«С этим вопросом мы и пришли к Вам, - сказала Маккензи. - Он оставляет место преступления чистым. Ни отпечатков, ни волос - ничего. Он вонзает нож в верхнюю часть живота жертвы, почти всегда в одном и том же месте. А потом уходит». «Есть признаки изнасилования или других сексуальных действий?» - спросила Харпер. «Все указывает на то, что нет, но патологоанатом не исключает этого на сто процентов». «Подозреваю, что всё же исключит, - ответила Харпер. - Если бы речь шла о сексуальном подтексте, это было очевидно. Любой, кто связывает и затыкает кому-то рот, стремиться к контролю и доминированию. Так что, если бы он занимался сексом со своими жертвами, то он бы стремился унизить, подчинить их, и это было бы заметно». «Похоже, он оставляет после себя своего рода подсказки», - заметила Маккензи. «Кукла в одном блоке. Игрушечный чайник - в другом. Игрушечные тарелки и кувшины - в третьем». «Это наводит меня на мысль, что в детстве он пережил печальное, либо, наоборот, радостное событие, которое оставило глубокий след. Он пытается устраивать чаепития. Конечно, эта его странность может показаться нездоровой. Но мы должны постараться понять, как мыслит человек, который легко крадет, связывает и убивает женщин. Это чаепитие, которое он хочет устроить, может быть ключом к пониманию его мотивов. Конечно, это всего лишь внешнее, символическое выражение того, что творится у него в голове. Но сам он может об этом и не подозревать». Она остановилась, когда официант подошёл к их столику и принял заказ. Маккензи поняла, что успела проголодаться, и заказала жаркое из креветок, омаров и говядины. И уже прикидывала, что бы съесть на десерт. Сделав заказ, официант снова оставил их одних. Маккензи продолжила с того места, на котором они остановились. «Если рассматривать блоки хранилища как место окончания игры, что Вы можете сказать о личности убийцы?» - спросила Маккензи. «Ну, это очень интересно, потому что тут возможно два варианта. Первое, что подсказывают мне мои инстинкты: этот человек имеет склонность к бессмысленному коллекционированию, накопительству, что ему близка идея хранить вещи в безопасном месте, там, где их легко достать. Но эта теория весьма противоречива, потому что, как правило, тот, кто склонен к патологическому накопительству не может похвастаться организованностью и любовью к порядку». «Так значит Вы считаете, что ему нравится держать своих жертв в таком месте, где он сможет легко их найти?» - спросил Эллингтон. «Возможно. Но скорее всего, к истине ближе всего моё первое интуитивное утверждение. Он оставляет этих женщин на складе, так как боится, что где-то в другом месте они «потеряются». А атрибутика чаепития в этом контексте, может указывать на то, где он вырос. Могу поспорить на счёт за наш ужин, что убийца вырос в доме, где вечно царили грязь и беспорядок». «Хорошая теория, но она не поможет пролить свет на его личность». «Уверена, что поможет. Во всяком случае, немного. Ваш убийца, вероятно, не любит беспорядок и грязь. Может быть, поэтому он наносит только один удар ножом и уходит. Кстати, вполне возможно, он хранит тела в блоках, потому что не хочет, чтобы они запачкали другие места. Его дом, например, его машину или даже дома самих жертв». «Это также объясняет, почему он не оставляет никаких биологических следов на месте преступления», - сказал Эллингтон. «Скажите...те хранилища, которые он использовал, они были прибранными или просто набиты вещами, сложенными беспорядочно вдоль стен?» «Был один или два, которые я не могу назвать безупречно аккуратными, - ответила Маккензи. - Но по большей части, да...они были прибраны, а вещи аккуратно расставлены». «Это заставляет меня задуматься, были ли они такими до того, как в них побывал убийца», - сказала Харпер. «Думаете, он убирается после того, как зарежет жертву?» - спросил Эллингтон. «Думаю, это не исключено. У меня самой есть блок. Как и у моей свекрови. Ни один из них нельзя назвать образцом порядка. Я знаю, где что находится, но всё равно это не более чем организованный хаос. Я не буду делать дерзкое предположение и говорить, что все склады такие, как у нас, но рискну сказать, что в большей части из них беспорядок». Маккензи получила пищу для размышления. Она не знала, поможет ли вся эта информация составить психологический портрет убийцы, но бесспорно было то, что им открылись совершенно новые перспективы. «Есть ещё одна вещь, которую я хотела бы знать, - сказала Харпер. - Если отбросить профилирование, убийца вполне может использовать блоки из-за того, что они очень редко используются. Мне очень не хочется даже думать об этом, но что, если есть и другие? А в них жертвы, которых ещё просто не нашли?» «Нераскрытые дела, - сказала Маккензи, чувствуя себя полным профаном. - Отчёты о пропавших без вести». «Чёрт», - сказал Эллингтон. Это лежало на поверхности, и попросту было упущено ими из виду. «Пожалуйста, имейте ввиду, - сказала Харпер, - я не пытаюсь сказать, что вы плохо выполняете свою работу. Я исхожу из того, что убийца должен выбирать места, в которые наверняка довольно долго никто не придет. Конечно, он мог бы сбрасывать тела в лесу, но в лесах довольно грязно, а он питает отвращение к грязи и беспорядку». «К тому же в тёмном лесу чаепитие не устроишь», - пошутил Эллингтон. «Ты шутишь, но в этом что-то есть. Убийца хочет, чтобы всё было чисто. Организовано. Аккуратно. Но аспект чаепития свидетельствует о том, что есть что-то ещё. Что-то, что, возможно, случилось с ним в детстве из-за беспорядка в доме или отсутствия организованности в его жизни». У Маккензи голова шла кругом, она пыталась собраться с мыслями и выработать единое направление для анализа. Ничего из того, что рассказала им Джейнелл Харпер, нельзя было назвать откровением, но у Маккензи появилось много новых перспектив. Принесли ужин, и Маккензи принялась есть так быстро, как только могла, оставаясь леди. Разговор продолжился, но дальше они подробно обсуждали лишь два убийства в Сиэтле. Харпер кивала, узнавая новые детали, и подкрепляла озвученный ею психологический портрет убийцы. Маккензи уже думала о нераскрытых делах и сообщениях о пропавших без вести. Она знала, что даже одно новое заявление о пропаже или похищении может привести их к убийце. К сожалению, в таком большом городе, как Сиэтл, найти одно дело, связанное с убийцей, будет непросто. Но с чего-то нужно было начинать. Обдумывая в голове свой план, Маккензи немного замедлила скорость поглощения еды. Она решила насладиться ей...потому что впереди у неё была долгая ночь работы. ГЛАВА 16 Маккензи и Эллингтон вернулись в полицейский участок сразу после ужина с Джейнел Харпер. Пока Маккензи подключала свой ноутбук к сети департамента, Эллингтон позвонил помощнику шерифа, чтобы узнать, не против ли тот помочь. Через полчаса в маленьком конференц-зале был устроен небольшой информационный центр. Райзинг заручился помощью двух коллег, женщины-офицера по имени Дентри и пожилого офицера, Вилларда. По прошествии часа Маккензи вовсю распечатывала отчёты. Они с Эллингтоном собирали нераскрытые дела в радиусе тридцати миль за последние восемь лет, в то время как Дентри и Виллард изучали все дела о пропавших без вести за последний год. Они выявили семь подходящих дел о пропавших женщинах в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет, и начали их прорабатывать. Тем временем Райзинг углубился в изучение нюансов аренды складских блоков, в которых были обнаружены Клэр Локк и Элизабет Ньюкомб. Оставалась надежда, что они найдут какие-то улики, пусть даже незначительные. Как долго они арендовали свои блоки? Вовремя ли платили? Кто-нибудь из женщин жаловался на незаконные проникновения в их блоки? Это был не самый оптимальный способ работы над делом, но Маккензи всегда ценила старомодное искусство сидеть и ковыряться в бумагах. Иногда преступление раскрывалось не в результате погони на большой скорости или внезапно осенившей догадки, а в результате кропотливой работы с данными. В 9:55 офицер Дентри принесла Маккензи двухстраничный файл. Она выглядела немного скованной, как будто пыталась сдержать волнение. На мгновение Маккензи задумалась, возможно этой женщине удалось найти то, что