— Вам не понравилась выпечка? — спросила я. — Да нет, просто не хочется. — ответил уткнув взгляд мужчина. — Тогда всего вам доброго. — сказала Яна и улыбнулась. — И вам. — Ответил мужчина и быстрым шагом покинул заведение, мы переглянулись, оставили ключ уборщице и разошлись по домам. Если еще 3 часа назад мне было страшно идти домой, то сейчас я бежала, мне так хотелось лечь в ванну и закрыть глаза. И все равно, что скажет Тая, главное, что Славе лучше, все наладится, повара найдем, кассира посадим на кассу, а я перестану себя толкать на трудовые подвиги, обязательно перестану. Глава 18 Маша На полпути домой энтузиазм иссяк, и я еле плелась. Бабушки, которые еще осенью сидели на скамейке, а теперь чинно прогуливающиеся вдоль дома, как почетные дозорные, смотрели на меня не с осуждением как обычно, а с жалостью, и это говорило о многом, точно перестану толкать себя на трудовые подвиги. Хватит. Заходила я тихо, можно сказать заползала. В коридоре плюхнулась на пуфик, чтобы снять сапоги и уже не могла встать. Ноги, оказавшись без обуви, просто растеклись по полу. В дверном проеме появилась Тая, потом Игорь Ильич и дети, причем дети весели гроздями на мужчине. Для меня это было так ново. Я очень волновалась, как они поладят с ним, ведь общались с мужчинами редко, мой папа умер задолго до их рождения, их папа — отказался, в саду воспитатели — женщины. А тут, такое. Стало быть, зря я волновалась, Игорь Ильич хороший человек, к плохому, мои дети, так любовью воспылать не могли. Тая сначала выглядела очень воинствующе, я даже расстроилась, вот воевать как раз сил у меня нет. Но немного посмотрев на меня, ее взгляд изменился, и в глазах я увидела сочувствие. Потом она развернулась и пошла в сторону ванной. — Я налью тебе ванну, не хватало еще, чтобы ты свалилась на фоне усталости. Нам бы детей поднять. Сава тоже с симптомами. Врач и ему выписала лечение. Третью в лазарет записывать не будем. Как хочешь, но чтобы была на своих ногах. — Проговорила, как прокомандовала Тая, но я чувствовала ее обеспокоенность и заботу. — Я же говорю, никудышный руководитель — ооо, это уже не мне — вот угробишь ты единственного повара, а что дальше то делать будешь? Жмот. Я не стала вступать в перебранку с Таей, сами разберутся, а вот на счет повара и кассира надо поговорить. Игорь Ильич смотрел на меня как-то виновато. Очень надеюсь все хорошо с детьми. — Что-то со Славой и Савой? — встала и отправилась в комнату, открыла дверь и чуть не упала навзничь. Закрыла глаза, открыла глаза, и тут мне захотелось плакать. Слезы предательски потекли из глаз. — Тише, тише, Машенька, мы все приберем, честно- честно. Детка, возьми вещи и иди в ванну, а мы совсем справимся, я им помогу. Мы просто очень долго сидели дома, и было трудно придумать, чем заняться. — Смущаясь затараторил мужчина. — А вот в следующий раз будешь думать с кем оставлять детей. Не каждый гопник в трико на эту роль годится. — Это уже вклинилась Тая. Дети засуетились, и стали быстро наводить порядок, упрашивая меня поверить, что Игорь Ильич очень хороший, а Сава все подходил и заглядывал ему в глаза и обнимал. Мне стало так неудобно. Ведь моим детям ужасно не хватает мужского общения. И эта ситуация остро демонстрирует мне это. Плакать захотелось еще сильнее. Мои дети обделены мужским вниманием и где его взять, я ума не приложу. Ушла в ванну, чтобы хоть немного прийти в себя. И провалилась в негу и блаженство. Не знаю, сколько я пробыла в этой нирване, но выходить надо. Там ждет начальство, надо отчитаться о выручке и поговорить о втором поваре и кассире. И думать, пока этих двоих нет, как быть завтра. Кто будет с детьми. — Мы на кухне — как только я открыла дверь ванны, донесся голос Таи. Зашла и ахнула, опять захотелось плакать, да что за день? Валерьянки надо выпить. На столе стоял ужин, дети кружились у стола и все ждали только меня. Я села, есть не хотелось вообще. Подвинула чай и отпила немного. — Ты сегодня что-нибудь ела? — голос назидательно звучал, Тая сложила руки на груди. Помотала головой. — Вот и ешь, не хватало еще от истощения свалиться — чтож мне все пророчат свалиться? — Ешь, Машенька, ешь! Завтра тебе еще работать и работать. Как сегодня день прошел? И я рассказала, про Егора Сергеевича, что Яна пришла ближе к шести вечера, и про странного гостя, из-за которого я не