— Понимаю. Пойдемте, Александр Борисович, мне посты расставить надо. В тяжелом молчании оба направились обратно ко дворцу. Глава 11 Весь день Настя просидела во фрейлинской. Гнев от разговора с Беловым сменился стыдом, и девушка уже жалела, что затеяла разговор с гвардейцем. Каждый звон колокольчика заставлял нервно вздрагивать. Новоявленная фрейлина боялась, что Головина догадается, кто виновница всех бед, и пожалуется Елисавете Петровне. Наконец, Дарья известила, что государыня изволила отправиться в Монтплезир, почивать перед ужином. — Наконец-то! — выдохнула Варя. — Поздно она сегодня. — У нее посол франкийский… как начал носом шмыгать, да про свою простуду рассказывать, так и не отлип. Даже провожать пошел, — фыркнула Даша. — Алексея Григорьевича с досады аж перекосило! — Не дай бог, попадется кто под руку, — вздохнула Варвара. — Помнишь, как он егеря своего кнутом исхлестал, когда по зайцу промазал? — Может еще франк отстанет. Елисавета Петровна отваживать умеет! — Дарья взглянула на притихшую Настю, — Настасья, а ты чего затаилась? — Да так… непривычно все, — солгала та, не желая посвящать фрейлин в свои дела. — Голова кругом идет. — Ничего, привыкнешь! — отмахнулась Варя. — Я по первости тоже робела! Все больше в углах сидела, да на государыню глаз не поднимала, потом пообвыклась. Да ты не бойся, Елисавета Петровна только с виду сурова! Настя только улыбнулась в ответ на признание фрейлины. Для нее самой императрица представлялась слишком грозной и могущественной фигурой. Императрица уже доказала, что легко может изменить судьбу своей подданной, и теперь Настя надеялась лишь на то, что вскорости уедет от императрицы. *** Елисавета Петровна проспала до самого ужина. Вернее, ужин подали лишь тогда, когда государыня проснулась и изволила нарядиться. Платье пришлось подавать три раза. Первое было слишком пышным, второе — слишком расшитым золотыми нитями. Наконец, государыня выбрала розовое, с пеной кружев на рукавах. Причесывала императрицу Дарья. Она мастерски уложила светлые локоны и скрепила их гребнями с эмалью и драгоценными камнями. Рассумовский, развалившись в кресле, наблюдал за прихорашиваниями царственной любовницы. Настя слышала, что многие знатные дамы по подобию стран европейских пускают в будуары мужчин, но все равно девушке было неловко от того, что мужчина находится в комнате и смотрит на полураздетую государыню. Наконец, приготовления были закончены и все вновь направились в Большой дворец, где у парадной лестницы её императорское величество уже ожидал франкийский посол. Обменявшись любезностями, маркиз примкнул к свите императрицы. Одни из сопровождающих его людей подошел к Насте и поклонился. — Вы позволите мнесоставить вам компанию на сегодняшний вечер? — спросил он с явным акцентом. Девушка не успела ответить, когда Дарья пихнула ее локтем. — Не смей отказываться, — прошипела она. — Государыня по головке не погладит. И полюбезнее будь, все ж посольский он! Пришлось улыбнуться и грациозно кивнуть. Франк обрадовано залепетал что-то на своем, потом замолчал, сообразив, что девушка не понимает его и продолжил глупые комплименты уже на русском. Настя молчала. Прекрасно понимая франкийскую речь, спасибо матери Марии, девушка знала, что все слова — пусты, и приличной девице не стоит поддаваться обаянию напевной речи, тем более при императорском дворе. Франк все лепетал и лепетал, складывалось впечатление, что молчание спутницы радует его больше, нежели любая фраза. Насте оставалось лишь молчать и улыбаться. Уже входя в столовую, девушка заметила Белова, замершего на карауле у дверей. — Даш, а они-то что здесь делают? — прошептала она, улучшив момент. Подруга улыбнулась своему сопровождающему и бросила безразличный взгляд на преображенцев. — Знамо что, — фрейлина пожала плечами. — Караул держат! Настроение испортилось еще больше. Когда сели за стол, то блюда оказались холодными, вино — кислым, и с непривычки у Насти слегка закружилась голова. Франк все не отставал, его комплименты становились все более двусмысленными. Девушка несколько раз смотрела на своего жениха, но тот упорно смотрел куда-то поверх голов. Наконец он едва заметно скосил глаза и взглянул на девушку. Судя по равнодушному выражению на лице, преображенцу было достаточно все равно о том, с кем его невеста проводит время. Искушенный в придворных делах, Белов прекрасно знал об обязанностях фрейлин и ничуть не возражал, что Настя уделяет внимание другому. Более того, днем Григорий сказал, чтобы она занялась обязанностями фрейлины. Наверняка, имел в виду и это. Гордость заставила Настю повернуться и более приветливо улыбнуться своему спутнику. Тот сразу же встрепенулся и затараторил еще быстрее, иногда срываясь на франкийский. После первой перемены блюд он якобы нечаянно коснулся пальцев Насти. Девушка поспешно одернула руку, смерила нахала строгим взглядом. Впрочем, вспомнив про то, что жених смотрит, вновь приветливо заулыбалась и продолжила разговор, как ни в чем не бывало. После ужина государыня проследовала в уже знакомый зал с множеством зеркал и позолоты, где стояли столики для игры в карты. Карточные игры Настя не любила, считая, что именно они повинны в её судьбе, и потому попыталась отказаться, но кавалер упросил девушку остаться и принести ему удачу. К полуночи он проиграл все свои перстни. — Похоже, шевалье, я приношу вам лишь несчастье, — виновато улыбнулась девушка. — Возможно, мне поведет в любви? — слегка заплетающимся языком произнес он, окидывая Настю страстным взглядом. — Возможно в другой раз, — девушка торопливо поднялась. — Простите, государыня зовет. Это была наглая ложь, но мужчина, уже вновь погруженный в карты, не обратил на это никакого внимания. Отойдя от столика, Настя поискала глазами Дарью, но та была занята, старательно флиртуя с игроками и то и дело прикрывая лицо веером их карт. Варя, напротив, нахмурилась, стараясь просчитать карты. Судя по небольшой горке украшений у ее руки, игра была для фрейлины достаточно успешной. Не желая отвлекать подруг и не зная, у кого спросить совета, Настя просто отошла к одному из зеркал, устало наблюдая за своим отражением. — Это поначалу тяжело, потом привыкните! — раздалось над ухом. Насте повернула голову. Статс-дама Головина с насмешкой смотрела на новую фрейлину. — Да, я все-таки рискнула выйти, несмотря на насмешки, все лучше, чем сидеть в комнате, зная, что другие веселятся, — подтвердила статс-дама, в ее голосе слышалась грусть, и девушка опять ощутила стыд за свой поступок. — Впрочем, не будем об этом. Насмешники скоро утихнут, а я хотела бы поблагодарить вас за помощь и попросить прощения за те слова, которые наговорила на крыльце. — Это пустое, — отмахнулась Настя. — Наоборот, для меня это очень важно, — Головина задумчиво похлопала расписным веером по ладони. — Видите ли… Женщина замолчала, к какой-то тоской рассматривая разряженную толпу. Настя вздохнула. Спертый воздух, пропахшим различными духами, потом людских тел и прогоревшим воском, ударил в нос. — Вы, верно, злитесь на меня за Белова, — продолжала тем временем Головина, — Признаю, я вела себя недостойно. Мне следовало бы прекратить преследовать его… но я… — Послушайте, может не стоит вести беседу здесь? — Настя тревожно огляделась. — Именно здесь и можно! Все слишком увлечены игрой, чтобы слышать что-то еще, — рассмеялась статс-дама. — Запомните это, моя милая! Девушка внимательно посмотрела на соперницу. Её настораживала дружелюбность той, кто еще с утра готов был вцепиться в волосы. — Возможно, вы считаете меня порочной, но… видите ли я… полюбила… — Головина судорожно выдохнула. — Мой муж… ему уже пятьдесят. Знатен и достаточно богат, увидев меня в свите императрицы, Николай Павлович посватался ко мне и родители с легкостью дали свое согласие на этот брак. Так моя участь была решена… Настя еще раз взглянула на статс-даму. Было что-то, что мешало девушке полностью поверить Головиной и сопереживать юной особе, которую выдали замуж за старика. — Елисавета Петровна была столь добра ко мне, что оставила в свите и… закрывает глаза на мои шалости… ких визитов в мою спальню, — А ваш муж? — поинтересовалась девушка. Собеседница наигранно рассмеялась. — О, моему мужу достаточно лишь редких визитов в мою спальню… что же касается меня… Да, я признаюсь вам, что я отнюдь не добродетельна, но кто бы хранил верность, будучи на моем месте! — статс-дама подозвала лакея и взяла с подноса бокал с вином, второй протянула насте, но та покачала головой. — Видите, я откровенна перед вами, поскольку думаю, что мы вполне сможем подружиться! — Вам бы этого хотелось? — изумилась девушка. Дружба с бывшей полюбовницей жениха, пусть даже неугодного душе, казалась неправильной. — Конечно! Я хорошо знаю Григория, и если вы уж на него нацелились, могу помочь вам завоевать его расположение! — Головина с преувеличенным дружелюбием смотрела на соперницу, но в голубых глазах таился холод. Представив, те советы, которые может дать эта женщина, Настя в ответ покачала головой. — Не думаю, что у нас получится… извините, — она поспешила отойти от соперницы и смешаться с теми, кому не достались места за карточными столиками. Не желая больше встреч ни с кем, Настя забилась в самый темный угол. Глаза слипались, в голове шумело, а ноги гудели. Не привыкшая к ночному бдению, девушка желала лишь одного: чтобы её дежурство поскорее закончилось. Даша, заметив, что подруга устала, предложила ей пойти во фрейлинскую, но Настя упрямо покачала головой: она не желала оставаться одна, опасаясь коварства Головиной или же еще каких неприятностей, на которые был так щедр императорский двор. Игра продолжилась до самого рассвета, после чего государыня отправилась к заутрене, а потом — в Монтплезир почивать. Фрейлины остались в Большом дворце. Как объяснили Насте подруги, с императрицей следовали статс-дамы, а если что-то было надо, то присылали одну из горничных девок.