— С тобой я кажусь себе развалиной. — Я перекатилась на спину, положила руку под голову. — Почему ты так говоришь? — Она озадаченно посмотрела на меня. — Потому что теперь не пройду даже Желтую кирпичную дорогу,[15] — ответила я, имея в виду полосу препятствий в Академии. — Никогда не слышала, чтобы для кого-то это было легко. — Для тебя — да. — Ну, теперь — да, — неуверенно произнесла Люси. Она помолчала, потом со вздохом добавила: — Знаешь, я так разозлилась, когда Академия решила отослать меня на месяц в университет. А теперь думаю: может, оно и к лучшему. Я могу работать в лаборатории, ездить на велосипеде и бегать по утрам по кампусу, как нормальный человек. Нормальным человеком Люси не была и никогда уже не будет. Я давно и на самых печальных примерах убедилась, что люди с таким высоким IQ, как у нее, отличаются от других так же, как душевнобольные от психически здоровых людей. Она смотрела в окно на блестящий на солнце снег. Ее волосы в робком утреннем свете отливали розовым золотом, и я уже не в первый раз подивилась тому, что имею отношение к такой красоте. — Наверно, и от Квантико отдохнуть тоже будет нелишним. — Люси помолчала, а потом с серьезным лицом повернулась ко мне. — Тетя Кей, я должна кое-что тебе сказать. Не уверена, что ты захочешь это слушать. Я бы рассказала вчера, если бы здесь не было Марино. — Говори. Я тебя слушаю. — Я мгновенно напряглась. Она снова помолчала. — Думаю, ты тем более должна это знать, что сегодня встречаешься с Уэсли. В Бюро поговаривают, что они с Конни расстались. Я не знала, что сказать. — Не могу утверждать, что так оно и есть, — продолжала Люси, — но кое-что об этом слышала. И это «кое-что» касается тебя. — Почему это должно меня касаться? — тут же спросила я. — Ох, перестань. — Она посмотрела мне в глаза. — Разговоры начались уже тогда, когда ты только начала работать с ним. Некоторые агенты считают, что ты только поэтому и согласилась быть консультантом. Ну, знаешь, чтобы быть с ним рядом, ездить с ним. — Это абсолютная неправда, — рассердилась я, садясь в постели. — Я согласилась поработать консультантом-медэкспертом, потому что директор попросил об этом Бентона, который, в свою очередь, попросил об этом меня. Было именно так, а не наоборот. Я помогаю в расследованиях, оказывая услугу ФБР и… — Тетя Кей, — перебила меня Люси, — ты вовсе не обязана в чем-то оправдываться. Но меня было уже не остановить. — Это возмутительно, что люди говорят такие вещи. Я никогда не смешивала дружеские отношения с профессиональными. Люси немного помолчала, потом покачала головой. — Речь идет не просто о дружбе. — Мы с Бентоном очень хорошие друзья. — Не просто друзья. — В данный момент — да, просто друзья. И тебя это, кстати, не касается! Люси вспыхнула и встала с кровати. — Тебе не за что злиться на меня. Она ждала ответа, но я молчала, потому что едва сдерживала слезы. — Я лишь передаю тебе то, что слышала сама, чтобы для тебя не стало сюрпризом, когда ты услышишь это от других. Я опять ничего не сказала, и она повернулась к двери. — Подожди. — Я удержала ее за руку. — Я не злюсь на тебя. Постарайся понять. Пожалуйста. Это естественная реакция на то, что мне приходится слышать. Думаю, ты сама чувствуешь то же самое. Люси отстранилась. — А почему ты думаешь, что я никак не реагировала, когда слышала что-то такое? Она выбежала из комнаты, а я с отчаянием подумала, что моя племянница — самый трудный для общения человек из всех моих знакомых. Мы схватывались и спорили постоянно, и она никогда не смягчалась, не убедившись, что я получила, по ее мнению, по заслугам. Как же это несправедливо, с горечью подумала я, спуская ноги на пол. Я провела ладонью по волосам — день обещал быть нелегким. Настроения не добавляли и мои ночные сны, полузабытые, стершиеся, но оставившие странное, неприятное ощущение. Я смутно помнила воду и каких-то грубых, жестоких людей. Помнила, что у меня не ладилась работа и что мне было страшно. Я приняла душ, накинула халат, сунула ноги в шлепанцы, а когда вышла, Марино и Люси, уже полностью одетая, сидели в кухне. — Доброе утро, — сказала я, словно ни с кем из них сегодня еще и не виделась. — Привет. Да уж, доброе. — Марино выглядел так, словно не спал всю ночь и теперь ненавидел весь мир. Я пододвинула стул и подсела к маленькому