Кирьяр уже был тут. Он встретил мой взгляд настороженно, а я поняла, что, пожалуй, должна попросить у него прощения за вчерашнее поведение и несправедливые слова. И поэтому протянула руки, раскрывая объятия. Он понял без слов. Мягко, по-кошачьи, скользнул ко мне на подушки и поцеловал в губы. На сей раз не требовательно, а нежно. Я вся затрепетала от удовольствия, и, не раздумывая, растворилась в ощущениях, отвечая на ласки, запуская пальцы в его густые волосы. Когда закончился воздух в легких, я немного отстранилась и произнесла: – Прости, я вчера была не права. Вела себя глупо и сказала много лишнего. Несправедливого. – Ты часто бываешь не права, – не стал отрицать оникс, но на губах его застыла довольная ленивая улыбка. Я поняла, что он не злится. – Да. И я постараюсь пересмотреть свою позицию. – У тебя будет для этого несколько дней… Кажется, Кирьяр не хотел оставлять меня одну на эти дни. По крайней мере, в его глазах я заметила грусть. – Я постараюсь успеть пересмотреть за них свое отношение к ситуации. Он согласно кивнул, но не отстранился, а снова притянул меня к себе и накрыл губы теплым требовательным поцелуем – тягучим, словно мед, и таким же сладким. Сегодня было проще, я больше не дергалась и не сомневалась. Успокоилась окончательно и, признаться, уже все для себя решила, даже несколько дней оказались совершенно не нужны. Только говорить об этом ониксу я сейчас не собиралась. Еще представится случай. А сейчас мне было совершенно не до разговоров. Просто целовала его в ответ и таяла в объятиях, каждой клеточкой ощущая все более смелые прикосновения. Рубашка полетела в сторону, сильные руки сжали мою талию, притягивая ближе к сильному, возбужденному телу. Я обхватила руками шею оникса. Он целовал меня жадно, скользил руками по обнаженной спине и вызывал бурю эмоций. Я не заметила, как оказалась на спине, а мужчина навис надо мной. Сегодня он не спешил. В его движениях было больше неторопливой нежности. Он пытливо изучал каждую клеточку моего тела, сначала руками, а потом губами, скользнув по шее к чувствительной ямке у ключицы, где пульсировала артерия, а потом ниже, к груди. Я застонала, когда язык медленно обвел по контуру мой сосок, изогнулась навстречу ласкам и впилась пальцами в его плечи. Мне хотелось неспешной тягучей нежности, но сдерживаться я не могла и чуяла, что оставлю следы на его коже. Кирьяр ласкал мою грудь, чуть надавливал, иногда покусывал, а я извивалась и тихо стонала, желая большего. Между ног разлился жар, я горела и хотела снова ощутить его внутри себя, но оникс не спешил, действовал медленно и неторопливо. Покрыл поцелуями грудь, спустился к пупку, повторяя весь путь горячими ладонями. Я растворялась в его касаниях, а когда пальцы проникли в мое естество, думала, что сойду с ума от накативших эмоций. Каждое движение раздавалось шумом в ушах. Я перестала понимать, где находится низ, а где верх. Пальцы нежно скользили внутри меня, то проникали глубже, то медленно, словно дразня, ласкали клитор. Наслаждение в этот миг становилось особенно острым, словно вонзенная игла. Поцелуи, касания – все слилось в единое, доставляющее наслаждение движение. Мне казалось, я стала с мужчиной единым целым, точнее, его продолжением, пылающим дополнением к ониксу. Это на миг напугало и отрезвило, но он поцеловал меня в губы и, нависнув надо мной, медленно и глубоко вошел. На этот раз не было даже отголоска вчерашней боли. Я прогнулась в спине, впуская его в себя еще дальше, чувствуя горячую пульсацию, закусывая губы и начиная медленное движение бедрами, интуитивно, неумело, но оникс глухо зарычал и вдавил меня в постель. Он старался двигаться медленно и осторожно, но с каждым мигом это давалось ему все сложнее и сложнее. Я смотрела на Кирьяра сквозь прикрытые ресницы и видела закушенную губу, бисеринки пота на лбу, вздувающиеся вены на шее. Кирьяр сдерживался изо всех сил, а мне хотелось, чтобы он перестал. Я плавно, по кругу, повела бедрами, изогнулась, коснувшись напряженными сосками его груди, откинула назад голову, показывая беззащитную обнаженную шею и, облизнув нижнюю губу, застонала. Этого казалось достаточно, чтобы из груди мужчины раздался хриплый рык. В тот же миг Кирьяр словно с цепи сорвался. Усилил напор, движения стали резкими, жесткими, дыхание сбивалось и у него и у меня. Я уже не различала, где заканчивается мое тело и начинается его. Где прекращается мое наслаждение и начинается наслаждение оникса. Перед глазами помутнело, мир перестал существовать. И я сходила с ума, теряясь в пространстве и времени. Наслаждение становилось таким сильным, что не получалось дышать, и это пугало. Разрядка, расправляющая крылья за спиной, наступила неожиданно, дала возможность дышать и воспринимать действительность. Мы упали на кровать и долго не могли