смогла прийти раньше. Отчет про выручку Игоря Ильича очень обрадовал, он аж припрыгивал и твердил какая я умница, какая я молодец. Мне, конечно, было приятно. Но решила все-таки добавить ложку дегтя и поставила вопрос ребром, что надо нанимать повара и кассира. О втором говорили мы первый раз, поэтому Игорь Ильич недоумевал. Но я объяснила, что так поток будет проходить быстрее, чем сейчас, недовольных будет меньше, а стало быть может и посетителей больше, если очередей не будет. В общем, договорились, что еще два человека в штат и чем быстрее, тем лучше. А завтра будет еще один трудовой подвиг, потому что из кармана этих людей не вытащишь и первых встречных не возьмешь, тем более на кассу. И меня отправили отдыхать. Игорь Ильич уехал домой, но завтра утром обещал вернуться, завтра Тая прийти пораньше не могла и на него будет нагрузка больше, чем сегодня, а зная Таю, может наоборот, полегче мужику будет. Завтра опять трудный день, надо выспаться. Детей пораньше надо уложить. Легла на кровать чуть — чуть прийти в себя и вырубилась. Я не слышала, как Тая уложила детей, во сколько они легли. Я услышала только будильник в 6 утра, и в отличии от всех предыдущих дней, я подскочила от первого сигнала. И сама не поверила, что уже утро. День прошел в таких же хлопотах и заботах, как и вчера. Одной было сложно, людей было еще больше на завтрак и обед, Яна опять пришла позже. Я кружилась как белка в колесе. Ноги гудели уже к обеду, надо что-то попить или помазать, чтобы поддержать. Боже, мне хотя бы кассира. Вечером, когда пришла Яна, пришел и странный визитер, опять взял заказ, к которому так и не притронулся и так же старательно оглядывался вокруг. Меня это очень напрягало. Я опять не смогла оставить Яну одну. И просидела с ней до закрытия. Выручка сегодня была еще больше вчерашней. Надо договориться с Игорем Ильичом об инкассации. Хранить такие деньги в хлипком сейфе не дело, конечно, это не миллионы долларов США, но и за меньшими суммами воришки лазают и грабители приходят. Еще и этот мужчина, зачастивший вечерами. Какое-то странное чувство у меня к нему. Если раньше я его боялась, то теперь у меня к нему зародился интерес. Что он высиживает, и кого выглядывает. Если бы был грабителем, то давно бы ограбил. В первый день он видел, что я кассу снимала, да и сегодня он сидел в пустом зале, никто бы ему не помешал ограбить двух хрупких девушек. Тут явно что-то другое. Вот только что? Следующий день прошел так же, как и предыдущие два. Было народу много, работы тоже. Благо Яна пришла пораньше. И это было просто чудом, потому что не знаю, как бы я справилась без нее в обед. Яна сидела на кассе, а я на раздаче и на кухне, иногда Яна подменяла на раздаче, потому что я зашивалась на кухне, тогда очередь замирала, и начиналось недовольство. Я была просто вымотана уже к 3 часам, Яна была в шоке, как я справлялась одна два дня. И главное, как так получилось, что кафе приобрело такую популярность у местных? Вечером явился визитер, странный, взъерошенный, такой грустный, уставший. Опять взял свой скромный заказ, к которому он, скорее всего, опять не притронется и сел, только уже не на то место, а как мне показалось, на первое попавшееся. И….стал есть. Периодически опуская голову и проводя рукой по волосам. Я была очень удивлена. И такое жгучее любопытство зародилось внутри. Я подошла ближе. Мне было неудобно лезть к человеку, но очень хотелось. Села к нему за столик и стала молчать и смотреть с ним в одну сторону. — У вас что-то случилось? Что-то страшное? Скажите, не бойтесь, я не осужу вас, не раскритикую, иногда надо, что бы кто-нибудь просто выслушал, как с попутчиками в поезде, ты знаешь, что не встретишь этого человека вновь, и можешь сказать ему многое, и даже больше, чем другу, потому что больше не встретишь, потому что не знаешь. — Я опоздал, я на всю жизнь опоздал…..