставить её на землю. Даня последовал её примеру, поставив свой ларец рядом. – Никак, – ответила Пульхерия. – Я помогла тебе не ради благодарностей. – Слушай, но как… – запнулся он, – как ты заставила их сделать это? – Я их загипнотизировала своим взглядом, – ответила она и выставила перед собой руки с растопыренными пальцами, словно хотела его напугать, а потом вспомнила обезумевшие лица хулиганов и громко расхохоталась. Её смех был таким заразительным, что Даня тоже рассмеялся, а когда они успокоились, спросил: – Как тебя зовут, спасительница? И в какой школе ты учишься? – Пуля, – ответила она. – Я из восемьдесят седьмой школы, учусь в пятом «А» классе, сижу на первой парте у окна, по национальности русская, ношу тридцать четвёртый размер обуви и тридцать шестой размер одежды. Что тебе ещё рассказать? – спросила она, и ребята снова рассмеялись. – Впервые слышу такое имя, – сказал Даня. – Это сокращённый вариант от Пульхерии. Просто у меня папа – ещё тот приколист, вот он и придумал мне такое имя, – поделилась она. – А что, мне нравится, очень даже красиво звучит, – улыбнулся Даня и произнёс по слогам: – Пуль-хе-ри-я. – А потом спросил: – А что же нам теперь делать со всем этим мороженым? Я столько не съем. – Слушай, а давай слопаем по одному, а остальное отнесём в детский сад, куда я ходила. Он находится рядом с моей школой, – предложила она. – Моя воспитательница и нянечка там по сей день работают, отдадим им, а они угостят малышню. – Классная идея! – Даня закивал. Ребята подхватили коробки и отправились выполнять роль Деда Мороза и Снегурочки посреди мая месяца. Глава 12 Подойдя к подъезду, Пульхерия набрала код и только взялась за ручку двери, собираясь её открыть, как та распахнулась и на пороге выросла мама. Её волосы были собраны в высокий хвост, а в ушах висели любимые золотые кольца. На её лице не было ни грамма косметики, лишь персиковый блеск искрился на губах, а значит, она собралась по каким-то хозяйственным делам. Иначе мама ни за какие коврижки не вышла бы из дома без макияжа. Хотя Пулька считала, что он ей совершенно не нужен. Её лицо и так всегда выглядело свежим и выразительным. Но, как говорит папа: «Женщина – это сфинкс, загадку которого можно разгадывать всю жизнь и в конечном итоге смириться с тем, что понять её невозможно». К тому же мама надела свободные джинсы, заправленную в них белую футболку и белые конверсы на ноги, что подтверждало мысли Пульки. При виде неё мать грозно подбоченилась и строго спросила: – Пулька, ты шла домой через сорок седьмой километр? – Мамуль, я не нарочно, – та состроила виноватую гримасу, – просто так получилось. – Глупо было бы, если бы у тебя получилось по-другому, – ухмыльнулась мама. – Кого в этот раз спасала? В этот момент из подъезда выходили люди, и Пулька с мамой были вынуждены отойти в сторону. – Мальчишку из двадцатой школы, – ответила она и вкратце рассказала эту историю, естественно, без упоминания Стёпы. – Интересно, что же такого ты им сказала, что они сами изъявили желание купить мороженое? – поинтересовалась мама. – Что нехорошо обижать младших, – ответила Пулька. – И они послушались тебя? – с сомнением спросила та. – Надо же, какие сознательные хулиганы. А то, что вы отнесли мороженое в садик, это очень хорошее дело. Небось, ребятня осталась довольна. – Довольна – не то слово, они визжали от восторга, – улыбнулась Пулька. – Да я бы тоже визжала, если бы мне на полдник свалилось эскимо с крем-брюле. – К сожалению, я не могу предложить тебе ни того, ни другого, поскольку у нас в холодильнике нет мороженого, но зато я приготовила твои любимые блинчики с творогом и вишнёвым вареньем. Так что дуй домой, обедай и садись за уроки, а я промотнусь по магазинам и вернусь, – вытащив из кармана джинсов ключи от машины, сказала она. Услышав, куда мама едет, Пулька ещё раз убедилась, как хорошо её знает. Наверняка во многих семьях так бывает, когда люди понимают друг друга без слов. При упоминании блинчиков в животе Пульки проснулся голодный лев. Она так отчётливо представила, как берёт румяный золотистый конвертик, смазывает его вареньем и, откусив кусочек, облизывает стекающий по пальцам сироп. Бросив маме «пока», Пульхерия рванула в подъезд и помчалась по лестнице на третий этаж. Она была настолько голодна, что могла бы с порога отправиться на кухню, но выработанная годами привычка переодеваться в домашнюю одежду не дала ей этого сделать. Пульхерия влетела в свою комнату и сразу поняла, что здесь похозяйничала мама. Брошенная на спинке стула пижама теперь аккуратно лежала на кровати, на письменном столе возвышалась стопка сложенных тетрадей, а ручки, карандаши и линейки выглядывали из стаканчика. – Мамуля, если когда-нибудь ты не зайдёшь сюда в моё отсутствие, на земле случится апокалипсис, – обведя взглядом опочивальню, вслух сказала Пулька. Первым делом она поставила телефон на зарядку, рядом с ним положила Стёпу, потом сменила школьный костюм на шорты и футболку и только после этого отправилась обедать. Стоило войти на кухню, и Пулька тотчас заметила тарелку с аппетитными блинами и вазочку с вишнёвым вареньем рядом. Пока закипал чайник, Пульхерия уселась за стол и, включив телевизор, принялась листать каналы. Отовсюду только и трубили о чудесном возвращении музыкальной школы. На одном из каналов показывали журналиста, который стоял на тротуаре перед школой