отдышаться. Сегодня я испытывала только усталость – никаких угрызений совести или мук. Прижалась к влажной груди оникса и моментально провалилась в сон. А Кирьяр даже не стал менять позу, чтобы не побеспокоить меня. Проснулась я ближе к полудню и вспомнила, что мы хотели уехать с утра. – Мы проспали, да? – всполошилась я и подскочила. Но Кирьяр властно уложил меня обратно и поцеловал в висок. – Не переживай. – Он уткнулся носом мне в волосы и крепче прижал к себе, даря чувство защищенности. – Сегодня у меня еще свободный день. Мы можем никуда не спешить. Вернемся ближе к вечеру или ночью. Не важно. Это заявление успокоило, потому что я совершенно не хотела сейчас вставать, собираться. Даже в душ идти не было никакого желания. Я уютно дремала в его объятиях и не хотела, чтобы этот миг заканчивался. Мне сейчас было так хорошо, что я боялась спугнуть нечаянное счастье. Не верила в то, что это происходит со мной. Мир казался нереальным. Я не могла понять, где находится правда. Еще вчера я боялась Кирьяра как огня, еще вчера заключенный контракт не давал мне спать ночами, а сейчас все встало на свои места, и я внезапно осознала, что мне нечего бояться и мне просто по-человечески хорошо. И не важно, просто так или потому, что я подписала этот треклятый контракт. Даже если меньше чем через год все закончится, ну и что. Все равно сейчас, в данный момент, мне хорошо так, как не было уже давно. У Янины лучшие лечащие врачи, у меня дом, благополучие и мужчина, в объятиях которого я таю. Что еще нужно для счастья? Какие доказательства и гарантии? И дает ли их кто-то в этой жизни? Есть контракт или нет, любое счастье может разбиться по сотне разных причин. Именно поэтому нужно наслаждаться каждым мигом хорошей и благополучной жизни. Время текло незаметно, и ближе к обеду мы все же выбрались из постели. Выгнал нас голод. Пока я приводила себя в порядок и переодевалась в ванной, нам уже накрыли стол прямо в комнате. На тарелках были разложены какие-то мясные рулетики, легкие салаты, булочки с корицей – глаза разбегались, и я поняла, что готова съесть все. – Если ты будешь меня так кормить, то я очень быстро растолстею, – печально заметила я, понимая, что желудок прилип к позвоночнику. Раньше такое чувство голода мне было не свойственно. Я вообще была равнодушна к еде, ела только по необходимости. – Не думаю, что тебе это грозит, – сказал Кирьяр и с ленивой улыбкой посмотрел на меня. От этого взгляда вспыхнули щеки, столько в нем было восхищения и желания. – Это только кажется. – Я пожала плечами. – Лень, отсутствие движения и невоздержанность в еде способны убить любую женскую фигуру. – Ну я же не толстею… – Он похлопал себя по плоскому животу. – И при этом мне даже в голову не приходило есть меньше или что-то другое. Еда, как и занятие любовью, одно из главных удовольствий в жизни. – Не сравнивай. – Я отмахнулась, понимая внезапно, что могу поддерживать с ониксом человеческий разговор и не робею. – В природе женщины заложена склонность к полноте, мы каждый день боремся с этим. Глупо, так как борьба тяжела и бессмысленна, но стандарты красоты диктуют свое. А мы смиренно подчиняемся. – Мне кажется, несколько килограммов тебя не испортят, – признался Кирьяр, скользнув взглядом по моей груди. – У тебя удивительно красивая фигура. Грациозная, женственная. Ты никогда не станешь безобразной, скорее – более желанной. – Честно? Не очень хочу проверять. – То есть предлагаешь все же не кормить тебя вкусностями? – Предлагаю делать это не ежедневно. – Я с сожалением бросила взгляд на стол. – А еще я поняла, что мне не хватает танца. – Ты хочешь вернуться в клуб? – Кирьяр поджал губы и явно собирался напомнить мне о том, что ониксы чувствуют метку. – Нет. Я не любила свою работу. Но танцевать мне нравится. Просто буду заниматься дома. Там не все условия, но я что-нибудь придумаю. Без движения я начинаю чувствовать себя неповоротливой. Мне это не нравится. – Ты хочешь одну комнату оборудовать под занятия танцами? – спокойнее уточнил он. – Да. Это было бы превосходно. Мне не нужны зрители, если ты беспокоишься об этом. Мне нужно движение. Танец заставляет меня чувствовать себя живой. – Один зритель у тебя все же будет, – сказал оникс. – Мне нравится, как ты танцуешь. А комнату я прикажу оборудовать. И если хочешь, я могу договориться с преподавателем. – С преподавателем? – Я не могла понять, зачем мне наставник, я сама могла учить кого угодно. – Она давно занимается танцами. Намного дольше, чем ты. Возможно, под руководством тебе будет удобнее тренироваться? Леди Рина преподает классический танец. Правда, это немного не то, к чему ты привыкла, – немного неуверенно закончил Кирьяр. – Как раз то! – воодушевилась я. – Когда-то я изучала именно классический танец. Позже мне пришлось переучиваться, и навык я