Что со мной? Я никогда не была чувствительной к погоде. Неужели заболею? А еще — у меня болела мочка уха, прикоснувшись к которой я нащупала, а потом сковырнула запекшуюся кровь. Ну, здрасте. Это меня Вильгельм вчера наградил таким счастьем? Просто прекрасно… Зачем он вообще укусил меня?! Это у него ласки такие? Вздохнув, я отыскала свои шорты, надела их и решила спуститься вниз, по крайней мере, чтобы найти что-нибудь от головной боли. Пройдя по коридору, я стала тихо спускаться по лестнице, когда услышала голоса, доносящиеся откуда-то снизу. Сначала, я решила, что мне показалось, но потом я услышала все четко. – …Зачем ты вернулся сюда после стольких лет, дядя? Казалось, Вильгельм ему не ответит, но я ошиблась. – Не знаю, Себастьян. Меня тянуло сюда магнитом, – брюнет помолчал. – Я думал, что нужно развлечься и все это пройдет, – он усмехнулся. – Я решил снять девчонку на ночь, а там она… Что? Это обо мне сейчас? – Она проститутка? – удивленно спросил племянник. – Нет, – отрезал мужчина. – Долгая история. Повисла тишина. – Зря ты ее притащил, – парень вздохнул. – Ты же знаешь кто она. Да еще и… – Тихо, – от одного этого слова я даже перестала дышать. – Она проснулась. Тебе пора уходить. Вильгельму больше никто не ответил, вместо этого я услышала хлопок входной двери, а потом шаги к лестнице. Он меня услышал что ли? Но как? – Проснулась? – он вышел из-за угла и, не сводя с меня глаз, сложил руки на груди. – Как ты себя чувствуешь? – Нормально, – стараясь не растеряться, ответила я, спускаясь медленно по лестнице вниз. Взгляд Вильгельма прожигал меня. Он следил за каждым моим движением, пока я спускалась, стараясь вообще на него не смотреть. Едва я переступила последнюю ступень, как вдруг мужчина перехватил мою руку и дернул меня спиной к себе, заключая в объятия. Мне это не понравилось. Я сейчас вообще не настроена на какие-либо прикосновения, а он меня и вовсе хватает как свою собственность. – Отпусти, – я дернулась. Я ощутила его дыхание на своей шее, там, где он оставил ранку на мочке уха, и сжалась в комок. Сейчас я, откровенно говоря, побаивалась Вильгельма и хотела пока обходить его стороной. – Долго ты стояла на лестнице? Только не нервничай! Только не нервничай! Он как зверь, а звери чувствуют страх… – Нет, – выдохнула. – Что ты слышала? Он говорил тихо, будто не допрашивал, а говорил на ухо приятные слова, от которых у меня по телу начало разливаться тепло. – Ничего, – одними губами ответила я. – Я ничего не слышала. – Уверена? – Да… Руки мужчины поползли вниз, касаясь живота, когда в дверь внезапно постучали. – Проклятие, – недовольно прорычал брюнет и выпустил меня из захвата, давая мне свободно вздохнуть. – Я сейчас вернусь, – сказал мне и пропал за дверью. Я какое-то время постояла на месте, а потом обернулась и заметила, что темный коридор в сторону библиотеки освещает тусклая полоска света. Вильгельм не закрыл дверь своего кабинета. Я, не раздумывая ни минуты, двинулась туда, охваченная азартом и жаждой приключений. Как только я вошла, первое, что бросилось в глаза – куча книг и документов на столе, а потом уже и полная картина запретного кабинета. Подойдя ближе к рабочему столу, я открыла толстую оранжевую папку и едва сдержала писк. Там были фотографии мертвых разорванных на куски тел, среди которых я нашла трупы Нины Петровны, Лизки, Лидки и даже Пудинга! Также, среди фотографий были вырезки из газет. Одна была совсем свежая. На ней тоже было изображено растерзанное зверем тело, но больше всего меня интересовал текст. «…останки работницы районной больницы нашли спустя несколько недель в овраге за городом. По предварительным данным ее разорвали дикие животные». Я почувствовала, как мое сердце подпрыгнуло в груди, когда я нашла имя убитой. Ею оказалась женщина, которая хотела меня удочерить. Говорили, что она приходила ко мне с самого первого дня, когда меня определили в детский дом, но ей не позволили взять надо мной опеку. Я плохо ее помню, но я уверена, что это она. Ее тоже загрыз тот зверь? Почему? Не может быть совпадением то, что людей в разных местах убил один и тот же зверь. Или он такой не один? Покопавшись на столе, хоть я и понимала, что не должна этого делать, я отыскала свое личное дело и документы, которые остались в доме тети Нины. У меня в голове не укладывалось. А еще, я заметила на книжной полке ту книгу, которую читала накануне того, как в дом пробрался тот мужчина. Что все это значит? Зачем Вильгельм собирает фотографии? А книга? Он спрятал ее от меня или решил почитать? Поэтому он запрещал мне заходить к нему в кабинет? Чтобы я не видела этого? А еще, среди всего этого хлама я увидела на столе фотографию девушки, которую видела во время прогулки с близнецами. Арина, кажется. Она его девушка? Почему тогда он вчера… Не может этого быть… – Все рассмотрела? Я даже не вздрогнула. Я догадывалась, что он меня поймает здесь. – Достаточно, чтобы понять, что ты тот еще ублюдок, – прошипела в ответ, оборачиваясь к нему. Вильгельм стоял, опираясь о дверной косяк плечом, сложив руки на груди. Весь его взгляд выражал ядовитое спокойствие, которое меня только злило. Я хотела кинуть в него все, что только попадется мне под руку. Услышав мои слова, мужчина хмыкнул и откинулся от своей опоры, подбираясь ко мне медленным шагом. – С чего такие выводы? – он подошел вплотную и посмотрел сверху вниз. – Я не спрашиваю, зачем тебе снимки убитых людей в той папке, – я кивнула на стол. – Но приставать ко мне, когда у тебя есть девушка… Это подло не только по отношению к ней, но и ко мне. Брюнет нахмурился. – Какая еще девушка? – Разве Арина не твоя девушка? – я приподняла бровь. – Уже нет. Я расторг помолвку. – Что? Вильгельм улыбнулся. – Зачем? – Ее не устраивало, что я привез тебя в свой дом. – ТЫ РАСТОРГ ПОМОЛВКУ ИЗ-ЗА МЕНЯ? – Получается да. – Но зачем? – Ты дороже, чем она. Вот этот ответ меня вообще застал врасплох. Я дороже, чем та девушка? Не смешите! Я в подметки ей не гожусь! Я фыркнула, собираясь обойти Вильгельма, но он не пустил, перехватив снова мою руку. – Со временем, возможно, я все тебе объясню. Сейчас не время, – он погладил мою щеку, заглядывая в глаза. – Я прошу тебя лишь не бояться меня. Хорошо? Помедлив, я все-таки кивнула.