– Да с самого начала! – Скаф Руаны снова стал невидимым, но на кристалл Алиелы пришел пакет информации, и через него девушка могла спокойно и полностью видеть свою знакомую будто воочию. Кристалл теперь постоянно генерировал картинку на основе пришедших данных. Руана повесила на пояс силовой нож, которым и уничтожила всех (наверное, решила размяться), и, негромко напевая что-то про себя, подошла к серому менталисту, попинала его ногой, а потом ловко вырезала кусочек его мозга и упаковала в крошечную емкость, которая после этого исчезла внутри ее скафа. – Что же не помогла? – спросила Алиела. – А зачем? – пожала плечами Руана. – Ты прекрасно справлялась до определенного момента… – Надо же! – с сарказмом произнесла Алиела. – Услышать от тебя похвалу! Наверное, что-то в лесу сдохло! Руана снова расхохоталась: – Нет, ты точно сведешь меня в могилу своими земными шуточками! Ну надо же было посмотреть, в кого выросла мелкая Алиелка! Для гражданского совсем неплохо, прямо скажем! Но все же лезть сюда совершенно не стоило. – Ну да, не твоего брата похитили… – Алиела поморщилась и повесила на пояс подобранное с пола оружие. – Да что с этим засранцем, твоим братом, случится? – пожала плечами Руана. – Он всегда выпутывался из сложных ситуаций, ты должна это помнить, и тут бы ничего не было… – Это еще бабушка надвое сказала, – не согласилась Алиела, вогнав Руану в очередной приступ хохота. Алиела решила воспользоваться хорошим настроением собеседницы: – А чего ты к нему лезла тогда? – Молодой была, совсем дурной, – спокойно ответила Руана, оглядываясь по сторонам. – Начиталась книжек, а он мне нравился, хоть совместимости у нас и не было. Думала, что смогу ее пробудить. Потом выросла, поняла, что все это дурость. Лишь бы человек хороший был, а совместимость – такая редкая штука, что лучше на нее не рассчитывать. – И ничего не дурость, – проворчала Алиела. – Ты просто ее никогда не чувствовала… – Сказала и вдруг прикусила язык, увидев удивленный взгляд Руаны. – Неужели маленькая Алиелка нашла своего совместимого? – с легкой подначкой спросила она. – Что характерно, Элхор тоже. Здесь, на Земле. Руана удивленно хмыкнула: – Ну надо же! Может, и мне тут потусоваться, на этой планетке? Все равно тут прямо как отпуск для меня… Девушка вдруг замерла и закрутила головой. – Кажется, мы влипли, Алиелка! – воскликнула она, быстро подбежав к стене и что-то к ней прислонив. – Что случилось? – Алиела срочно вывела все данные от модулей и сканеров, но ничего нового не увидела, хотя… – Во-первых, – начала просвещать девушку Руана, что-то быстро делая у стены, – они опустили дополнительные броневые плиты по периметру зала, пробиваться сквозь них – минуту или две. А вот эти детали я тогда не поняла зачем, – она указала на мелкие выступы на стенах, – а должна была сообразить… Ведь что они тут делают? Опыты! А что нужно делать после таких опытов? Правильно – дезинфицировать и скрывать следы. А они это делают кардинальным образом – запускают сюда горячую плазму – и все, чистота и порядок! – Что, никакого выхода? – расстроилась Алиела. Вроде бы вздохнула свободно с появлением Руаны, а теперь такое… – Быстро ко мне! – Руана попыталась открыть нишу, одну из тех, что ранее сама заблокировала, но та не открывалась. Ругнувшись, она мощным толчком сдвинула тяжелый постамент, и тот полетел к стене, ударился и отскочил. – Сюда! Они уже активируют! Врубай на всю катушку защиту скафа, у меня еще кое-что есть! Дернув Алиелу, Руана бросила ее в промежуток между постаментом и стеной, сама упала сверху и включила силовой кокон. И буквально через мгновение после этого вокруг засверкало. Если бы не фильтры, Алиела бы точно ослепла – было полное ощущение, что они попали внутрь звезды. – Твоей защиты надолго хватит? – спросила она Руану. Через пять секунд до нее донесся искаженный каким-то фоновым шумом слабый голос контролера: – Минут десять максимум. – А потом что? – А потом все. Через минуту, проведенную в тишине, ничего не изменилось. Скаф показывал жуткую температуру снаружи, отовсюду лился нестерпимый свет, а параметры скафа, даже спрятанного за силовым полем, потихоньку сдавали. – Скажи мне, подруга, – вдруг раздался