- мужчина вдруг заплакал и уронил лицо в руки. Не было рыданий, он просто затих и не двигался. Повисла тишина, Яна ушла от раздачи на кухню, видимо, чтобы не смущать. А я попыталась поддержать, положила руку на плечо, мужчина напрягся и поднял на меня глаза. — Вам не понять, вы очень юны. Но говорю вам, если что-то хотите делать делайте, завтра может не быть, если не вас, то того, с кем вы хотели делать что-то, ради которого вы пытались делать хоть что-то. Я не верил в Бога, и он меня наказал. — Бог никого не наказывает, мы сами себя наказываем, очень часто это наш выбор. Или судьба. Мы всегда думаем, что случилось что-то ради того, чтобы нам было плохо, но мы не знаем, что бы было, если бы не случилось это. Все это очень сложно, и разобраться вот так с наскока не получится, а вот выговориться — да. Иногда во время разговора к нам приходит прозренье, а если не приходит, то все равно становится немного легче. За моей спиной звякнул колокольчик, но я не стала отвлекаться, сегодня есть Яна, и она, если что обслужит. У человека горе. Ему нужнее. — Я думал, что еще успею, что надо все исправить и только потом прийти, я думал, что еще не поздно, а сегодня узнал, что Надя умерла и сын вместе с ней! — мужчина замолчал, губы у него дрожали. — Я все потерял. — Уже прошептал мужчина. — Как вас зовут? — обратилась я к мужчине. — Сергей — загробным тоном раздалось знакомым голосом у меня за спиной, я вздрогнула и обернулась. — Егор Сергеевич? — взвизгнула я. Мужчина напротив округлил глаза и впал в шок. Глава 19 Егор Сегодня день рождение моей матери. Вот уже три года, вместо веселых застолий и грандиозных подарков, мы собираемся с Игорем в ее кафе и поминаем их с Игнатом. Ехать сегодня в кафе мне было очень сложно, я все время откладывал поездку, потому что не мог собраться с силами и встретится с Машей, я не могу забыть ее и дать ей мне нечего. Я извел себя, но ничего поделать с этим не могу. Уже после обеда, ближе к вечеру я все-таки добрался до места. Зашел в зал и не останавливаясь хотел пойти в кабинет, как увидел, что Маша сидит за столиком с каким- то мужчиной, не знаю как я очутился у нее за спиной, ноги сами меня понесли к ней. Но оказавшись рядом, я чуть не онемел, стоял и слушал их разговор, потом решил вклиниться. Потому как узнал ее собеседника, это был мой отец. Человек, которого мы давно похоронили, которого я оплакивал столько лет, хотя у меня не было ни документа, ни даты, когда я мог бы это сделать официально. И вот сидит, такой живой и здоровый, чай пьет с моей Машей, и когда? В день рождение моей матери. — Сын? — выпучив глаза, заикаясь и трясясь, выдавил из себя папаша. — Замолчи, не смей так меня называть, так могла называть только мама, это она меня поднимала, это она дала мне все, и даже больше, а тебя не было, ты нас бросил! Мы оплакивали тебя, я тебя похоронил, тебя нет. — затараторил я. — Боже, мне сказали, что ты и Надя погибли! Я думал, что вас больше нет! Мне вчера сказали, что Надя с сыном попали в аварию. Я думал, рехнусь. А ты жив, жив. А Надя? — Мама погибла 3 года назад с сыном, с Игнатом. — Каким Игнатом? У меня был еще сын? — У тебя нет, а у мамы был, мой младший брат Игнат. — А кто его отец? — Я, отец Игната, я, — за спиной раздался голос Игоря. Я просто не поверил своим ушам. — А ты кто? — сказал мой отец. — Я друг Нади, она для меня много значила, и отец Игната. Ты, наверное, не помнишь меня, ты был мальчишкой тогда, да и я был другим, — обратился ко мне Игорь, — когда твоя мать уезжала на поиски, она просила присмотреть за всем, и я дал ей слово, что присмотрю, поэтому я не мог закрыть кафе, понимаешь? — Куда ехала мать, на какие поиски? — я был раздражен, какие поиски, какие секреты? Почему я все узнаю последним, что дружу с отцом своего брата, что мать ехала на какие то поиски, что мой отец жив….Что еще сегодня случится? — А сколько лет было Игнату? — вклинился в разговор отец. — Сейчас бы ему было 25, - ответил Игорь. — Он родился через 2 года после того как я пропал…. — Ты еще собираешься осуждать мою мать, за то, что не сидела у окна и не ждала тебя? — я вскочил на ноги, меня затрясло. — Тише, тише, — на мою грудь легли мягкие женские руки, я сам не знаю как, но в моих руках оказались плечи Маши, — она дышала в мое плечо и успокаивающе поглаживала грудь, — не надо пылить, наломать дров всегда проще, чем разобраться, — шептала она мне. — Я прошу вас, выслушайте его, ну пожалуйста. — я не знаю как, но она успокоила бурю во мне, я стал ровнее дышать, а еще секунду назад был готов порвать его на части. — Тише, — уже ко всем обратилась Маша, — давайте мирно и спокойно выслушаем всех. Я был с одной стороны благодарен Маше, что она не убежала от нас, оставив разбираться в семейных дрязгах, а с другой мне совершенно не хотелось перед ней вываливать