и брал интервью у проходившей мимо бабульки. – Я час назад шла в аптеку, школы ещё не было, – с круглыми от удивления глазами рассказывала та, – а теперь иду назад и вдруг вижу – стоит. Чудеса какие-то! – Пожимая плечами, старушка покачала головой. – Вроде до Нового года ещё далеко. «Надо впредь быть аккуратнее со своими желаниями. Это хорошо, что Стёпа появился, а то город так и остался бы без музыкалки», – подумала она и услышала, как из комнаты прилетело: – Пуле нужна моя помощь? – Нет, Стёпыч, спасибо. – Услышав его голос, она невольно усмехнулась: – Я просто вспомнила тебя. – Понял, – сказал он и тотчас замолчал. За просмотром новостей Пульхерия не заметила, как слопала целых три блина, хотя готова была съесть ещё столько же. И только теперь увидела, что чайник давно закипел. – Ну и бог с этим чаем, блинчики и без него красиво зашли, – сказала Пулька и отправилась грызть гранит науки. Пулька сделала русский язык, литературу с историей оставила на потом и взялась за математику. Она без проблем решила все пять уравнений, сложение и вычитание обыкновенных дробей и дошла до задачи. Прочитав условие, Пулька откинулась на спинку кресла и в сердцах воскликнула: – О боже, опять эти чёртовы велосипедисты куда-то едут. И чего им не сидится дома? Как же ей не хотелось её решать, к тому же она ещё не знала, как это делать. Каков же был соблазн обратиться за помощью к Стёпе, но, вспомнив о своём обещании, Пулька тотчас отогнала от себя эту мысль. Для того чтобы узнать, какое расстояние преодолели неугомонные велосипедисты за первый, второй и третий день своего путешествия, ей пришлось покумекать и пошевелить извилинами. Зато какое она получила удовольствие, когда, наконец, самостоятельно решила задачу. Она вскочила с кресла и принялась носиться по комнате как оголтелая: – Я гений, я гений! – то и дело выкрикивала она, от радости подпрыгивая чуть ли не до потолка. – Ну какой же я всё-таки гений. Наконец успокоившись, она прихватила учебник по истории и уселась с ним на кровати, опёршись на спинку. – Так, что нам тут Нефертити задала? – Пролистав страницы, Пулька нашла нужный параграф. – «Законы братьев Гракхов», – прочитала она вслух название. – Очень интересно. Ещё бы знать, кто это такие? Своё прозвище историчка, Екатерина Игоревна, получила не столько из-за красивой внешности, сколько из-за любви к Древнему Египту. Ни один урок не проходил без упоминания о нём, даже если в тот момент они изучали Грецию, Индию или Китай. Пулька и не заметила, как прочитала параграф. Оказалось, что братья Гракхи были очень известными реформаторами. Одного звали Тиберий, другого Гай. Они пользовались огромной популярностью среди бедных римлян, ведь всю свою жизнь сражались за то, чтобы крестьяне получили землю. За это и поплатились жизнью. – Нет, так долго нельзя учиться, – захлопнув учебник, сказала вслух Пулька. – У меня сейчас мозг закипит. Надо сделать перерыв и съесть какой-нибудь фруктик. Она подскочила с кровати и, сунув ноги в тапки с заячьими мордами, поплелась на кухню. Но в холодильнике нашла лишь одно сморщенное яблоко, есть которое не было ни малейшего желания, а вот мандаринку она бы слопала с огромным удовольствием. Пулька обожала их. Она вспомнила, как мама говорила, что, когда была маленькой, думала, будто ими невозможно наесться. То же самое Пулька могла сказать и про себя. Поставь перед ней таз с мандаринами, и она слопает все до одного. Но, увы, в этот раз ей было не суждено насладиться их вкусом. Вернувшись в комнату, она взяла учебник по литературе и опять уселась на кровати. Но желание съесть фруктик было настолько велико, что её мысли были далеки от Антона Павловича и его рассказа «Хирургия». И вдруг её осенило. – Глупышка, так у тебя же есть Стёпа! – радостно воскликнула она и тут же с тумбочки раздалось: – Пуле нужна моя помощь? – Стёпыч, угости-ка меня мандаринкой, – попросила она. После того как прозвучало «Команда выполнена», на кровать прилетел заказ. – Спасибо! – Улыбнувшись, Пульхерия хлопнула в ладоши. Очистив кожуру, она так быстро слопала мандарин, что даже не поняла вкуса, и разочарованно сказала: – Заставь дурака угостить мандаринкой, он одной и угостит. – Пуля считает меня дураком? – тут же спросил Стёпа. – Ну а чего ты выдал всего лишь одну мандаринку? – возмущённо заявила она. – А сколько надо было? – спросил Стёпа. – Побольше, – ляпнула Пулька и вдруг вспомнила, что он всё воспринимает буквально. Она тут же пожалела о сказанном, но, как говорится, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. И тут с потолка, словно теннисные мячики, посыпались мандарины. Пульхерия глазом не успела моргнуть, как комната превратилась в детский бассейн, только наполненный не мягкими шариками, а цитрусовыми плодами, вокруг поплыл запах ёлок и новогодних чудес. Даже при всей своей любви к мандаринам Пулька понимала, что такое количество ей не съесть. – Стёпа, что ты сделал? – сидя чуть ли по самую шею в мандаринах, закричала она. – Сейчас же убери всё это. – Пуля попросила побольше, я и сделал побольше. – В его голосе послышались нотки недоумения, и через мгновение все мандарины исчезли. – Побольше – это не значит, что надо завалить всю квартиру, – сквозь зубы процедила Пулька. – Я имела в виду несколько штук. – Сколько? «Как можно быть таким тормозом?» – цокнув языком, подумала Пульхерия и, покачав головой, ответила: