Бабкин вспомнил семейную пару в Греции: муж вышел искупаться ранним утром перед завтраком, пока жена спала, вернулся в номер и обнаружил, что все вещи на месте, а комната пуста. Тяжкое было расследование, что бы там ни говорил Илюшин. — Записка? — уточнил Макар. — Нет, вообще ничего! — Во сколько вы проснулись? — Ну… по выходным я обычно поднимаюсь около двенадцати… И накануне я рано лег, но слышал, как Танечка вернулась с работы. Она заглянула в спальню, пожелала мне спокойной ночи, потом гремела на кухне посудой… Я задремал, так что не знаю, во сколько она пришла спать… Около полуночи, может быть. — Вы уверены, что ваша жена ночевала дома? — Абсолютно! Она, видите ли, постоянно будит меня, когда я храплю, и той ночью будила трижды. — В его голосе зазвучали обиженные нотки. — А ведь в моем возрасте уже тяжело засыпать, когда проснулся среди ночи! — Сыновья видели ее утром? — спросил Бабкин. Все, что говорил Беспалов, он заносил в небольшой блокнот. Тот замахал руками: — Жека и Жора спят часов до двух, до трех! Мы все проснулись, поели… Да, собственно, — тут он сконфузился, — не сразу и спохватились. Поняли только по собакам… — По собакам? — переспросил Илюшин. — Да. Они скулили, просились на улицу, а потом Шерлок сделал лужу в коридоре. Тут мы с мальчиками поняли, что мамуля не вывела их с утра. Кинулись ей звонить — а телефон недоступен. Илюшин стал задавать традиционные вопросы об отношениях в семье, о привычках исчезнувшей женщины, о ее здоровье, о друзьях и работе. «Заместитель начальника планово-экономического отдела… — быстро записывал Бабкин. — Женаты двадцать пять лет… Подруг нет, досуг проводит с семьей… Машину не водит. Родители живут в Обнинске, приезжает к ним дважды в год на праздники». На вопрос об увлечениях Беспалов живо закивал: — Как же, как же! Танюша очень любит готовить! — А что-нибудь вне дома? Он задумался. — Вне дома, вне дома… Нет, ничего не приходит в голову. Павел Семенович не смог вспомнить ни странных звонков на телефон жены, ни изменений в ее поведении, ни новых знакомств. Все выглядело так, словно размеренную жизненную рутину ничего не нарушало. — А что с работой? — спросил Илюшин. — Коллеги и начальство не проявили беспокойства из-за ее исчезновения? — Дело в том, что с понедельника она выходила в отпуск. Конечно, я приехал в их офис в понедельник с утра. Пришлось очень долго ждать на пропускном пункте… меня не хотели пускать! Меня! Ее мужа! — Он начал горячиться, вытер вспотевшие ладони о колени. — В конце концов показались какие-то две дамочки, сообщили, что понятия не имеют, где Таня. По-моему, они решили, что я пьян. Но она никогда раньше не исчезала! «Вышла с утра за хлебом, дальше что-то случилось? — прикинул Макар. — Нет, исключено. Собачник не пойдет в магазин, не выгуляв прежде своих питомцев». Тем временем Бабкин пытался добиться от хозяина, какие вещи его жены исчезли из квартиры. Павел Семенович не совсем уверенно подвел его к шкафу. — Нет ее паспорта и мобильного, я уже искал. И следователь расспрашивал. Кошелек исчез. Деньги, которые были дома, лежат в ящике… — Он показал три пятитысячных купюры. — Но что касается одежды… У меня плохая память на эти все юбки, жакетики… Вот костюм ее на месте. А все остальное… — Посмотрите, пожалуйста, что с обувью, — попросил Сергей. Беспалов и здесь был бессилен. Кажется, сказал он, не хватает одной пары… Такой жесткой, черного цвета… А может быть, и кроссовок. Или это были кроссовки Жеки… — Хорошо, а косметика? Кремы? — попытался Илюшин. Павел Семенович жалобно посмотрел на него. — Можно вы сами поглядите в ванной? Там этих баночек тысячи! Баночек в ванной оказалось пять. — Расческа на месте, — сказал Макар, осматривая полки, — но расчёсок у женщины может быть больше, чем волос. Зубных щеток — четыре, значит, по крайней мере, она не взяла свою. Мы пока даже не можем понять, вышла ли она из квартиры с сумкой или с пустыми руками. — Паспорта нет, — напомнил Бабкин. — Муж мог его не найти. Давай осмотрим комнату. Но ни осмотр, ни разговор с сыновьями Татьяны Беспаловой — угловатыми неряшливыми парнями в грязных футболках, по которым можно было определить, чем завтракали их владельцы, — не принесли ничего нового. Старший рассказал, что звонил в Обнинск. У родителей Татьяна не появлялась. — Павел Семенович, как давно вы обращались в бюро регистрации несчастных случаев? — спросил Илюшин. — Что это такое? — Сводная база по моргам и больницам. Беспалов побледнел и ошарашенно уставился на него. — Б-больницы? З-зачем? Сергею Бабкину редко доводилось видеть, чтобы его друг терялся с ответом, но здесь и Макар опешил. — То есть как… — растерянно сказал он. — Если человек пропадает без вести, логично первым делом проверить, не случилось ли с ним… Беспалов не дал ему заговорить, отчаянно