тихий голос Руаны, – как оно… быть со своим совместимым? Алиела расстроилась. Она не была маленькой, как ее воспринимала Руана, и понимала: раз та задала такой вопрос, то не верит, что они спасутся. Сейчас, наверное, и тор-бомба не поможет, хотя она ее обязательно активирует незадолго до прекращения работы защиты. Может, и у Руаны что-то есть, но этот ее вопрос… – Для описания этого чувства просто не придуманы слова, – вздохнув и отправившись мыслью к Нику, произнесла Алиела. – Это такое чувство, будто ты становишься богом, всемогущим, всепонимающим. Кажется, что для тебя нет никаких преград, а удовольствие, как чувственное, так и ментальное, таково, что потом самой себе не верится, что такое бывает… – Что, все время так? – Нет, конечно, – улыбнулась Алиела. – Это когда занимаешься любовью… А в обычном состоянии, когда он рядом, кажется, что тебя греет маленькое нежное солнышко и не дает упасть духом или думать о чем-то плохом. Руана промолчала. И на дальнейшие слова Алиелы не реагировала. Тогда Алиела повесила перед глазами обратный отсчет до исчерпания заряда защитного поля и рядом… подмигивающую аватарку Ника, на которую стоит мысленно нажать, как пойдет вызов через его болталку… Вызывать? Не вызвать? Что он сделает, если его вызвать? Он, конечно, маг, но что он сможет? Телепортируется прямо в камеру чуть ли не плазменного реактора? А вдруг решит, что сможет, и действительно так сделает? Не хватало еще, чтобы он из-за нее погиб! Ни за что! А еще он может увидеть ее последние минуты. Жуть какая! Но как же хочется напоследок его увидеть! Ново-Америка. Центральный комплекс АРУ Спекст Генри, как всегда, плыл по волнам легкой эйфории, вызванной тем, что он занимается любимым делом, у него это отлично получается, кроме того, за это очень и очень неплохо платят! Потоки информации, обработка, анализ, постановка задач искину, разработка алгоритмов – что еще нужно для счастья? Вот только с какого-то момента вдруг стала нарастать тревога. Беспричинная тревога. Окинув взглядом все свои электронные и программерские системы защиты, он не нашел ничего, что могло бы вызвать его подсознательную тревогу. А когда на спине вдруг волосы поднялись дыбом, Генри замер и медленно-медленно повернул голову в сторону дальнего угла комнаты, где располагался комплекс для релакса – пара кресел, диван и небольшой стол с распечатанными пачками печенек, чипсов и бутылкой колы. Вот только сейчас в кресле сидела его давно умершая мама и печально смотрела на своего непутевого сына. Одета она была в белый саван, а седые волосы были распущены и рассыпались по костлявым плечам – перед смертью она долго болела, и даже деньги сына не помогли ее вылечить. – Мама? – невольно вырвалось у Генри. Шальными глазами он оглядел комнату, потом решительно ударил по красной вычурной кнопке сбоку стола, полностью закрывающей этот кабинет в бункере от электронного или прочего воздействия и посылающей сигнал на пульт управления охраны. Если бы тут работала чужая аппаратура генерации голограмм, то образ матери тут же пропал бы. Однако он продолжал грустно и печально смотреть на него. С тоской проводив взглядом руку сына, мама тяжело вздохнула. – Здравствуй, сынок, – сказала она, а потом взяла стоящую на столе колу и налила в стакан. – Выпей воды, тебе полегчает. Генри вскочил на ноги, от резкого движения стул откатился в сторону и ударился о стену. Сам Генри незаметно для себя тоже оказался у дальней стены, к которой и прижался спиной, переживая приступы ужаса. – Ты не моя мама! Она умерла! Женщина в очередной раз вздохнула и покачала головой: – Ты плохо себя вел, Генри. Но ты – мой сын. Ты хорошо заботился обо мне, пока я была жива. Это оценили там, – женщина мельком посмотрела в потолок и снова перевела взгляд на Генри, у которого сердце чуть не выпрыгивало из груди, – поэтому мне дали шанс тебя спасти. – Сп-п-па-а-асти? – заикаясь, переспросил Генри. – Русские. Вы убили хорошего человека, который был способен принести много добра в этот мир. Ты своими усилиями отодвинул день, когда человечество станет единым целым. В котором будет цениться добро, а не зло, а люди сами будут стремиться повсюду распространять свет, а не