— Ты Ваське что про меня сказывал? — Барыня? — Про силу мою говорил? — Да господь с вами, Настасья Платоновна! — Петр испуганно перекрестился, — Вот те крест, как рыба молчал. Ваське лишь сказал, что может вы что знаете. Не просто ж так Григорий Петрович вам покровительство оказывает! — Его сестра мою наставницу знает, — при мысли о том, что мог вообразить себе слуга, девушка слегка покраснела. — Ну вот и я так и сказал: знакомы вы. Сегодня вон, вместе во дворце службу несли. Мало ли, виделись, да Григорий Петрович говорил что. — Говорил, — девушка вздохнула, вспомнив бессмысленный разговор с Беловым, — Да не про то, где после дежурства будет. Она бросила еще один задумчивый взгляд на денщика Белова, затем вздохнула, решаясь. — Ладно. Ты его вещи-то принес? — Конечно, — Петр с готовностью протянул хозяйке белый офицерский шарф. — Вчера на нем был. — Ваську отвлеки, чтоб не заподозрил! — Я ему сказал, что амулет у вас от матушки. — Ну и славно! — Настя взяла шарф и попыталась сосредоточиться на его хозяине. Перед глазами сразу же возникло лицо Григория. Правильный нос, густые брови, ямочка на подбородке… Сила пришла мгновенно. На этот раз она была мягкая и теплая, словно солнечный день. Настя не ожидала, что она может быть именно такой. Захотелось бежать, раскинув руки, спуститься с дворцовой горы вниз, к серо-голубым водам залива. — Идем, — приказала девушка, направляясь к воротам в парк. Петр с Василием переглянулись и направились следом. Влекомая силой, Настя почти бежала по дорожкам. Гравий хрустел под под ногами. Петр с Василием едва успевали за ней. Придворные изумленно оборачивались вслед чудно́й компании, но заметив на плече бриллиантовый знак фрейлины императрицы, теряли интерес. Мало ли какое поручение дала Елисавета Петровна расторопной девице. Очередной небольшой дворец вдруг возник в конце аллейки, косой линией отходящей от основной. Желтый с белыми выступами на углах и огромными во всю стену окнами-дверями, застекленными мелким стеклом, он казался воздушным, как беседка. Балконы второго этажа украшали кованые черные с позолотой решетки, а вокруг дворца, к удивлению Насти, был ров с водой, в котором важно плавали две утки и селезень. В любое другое время, девушка остановилась бы посмотреть на павильон, но сейчас сила влекла её дальше. Уверенно, словно бывала здесь раньше, Настя прошла к берегу залива и направилась в сторону огромного вала, видневшегося по левую руку. Судя по всему, вал был рукотворным: на нем были высажены выстриженные шарами деревья, а каменная лестница с белоснежными периллами двумя полукружиями спускалась к прямоугольному пруду, у одной из сторон которого виднелся еще один малый дворец. Сделав знак своим провожатым остаться, Настя поднялась на вал. Белов стоял там. Скрестив руки на груди, гвардеец хмуро смотрел на коричневатые барашки волн залива. Перстень, полученный от императрицы после дежурства, жег руку. Преображенцу больше всего хотелось снять его и вышвырнуть прочь, в серые волны. Звериное чутье подсказало, кто пришел, и Григорий даже не стал поворачивать голову в сторону невесты. Волк внутри, напротив, воспрянул и неуверенно вильнул хвостом. — Что еще? — мрачно спросил гвардеец, как только девушка подошла ближе. — Опять Васька провинился? Радость в душе вдруг погасла, сменившись тоскливой пустотой и усталостью. Настя будто увидела себя со стороны: раскрасневшаяся, в помятом платье. Прическа, и без того растрепанная, окончательно распалась и теперь волосы развивались на ветру. — Он тебя найти не мог… — пробормотала девушка, слегка обескураженная этим тоном. — Ко мне пришел… просил сыскать… — А ты у нас теперь Тайная канцелярия, не иначе? — скривился Белов. — Следишь за мной? — Я на воротах спросила, — девушка сказала первое, что пришло в голову. — А потом просто вдоль залива пошла, — ложь была неумелой, но Белов, погруженный в свои мысли, даже не обратил внимания на нелепость объяснений. — Все-таки выпорю я шельмеца, — достаточно громко произнес он, прекрасно зная, что денщик спрятался неподалеку. — Гриша, не надо, — поддавшись порыву, Настя коснулась его руки. — Он за тебя беспокоился… что ты за оборотнем этим пойдешь по следу. Серые глаза с мольбой смотрела на гвардейца. В ответ Григорий хмыкнул, но руку одергивать не стал, невольно наслаждаясь теплом, исходящим из-под тонких девичьих пальцев. Аромат лесного ручья и мяты окутывал все больше, прогоняя мрачные мысли. Хотелось схватить девушку в охапку, носом зарыться в пушистые волосы и хоть на минуты забыться. — Я бы и пошел, — вдруг признался Белов. — Александр Борисович не дал. А ведь Иван мне жизнь спас. И потом выхаживал… я б его денщиком к себе, но двух не положено, не гнать же Ваську? Он бросил хмурый взгляд на девушку, и вздохнул, заметив ее усталый вид. — Ладно, тебе это все равно… пойдем, провожу. — Не надо, — Настя сказала это резко. Последние слова задели девушку больше, чем она ожидала. Белов явно давал понять, что его жизнь её не касается. Значит и Настя не станет навязываться в попутчицы жениху. — Тебя Васька внизу ждет, — тихо сказала она и направилась к лестнице. Белов так и остался стоять на валу, хмуро глядя на волнующееся море. Волк в душе бесновался и порывался кинуться следом за невестой. Усмирив зверя, Григорий быстро сбежал по пологому склону насыпи и увидев своего денщика. Не задумываясь, въехал кулаком в ухо. Тот упал. — Григорий Петрович! Живой! — рукой Васька прикрыл лицо, опасаясь второго удара, но преображенец лишь мрачно посмотрел на слугу. — Понял за что? — Понял, все понял, — затараторил тот. — Ни черта ты не понял! — усмехнулся Белов. Злость поутихла. — Ты к Анастасии Платоновне зачем пошел? — Так это… — поняв, что бить больше не будут, Васька распрямился и одернул мундир. — Мне Петр, слуга её, сказал. Пойдем, говорит, поспрашаем, Настасья Платоновна ведь тоже во дворце была… может знает что… — Еще раз её потревожишь — убью, — тихо, но решительно произнес Григорий. — Понял, не дурак, — кивнул Васька. — Хотя зря вы так с ней. Девушка то хорошая. — Васька… — Помню. Убьете. Белов взглянул на слугу, старательно делавшего придурковатый вид, махнул рукой и направился к казармам. Глава 12 Вопреки предположениям Белова, Настя не пошла к дому, а, потребовала от Петра отвести её к лазарету. — Настасья, ты чего это удумала? — как всегда, когда они были наедине, слуга перешел на «ты». — Дело у меня там, — девушка ответила уклончиво. Прекрасно зная, скажи она правду, Петр будет её отговаривать. Но слуга и сам догадался. — Ты Ивана лечить собралась? — Коли и собралась, — Настя с вызовом посмотрела на мужика. — Не твое это дело! — Конечно не мое! Как что сделать, так не мое, а как следы заметать, так «Петр помоги!»? — Будет тебе, — Настя попыталась сказать это твердо, но не получилось. Вспомнилось, как года три назад, когда сила лишь начинала просыпаться в ней, Настя нашла в лесу крестьянку. Она была не из их имения, там девушка знала всех наперечет. Одетая в одну рубаху, женщина лежала поперек тропинки, на теле не было живого места. Рубцы от удара кнута чередовались с ожогами. Губы разбиты в кровь, а один глаз заплыл. На запястьях и на щиколотках виднелись следы от веревок. Настя не смогла просто так уйти. Она кинулась к раненой. Сила сама плеснула из рук, окутывая их белым коконом тумана. Раны затягивались просто на глазах, женщина очнулась и с испугом взглянула на свою спасительницу. — Ведьма! — крестьянка с силой оттолкнула девушку. Настя упала. Туман развеялся, и женщина кинулась куда-то в чащу. Девушка кинулась за ней, но туман не пустил, став настолько густым, что ладонь можно было увидеть лишь поднеся ее к глазам. Настя растерянно замерла. Удивительно, но звуки леса различались так ясно, будто солнечным днем. Злой лай собак, крики: «Ату её!» и предсмертный протяжный крик. В вязких клубах тумана Настя забилась, точно в силках. Сила вновь плеснула, разрывая вязкий воздух. Девушка кинулась в сторону, где мгновением раньше слушались крики. Едва заметная тропинка, сломанные ветки, наконец, шум, который возможен только от людей. Волкова Настя узнала сразу. Он высился на огромном коне аккурат посередине тропинки, а огромный пес терзал что-то, лежащее на земле. Присмотревшись, Настя вдруг поняла, что это не собака, а волк. Зверь вдруг насторожился, поднял окровавленную морду и сверкнул глазами, явно почуяв запах юной ведуньи. Потом заворчал и сделал шаг в сторону девушки. Не помня себя от страха, Настя взмахнула рукой и бросилась прочь. Вслед ей понеслись ругательства, кажется, за ее спиной пылал огонь. Лишь к вечеру девушку нашел Петр. Он отвез хозяйку в имение и еще долго спал у порога, поскольку Насте снились кошмары. Девушка вздохнула.