поможет им найти убийцу. «Эти документы касаются женщины по имени Анжела Эрнандес, - сказала Дентри. - Муж заявил о её пропаже восемь месяцев назад. Из семи дел, которые мы просматривали, её история больше всего похожа на наши. Она арендовала блок на складе U-Store-It». «Нам что-нибудь известно о том, убирали ли родственники этот блок после её исчезновения?» - спросила Маккензи. «Об этом информации нет», - ответила Дентри. «Позвоните человеку по имени Ральф Андервуд. Он владелец «U-Store-It». Скажите ему, что агентам Уайт и Эллингтону нужно знать всё о блоке, принадлежащем Анджеле Эрнандес». Дентри кивнула и когда она вышла из комнаты, Маккензи в голову пришла ещё одна мысль. Как ни странно, беседа с Джейнелл Харпер расширила её условные границы. Теперь она позволяла себе исследовать дело со всех сторон, и оно открывалось в совершенно новых ракурсах. Она достала телефон и набрала номер, который ей дали днём. Прозвучало три сигнала, прежде чем ответил детектив Алан Холл. «Алло?» «Детектив Холл, простите, что беспокою Вас в такой час, но не могли бы Вы добыть мне кое-какую информацию по складским делам? Я могла кое-что упустить сегодня». «Если смогу, помогу, конечно». «Я хотела бы выяснить, как долго жертвы арендовали свои блоки до смерти. Я также хочу знать, оплачивалась ли аренда наличными или кредитными картами. Наконец, мне нужны имена, на которые оформлялся договор аренды. Если в договоре было указано не имя жертвы, считайте это тревожным признаком». «Думаю, мне не составит труда собрать для Вас эту информацию. Я почти уверен, что это всё есть в материалах последнего дела. Я сейчас дома. Поэтому позвоню в участок и попрошу кого-нибудь прислать данные мне по электронной почте. Дайте мне полчаса, хорошо?» «Чем раньше, тем лучше, конечно. Но даже если я получу информацию через час, тоже будет отлично. Спасибо». Она закончила разговор и посмотрела на доску для записей. Эллингтон тихо сел рядом с ней. «О чём ты думаешь?» - спросил он. «Пока ни о чём». «Лгунья. Я знаю этот взгляд. У тебя в голове с бешенной скоростью крутятся колесики. Ты думаешь, что напала на след, не так ли?» «Возможно. Но прежде чем утверждать это, нужно посмотреть, какую информацию нам принесут Дентри и детектив Холл». «Введи меня в курс дела», - попросил он. «Мне интересно, насколько все эти убийства были спланированы заранее. Они очень тщательно подготовлены. Даже слишком тщательно. Почти невероятно. Убийца должен был заранее знать, где находятся блоки, чтобы быть там и ждать своих жертв. И это наводит меня на мысль, что у него самого есть блоки в тех хранилищах. Или…» «Или что?» Маккензи не знала, как закончить свою мысль. Но у неё и не было возможности договорить. В кабинет вошла Дентри с раздраженным выражением лица. Она протянула свой сотовый телефон Маккензи, качая головой. «Он говорит, что хочет поговорить с Вами». «Ральф Андервуд?» Дентри кивнула. «Я думаю, у него есть нужная нам информация, но он… По-моему, он придурок». Маккензи взяла телефон и сразу перешла к делу. «Мистер Андервуд, я уверяю Вас, что местная полиция более, чем способна достать имеющуюся у Вас информацию». «Возможно. Но мне не нужно, чтобы местные начали совать нос в мои дела, как только Вы и Ваши друзья из бюро покинете город». Решив отказаться от ненужной полемики, Маккензи спросила. «Мистер Андервуд, что Вы хотели сказать мне?» «Ну, милая женщина спрашивала меня о блоке Ньюкомб. Я сейчас дома и все мои отчеты на ноутбуке. Я могу ответить на любые вопросы, но хотел бы поговорить именно с Вами». «Прекрасно. Спасибо», - сказала она, почувствовав раздражение, но пытаясь подавить его, так как это был их единственный источник достоверной информации. «Элизабет Ньюкомб арендовала свой блок в течение восемнадцати месяцев. Она всегда платила вовремя, наличными. Но вот что интересно — и я чувствую себя идиотом, из-за того, что это вылетело у меня из головы». «Что именно?» - спросила Маккензи, надеясь на то, что это нечто значимое. «Она оформила договор аренды на чужое имя. В документах не её имя, но именно она пользовалась блоком и платила за него».