кухонному столику. Солнце поднялось уже высоко, и снег как будто пылал в его лучах. — Что случилось? — спросила я, не выдержав молчания. — Помнишь те вчерашние отпечатки у стены? — Конечно. — Ну так вот, теперь их стало еще больше. — Марино поставил чашку. — Только теперь следы ведут к нашим машинам, и оставлены они ботинками с подошвой «вибрам». И знаешь что, док? — Я сжалась от страха, ожидая чего-то плохого. — Никто из нас никуда сегодня не уедет, пока сюда не доберется тягач. Я промолчала. — Кто-то проколол покрышки. — Люси восприняла новость с каменным лицом. — Все до единой. Чем-то с широким лезвием. То ли большим ножом, то ли мачете. Ясно одно, — продолжал он, — никакой это не сосед и не ночной дайвер. Думаю, мы имеем дело с человеком, который четко выполнял поставленную задачу. Мы его спугнули, он убрался отсюда, но потом вернулся. Он или кто-то другой. Я взяла кофе. — Сколько времени потребует ремонт? — Думаю, что сегодня на это рассчитывать невозможно. Ни тебе, ни Люси. — Но нужно что-то сделать, — сухо заявила я. — Мы должны уехать отсюда. Надо осмотреть дом Эддингса. К тому же оставаться здесь просто опасно. — Согласна, — поддержала меня Люси. Я подошла к окну над раковиной, откуда были видны наши машины. Покрышки напоминали черные резиновые лужи на снегу. — Прокололи сбоку, так что не заклеишь, — заметил Марино. — Что будем делать? — спросила я. — У ричмондской полиции есть договоренность с другими управлениями, и с местной я уже связался. Скоро будут здесь. Самому Марино требовались специальные, полицейские покрышки и обода, а нам с Люси — мишленовские и гудиеровские, потому что мы, в отличие от него, приехали на личных автомобилях. Я напомнила ему об этом. — У нас есть прицеп с платформой. Загрузят твой «бенц» и развалюшку Люси и отвезут в «Белл тайр-сервис» на Вирджиния-Бич-бульвар. — Никакая она не развалюшка, — возмутилась Люси. — Какого черта тебя потянуло купить игрушку цвета дерьма попугая? Корни майамские лезут, да? — Дело не в корнях, а в бюджете. Мне она досталась за девятьсот долларов. — Хорошо, подождем. Но что мы будем делать сейчас? — спросила я. — Ты же знаешь, что они никогда не торопятся. А сегодня Новый год. — Вот тут ты права. Но все просто, док. Если собираешься в Ричмонд, поедешь со мной. — Отлично. — Спорить я не стала. — Тогда давайте займемся делами, чтобы ничего нас не задерживало. — Сложи-ка для начала свои вещи, — предложил Марино. — По-моему, тебе надо убираться отсюда насовсем. — Мне придется остаться здесь до возвращения доктора Манта из Лондона. Другого варианта нет. Тем не менее собралась я так, словно возвращаться в коттедж в ближайшие сто лет уже не собиралась. Потом мы постарались как можно тщательнее провести собственное расследование, поскольку случившееся подпадало под определение «мисдиминор»,[16] а надеяться на усердие местной полиции не приходилось. Сделать слепки следов обуви мы не могли, поэтому пришлось ограничиться фотографиями, хотя сами следы говорили лишь о том, что неизвестный — человек крупного сложения, а ботинки или сапоги у него с подошвой «вибрам». Ближе к полудню прибыл красный тягач-эвакуатор, за рулем которого сидел молодой полицейский по фамилии Сандерс. Порезанные покрышки я положила в багажник Марино. Передок «форда» подняли лебедкой, и, пока машина висела в воздухе, словно готовясь взлететь, парни в комбинезонах и утепленных куртках быстро взялись за дело, ловко орудуя домкратом. Сандерс спросил, не связываю ли я происшествие с моей профессиональной деятельностью. Я ответила, что так не считаю, и объяснила ситуацию. — Вообще-то по этому адресу проживает мой заместитель. Доктор Филипп Мант. Он сейчас в Лондоне, по личным делам, и я просто временно его замещаю. — И никто не знает о том, что вы здесь? — поинтересовался Сандерс, который оказался не таким простаком, как казался. — Разумеется, кое-кто знает. Я же исполняю его обязанности, принимаю звонки. — Итак, мэм, вы не считаете, что происшествие имеет какое-то отношение к вашей профессиональной деятельности. — Он записал что-то в блокнот. — В настоящее время у меня нет для этого оснований, — ответила я. — Скорее всего, это дело рук какого-то юнца, выпустившего таким вот образом избыток своей энергии. Сандерс взглянул на Люси, которая разговаривала в сторонке с Марино.