свое грязное белье. Я и перед собой- то не готов был его вываливать. — В то время, я пытался закрутить, как мне тогда казалось, очень выгодный бизнес, — начал говорить отец, — мне очень хотелось, чтобы вы с Надей ни в чем не нуждались, я хотел, чтобы она не работала и занималась семьей, хотел еще одного ребенка, но на тот момент это было нам не по карману. Поэтому я решил, что нужно рискнуть, денег я занял у очень влиятельных людей, которые как потом оказалось, были связаны с криминалом. Бизнес не сложился, а сумма долга росла. Я не мог позволить, чтобы вы отвечали за все это, и пошел отрабатывать долг сам. По сути, я отдал себя в рабство за долги, но с условием, что вас не тронут. Я был рад, что условие выполнено, и вы спокойно смогли жить дальше. Я работал без устали два года, потом случился передел рынка, и моего кредитора убили, мне удалось бежать, так как была междоусобная война за первенство, меня искать никто не стал. Вернуться к вам мне было стыдно, и я решил, что надо встать на ноги. Я не буду вдаваться в подробности всего того, чем я занимался все эти годы, но как видишь, на ноги я так и не встал. И с каждым годом мне все сложнее было вернуться к вам, потому что чувствовал стыд. Я не знал, как мне прийти и сказать вам, вот он, я! Ведь столько лет. — отец опустил голову и сглотнул, — а недавно я узнал, что Надя открыла кафе в Москве и я поехал сюда, чтобы хоть одним глазком посмотреть на вас. Я все это время вас очень любил и люблю, я никогда о вас не забывал. Я понимаю, что прощения мне нет, но не наказывай меня, я прошу тебя, я сам себя наказал, вся жизнь моя после ухода от вас — одно сплошное наказание. Я ничего не прошу, только не отказывайся от меня. Я слушал и понимал, что мой мир рушится просто на глазах. Сердце колотилось как бешенное. И только сейчас осознал, что мою руку крепко сжимает нежная рука. Я посмотрел и убедился, моя Маша, она держит меня не давая сорваться, не отпуская в пучину отчаянья. Нда, я сын гребанного авантюриста, гордеца и неудачника. А она держит меня за руку и как будто и не все так страшно, и не было этих лет детских терзаний, будто я и не страдал. — Куда ехала мать? — обратился я к Игорю. — У Игната, оказывается, был ребенок. Когда он учился в техникуме, его сокурсница забеременела, он отказался от ребенка, и прервал с ней общение, но точно знает, что она оставила его. Твоя мать узнала, что где-то растет ее внук или внучка и заставила Игната вести ее к ним. Она хотела, чтобы Игнат признал ребенка и помогал матери, а сама хотела иметь право общаться с внуком или внучкой. Игнат долго артачился, но Надя его дожала, он согласился ехать. Он убеждал, что девушка очень гордая, и она не простит его, что на порог не пустит и все это пустая затея, что они только впустую проездят и поунижаются. А что было дальше, ты знаешь. Я пытался найти ту девушку, но у меня не вышло. Никто ничего не знает. Так что у тебя есть племянник или племянница, но где она и что с ней мы не знаем. Мать не хотела тебя будоражить, ты только отошел от развода. — Игорь опустил голову, — вот как то так. Меня заколотило. Мой брат бросил своего ребенка. Боже мой, что вокруг меня творится? Я всю жизнь пытался стать опорой, мужиком, отцом семейства, но все вокруг просто разрушилось как карточный домик. Пока я пил, потому что никогда не стану отцом, мой брат швырялся детьми на право и на лево. Мой отец не умер, а просто свалил в закат, мать переспала с каким-то молодым старлеем-балогуром, который был лет на 8 младше ее и родила мне брата. Я пытался вдохнуть, но у меня не получалось, и я понял почему, мой якорь, моя теплая рука, которая поглаживала меня и снимала напряжение момента, больше не лежала на моей руке. Маша смотрела в окно, поджав губу. — А как фамилия у Игната, я так понимаю, не такая же, как у Егора Сергеевича? — спросила тихо Маша и получив ответ от Игоря, мотнула головой и встала из-за стола. — Вы собрались здесь, чтобы помянуть мать, жену, друга и просто хорошую женщину в день ее рождения, вот и поминайте. Я накрою на стол. Единственное что невозможно изменить, так это ее смерть, во всем остальном есть еще шанс всегда, просто не рубите с плеча. Ошибаться может каждый, главное иметь мужество это признать. А еще мудрость и любовь для того, чтобы простить. — голос Маши дрожал, она говорила то громко, то тихо.