И ныне теорема Пифагора Верна, как и в его далекий век. Таратар подхватывает, и они читают дальше вдвоем: Обильно было жертвоприношенье Богам от Пифагора. Сто быков Он отдал на закланье и сожженье За света луч, пришедший с облаков. Поэтому всегда с тех самых пор, Чуть истина рождается на свет, Быки ревут, ее ночуя, вслед. Они не в силах свету помешать, А могут лишь, закрыв глаза, дрожать От страха, что вселил в них Пифагор. — Это сонет Шамиссо, — растроганно говорит Таратар. Он снимает очки, протирает стекла платком. Макар Гусев моргает Профессору: не часто увидишь, как спокойный и насмешливый Таратар Таратарыч приходит в такое умиление. Макар готов уже взять обратно все слова, которые он наговорил Сыроежкину час назад, на берегу. В знак примирения он машет ему рукой. — Садись, Сережа, — говорит Таратар. — Я с удовольствием ставлю тебе «пять». — У меня в журнале вопрос, — напоминает Электроник, вызвав этим простым замечанием буйное веселье Гусева. — Вопроса больше нет, — улыбается Таратар. — Твердая пятерка… — Он повернулся к классу: — Гусев, успокойся, пожалуйста… У меня есть такое предложение ко всем. Со следующего урока за столом на кафедре будет сидеть ассистент. Его задача — объяснять классу наиболее трудные вопросы домашнего задания. Естественно, ассистент должен готовиться лучше всех. Дежурить будете по очереди. Согласны? — Согласны, — отвечает класс. — Тогда на ближайшую неделю ассистентом назначается Сыроежкин… И вот что я еще хотел сказать. Главное в математике — это не формулы, не вычисления, а движение мысли, новые идеи. Я говорил уже об этом, но сегодня ваш товарищ еще раз блестяще подтвердил истину. Ваша учеба похожа на путешествие. Каждый день перед вами вырастают новые горы. Взойдете на одну, а там уже другая. И чем больше преодолеете вы вершин, тем сильнее будете чувствовать себя… Таратар ушел. Ребята обступили Сыроежкина, загалдели: — Ну, ты герой! — Молодчина! — Разложил Пифагора, как маленького! — Теперь пусть девятиклассники не задаются. У нас своя знаменитость! — И чемпион по бегу! — И корреспондент «Программиста». Громче всех вопил басом Макар: — У нас свой Пифагор! Вот он сидит на стуле невесты! Ура Сыроежкину! Вбежал Спартак Неделин, махая голубой бумажкой. — Сыроежкин, где ты? — закричал он, перекрывая шум. — Держи! Редколлегия «Программиста» наградила тебя билетом в цирк. И готовь новую заметку! ТРИ ХРАНИТЕЛЯ ТЕОРЕМЫ В глубине парка, как раз недалеко от выхода на Липовую аллею, стояла маленькая облезлая эстрада с пожелтевшим экраном. Очень редко здесь показывали киножурналы, и потому раковина эстрады была уютным прибежищем для всех мальчишек. Только вчера здесь пережидали погоню сбежавший от зрителей фокусник и его приятель. Сережа влез на эстраду, развалился на шершавых досках. Ну и жизнь настала привольная! В школу не ходи, заданий не готовь. Электроник и так все знает. Хочешь — смотри на небо сквозь щели в крыше, хочешь — мечтай о чем угодно, хочешь — броди по парку. Он полежал на животе, зевнул, перевернулся на спину, стал считать доски в крыше-раковине. Пробился в щель солнечный луч, рядом с мальчиком легло на пол светлое пятно. Сережка вынул из кармана зеркальце, пустил солнечного зайчика в сумрачный угол. Зайчик скользнул по старым доскам, потревожил пауков в их паутине, запрыгал по экрану. Вдруг зайчик пропал. Только что он сидел на серожелтом полотне и вот исчез. Луч от зеркальца тянулся блестящим мечом к экрану, а светлого кружка на нем не было, словно луч проткнул полотно. Сережка снова поймал солнце и пустил зайца в нижний угол экрана. Заяц поскакал-поскакал и через мгновение опять исчез. Его будто накрыла мягкая невидимая рука. Все еще направляя луч в то же место. Сережка с забившимся сердцем подошел вплотную к экрану и резко обернулся, почувствовав, что за его спиной ктото стоит. Он увидел девочку с тонкой косичкой. Она держала корзинку, покрытую тряпкой. Сыроежкин разинул от удивления рот, соображая, как девчонка могла оказаться за его спиной, но она опередила его вопрос. — Это мой дедушка поймал твоего зайца. — Девочка наклонилась к Сереже и доверительно сказала: — Он лучший охотник на солнечных зайцев во всей нашей стране. Сережа еще шире разинул рот, но опять ничего не успел спросить, потому что откуда-то появился седой дед с большим сачком. Дед держал что-то блестящее, сверкающее, огненно-золотое. Нельзя было рассмотреть этот блеск, так резало глаза. Сережа прищурился, прикрыл глаза ладонью и сквозь пальцы разглядел добычу. Девочка не обманывала: дед нес огненных зайцев, держа их за длинные уши! Было похоже, что они солнечного происхождения. — Спасибо, сынок, — добродушно сказал дед. — Ты принес охотнику удачу, хотя и заставил побегать. Но пора нам домой. Хочешь проводить нас? Ты попадешь в город, какого прежде не видывал. — Да-да… — закивал Сережа. Ему очень захотелось увидеть тот самый город, где живут охотники за солнечными зайцами. Они шли через лес. Сережа вертел головой, с удивлением рассматривая деревья. Странный был этот лес. Как будто простые елки, березы, сосны. Но стволы у них не круглые, а как линейки. И ветки растут только по бокам — вправо и влево. — Уже недалеко, — заметил старик. — Вот просвет, а там и город. Дорога— стрела, вырвавшись из леса, превратилась в городскую улицу. Стояли на ней обычные дома. С треугольниками крыш, квадратами окон, прямоугольниками дверей. Шли люди, ехали машины. Сережку с первых же шагов охватило смутное чувство тревоги. Одних пешеходов он видел только спереди и сзади и не замечал, как они проходили мимо. Других он мог разглядеть только сбоку, а издали они были похожи на тонкие палочки или черточки. Старик окликнул его: — Ну, сынок, поброди-ка с Анкой по улице, а я пойду домой. Ты счастливый, может, и внучке принесешь удачу. — Пошли? — спросила Анка и тряхнула корзиной. — Ты и вправду счастливый? А то много дней у нас нет совсем покупателей… — А что ты продаешь? — спросил Сережка. — Ириски? — Не-ет, — покачала головой Анка, — у нас не продают ириски. В этой корзине — улыбки. — Улыбки? — улыбнулся Сережка. Честно говоря, ему совсем не было весело. — Смотри! Анка сдернула с корзины платок, и Сергей зажмурил глаза от нестерпимого блеска. — Эти улыбки дедушка делает из шкурок зайцев, — продолжала девочка. — Я думала, ты догадался. Только их мало покупают.