замахав руками. — Нет-нет-нет! Абсолютно исключено! Танюша — абсолютно здоровая женщина, никогда ничем не болела… Ну, простуда в прошлом году… Но она даже гриппом от меня не заражается, а я, между прочим, сваливаюсь каждую зиму, а иногда и дважды за сезон! — Бабкину показалось, что это составляет предмет гордости Павла Семеновича. — Никаких моргов, никаких больниц! Кроме того, я ведь написал заявление! В милиции наверняка сделали все, что требуется! Сыщики переглянулись. — Павел Семенович, я был уверен, что вы все проверили, — осторожно сказал Макар. — Прежде чем начинать расследование, нужно убедиться, что ваша жена не попала в… — Я вам заплачу! Вы проверяйте! А я… — Беспалов вытер вспотевший лоб. — Я, извините, нет. Не могу. Просто не могу! Это… так страшно! — Но у вас два взрослых сына, — не удержался Сергей, представив, что всю эту неделю несчастная Беспалова провела в реанимации. — Это могли бы взять на себя они… — Вешать на мальчиков такую ношу?! «Мальчики? На них пахать и пахать!» Бабкин проглотил это неуместное возражение, поймал взгляд Илюшина и, извинившись, вышел из комнаты. «Инфантил. Жене полтинник, с ней может произойти все, что угодно, а он голову сует в песок, как страус…» — Саня? Это Сергей Бабкин, — сказал он в телефон, прикрыв за собой дверь комнаты и убедившись по привычке, что его никто не подслушает. — Можешь кое-что разузнать для меня? Запиши, будь добр… — Он продиктовал данные исчезнувшей женщины. — Подожди, проверю дату рождения… Ага, семнадцатое октября. Шестьдесят девятого. Вернулся он двадцать минут спустя и на молчаливый вопрос Макара коротко качнул головой. Нет, Татьяны Беспаловой не было ни в больницах, ни в моргах. И никого похожего по описанию. Перед уходом Сергей обошел подъезд. Видеокамеру над входной дверью жильцы не ставили. Консьержка, сидевшая на дежурстве, поклялась, что утром в день исчезновения Беспаловой ничего не видела. Отлучалась ли она со своего места? Конечно: с семи утра до девяти отмывала подъезд. И полиции она сказала то же самое. Да, ее расспрашивали три дня назад. «С семи до девяти», — записал Бабкин. Что ж, хоть какой-то временной промежуток. Утро было солнечное, но к полудню посыпал мелкий дождь. Закрыв за собой дверь подъезда, Бабкин поежился, полез в рюкзак за зонтом, который подарила Маша, и обнаружил, что забыл его в машине. «Тьфу ты, черт». Жена уехала два дня назад, и за эти два дня он, кажется, исчерпал всю рассеянность, отпущенную ему на год. — Хочешь взяться? — спросил он Илюшина, безмятежно шлепавшего под дождем. — Зацепок мало, семья ни черта не знает. И что мы будем делать, если окажется, что она сбежала с любовником? Они искали пропавших людей, иногда — погибших, но никогда не занимались слежкой за неверными мужьями и женами; Бабкин часто думал, что частному сыщику, берущемуся за подобные дела, ниже падать уже некуда. Он не смог бы ответить на вопрос, почему его напарник выбрал эту работу, но о себе знал: его привлекала деятельность, которая, как бы напыщенно это ни звучало, приносила пользу обществу. При этом на само общество ему было, по большому счету, наплевать; он вкалывал как проклятый только ради ощущения, что делает что-то значимое, а следовательно, и сам имеет некую ценность. До встречи с Машей это был единственный смысл его жизни, и он не думал, что возможен другой. В идеальном мире, где родился бы идеальный Сергей Бабкин, он стал бы хирургом. В существующем ему пришлось заниматься сначала поиском преступников, затем — тех, кто пропадал из-за них. Или просто пропадал. Когда ему было двенадцать, бабушка однажды с осуждением сказала о соседе, человеке никчемном и ни к какой осмысленной деятельности не годном: «Живет как ноги переставляет». Маленький Сережа отлично понял, что она имела в виду. Он представил беднягу-соседа в образе зомби, бессмысленно шатающегося по окрестностям, и решил, что сам так шататься не будет. Кризис самоидентификации благополучно миновал его: Бабкин всегда знал, кто он такой. И то, что он знал, его устраивало. — Татьяна Олеговна, шестьдесят девятого года рождения, замначальника планово-экономического отдела, замужем, двое детей, — задумчиво перечислил Макар. — Исчезает субботним утром, ни слова не сказав мужу и детям. Прошло семь дней. У родителей ее нет. С семьей она не связывалась. Сергей понимал, что имеет в виду Илюшин. Это не было похоже на побег с любовником. — Поехали, с коллегами побеседуем, — решил Макар. — Может, что-то прояснится. Когда Бабкин дошел до машины, выяснилось, что зонта внутри нет. Он лежал в рюкзаке, а Сергей при поисках его не заметил. Разговор с коллегами тоже вышел странным. О судьбе пропавшей никто не беспокоился, хотя Бабкину показалось, что три женщины, которых они опрашивали, относятся к ней с большой теплотой.