впитывать черноту негатива Вселенной. – Н-но-о… я всего лишь компьютерщик и работаю на правительство! – Даже я не идеальна, хоть и твоя мама. А уж правительство! – Женщина махнула рукой. – Угробили нашу страну, чуть не убив планету, а все никак не успокоятся. Но я вижу, ты сомневаешься во мне… Ты должен помнить, как в семь лет катался с крыши соседского гаража и разодрал задницу гвоздем. А потом пытался сам лечиться, боясь мне показать результаты своего проступка. Или как бросил записку с признанием в любви в окно Оллы Томпсон, только завернул в нее слишком большой камень, который разбил стекло и попал малышке в голову. А мне пришлось потом оплачивать ее лечение… Или как пытался писать стихи и прятал тетрадь с ними под подушку… Я помню все твои проступки и достижения, сын… – А как там? – Генри, как ни странно, немного успокоился, хотя и чувствовал себя все еще не в своей тарелке. Задавая вопрос, он дернул головой вверх, как бы намекая, где это – «там». – Там по-разному, – слабо улыбнулась мама. – Кто во что верил, тот туда и попадает. Или идет дальше. А мне уже пора, сын… Надеюсь, ты сделаешь правильный вывод из нашей встречи. – Женщина долгим взглядом всмотрелась в своего отпрыска и стала медленно таять. Напоследок Генри послышалось слабое «прощай»… Тяжело оторвавшись от стены, он подошел к столику, у которого только что сидел дух его матери, пристально посмотрел на полный стакан колы, потом резко взял его в руки и, давясь и проливая себе на грудь сладкую жидкость, выпил. Затем повернулся к своему рабочему месту и, покачиваясь и по пути выронив стакан, побрел к нему, бормоча под нос: – Выбор… Кто во что верит, тот туда и попадает… Свет и тьма… Интересно, как там поживает Олла Томпсон? А охрана так и не пришла на вызов. Мистер Джейкоб находился в своем роскошном кабинете, покатывал на донышке бокала старый виски и периодически легонько смачивал им губы и язык. Растирал капельку по нёбу и смаковал напиток. Кое-кто считает, что это моветон, так обращаться, по сути, с самогоном, но они просто никогда не пили настоящий виски! Этот еле ощутимый запах можжевельника, слегка (совсем-совсем слегка!) тронутый далеким и почти незаметным присутствием ветра, дыма и мха… Вчерашний день можно с полным правом считать великим – именно ему, вернее, под его руководством удалось провести одну из самых сложных операций по устранению ключевой фигуры в прогрессе, тянущем за собой русских. Анализ показывает, что смерть Корьябльёва пусть не сразу, но все-таки сильно замедлит, а то и остановит их исследования в области одаренности и применимости ее в быту и жизни обычных людей. Нечего им в это вмешиваться – плебсу достаточно виртуальной реальности и гарантированного прожиточного минимума. Одаренность – на благо избранным. Вот его лозунг! Пусть сам он и не одаренный, но вот именно что избранный! Один из них. Из глубоких мечтаний мистера Джейкоба вырвало осуждающее цоканье. Сбросив со стола ноги, обутые в туфли за три тысячи долларов, он развернулся в сторону звука, левой рукой незаметно вытягивая из кобуры, прикрепленной к внутренней стороне столешницы, ствол. Из темного угла на свет медленно выплыла фигура какого-то мужчины… Черт побери! Так это же Корьябльёв собственной персоной! Мистер Джейкоб, ни секунды не сомневаясь, выдернул руку из-под стола и разрядил в грудь чертова русского почти всю обойму. Вот только результат был не совсем тот. Вместо того чтобы поразить мужчину, пули разорвали за его спиной доски из редкой карельской березы, которой были обшиты стены. – Тьфу, голограмма! – мгновенно успокоился мистер Джейкоб. – Ну, я найду этих шутников… Голограмма покачала головой и произнесла: – Этот безнадежен. Жаль… Мистер Джейкоб через коммуникатор попытался достучаться до охраны, но она не отвечала. Вдруг он сначала с удивлением, а потом с ужасом посмотрел на свою руку, которая неожиданно сама стала поворачивать ствол оружия к его лицу. Что самое ужасное, это делал не кто-то со стороны, чему можно было бы сопротивляться. Джейкоб чувствовал, знал, что это его собственное тело, подчиняемое его собственному мозгу, совершает нечто… «Страшное…» – подумал мистер Джейкоб, заглянув в черное отверстие оружия.