утратила. Если получится восстановить, это будет замечательно. – Хорошо. Тогда я попробую до отъезда договориться с леди Риной. Тебе удобнее заниматься у себя или в студии? – Мне все равно. Если дома будет оборудованная комната, почему бы и нет? – Тогда решили. А сейчас, если ты не против, все же давай отправимся домой. Иначе я ничего не успею. До города мы доехали без приключений. Кирьяр даже не стал заходить в дом. Поцеловал меня на прощанье и укатил по своим делам на неопределенное время. А я осталась на пороге, предоставленная сама себе. Теперь я могла делать все, что захочу, но, как оказалось, к этой свободе была не готова. Дом смотрелся пустым, и я не знала, что мне в нем делать в гордом одиночестве. Завтра с утра планировала съездить к Янине, а дальше что? Даже если вдруг оборудуют комнату для танцев, то все равно танцевать весь день не будешь, а чем-то занять себя нужно. Странно было признаваться самой себе в том, что я начала скучать по ониксу. Давно ни по кому не скучала. Когда-то скучала по погибшим родителям, первое время – по Янине, а потом привыкла и к тому, что мамы с папой больше нет, и к редким встречам с сестрой. Я была одна, и меня это устраивало. Как выяснилось, до сегодняшнего дня. За выходные, проведенные с семьей Кирьяра, я устала. И эмоционально, и физически. Произошло слишком много нового, поэтому, вернувшись домой, я отправилась спать, несмотря на то что едва наступил вечер. Но есть я не хотела, заняться было нечем, а мозг требовал перезагрузки. Думала, долго буду ворочаться с боку на бок или проснусь в несусветную рань, но нет. Я провалилась в глубокий, спокойный сон без сновидений и даже не заметила, когда пришла помощница по хозяйству. Спустилась вниз, когда работницы уже и след простыл, а о том, что она приходила, напоминал лишь запах свежей выпечки и сверкающий чистотой холл. Следующие несколько дней оказались, вопреки моим ожиданиям, очень насыщенными. Во-первых, я на целый день уезжала к Янине. Пообщалась с ее лечащим врачом и присланным Кирьяром менталистом и убедилась, что сестренка идет на поправку. Меня еще не пустили к ней, но я уже видела, что Янина не так замкнута в своем собственном мире, она иногда выбирается из него, чтобы позаниматься со своей наставницей. Это радовало. Мы находились на верном пути. Пусть это самое начало, но, глядя в палату через толстое стекло, я верила – все у нас наладится. Пусть и не прямо сейчас, но через какое-то время – точно. Врач заверила меня, что, когда я приеду в следующий раз, можно будет организовать короткую встречу и посмотреть, как отреагирует на меня Янина. Мне было радостно и страшно одновременно. Я вернулась домой к ночи и снова упала на постель, даже забыв переодеться и сходить в душ. На следующий день с утра привезли оборудование для танцевальной комнаты. Идея ее создания увлекла меня, и я контролировала каждый шаг мастеров. Мне было важно все: и свет, который падает через огромные окна; и где стоят зеркала; и даже цвет стен. Когда спустя три дня все закончили, я поняла, что готова жить прямо здесь, на мягком коврике, предназначенном для растяжки и отработки акробатических номеров. Тренера я ждала с нетерпением и воодушевлением. Хотя сама успела потанцевать, и не один раз. Единственное, что меня печалило, это то, что поездка Кирьяра затянулась. Он отсутствовал уже неделю. Начиналась вторая, а я до сих пор не знала, когда он вернется. И спросить было не у кого. Я еще раз навестила сестру. Она мне даже улыбнулась и не хотела отпускать, когда пришло время расставаться. Мои сомнения в том, нужна ли я ей, оказались напрасными. Даже находясь в своем мире, Янина не забывала про меня и чувствовала мою заботу. Дважды в день я занималась классическим танцем с леди Риной – немолодой, очень гибкой и уверенной в себе женщиной. Она смеялась и говорила, что не понимает, зачем мне уроки, я и сама могу преподавать, но мне нравилось перенимать ее опыт и умение держать себя. Она была королевой танца – величественной и недосягаемой. Красивой, грациозной, такой, какой мне хотелось быть. Когда она танцевала, ею восхищались, а меня хотели – это очень большая разница. Несмотря на танцы, прогулки и посещение Янины, я скучала по Кирьяру и ждала, когда он вернется. Каждый день и вечер, готовая бросить все свои дела. Такая одержимость пугала. Еще совсем недавно я не переносила его на дух, а тут думала только о нем и нашей встрече. Прокручивала в голове возможные сценарии, предвкушала и волновалась. Могла ли я подумать, что привяжусь к нему? Поэтому когда одним вечером раздался стук в дверь, я бросилась открывать без раздумий, на сто процентов уверенная, что это он. Просто ко мне больше никто прийти не мог. Я порвала почти все связи со своим прошлым. А с несколькими оставшимися приятельницами предпочитала встречаться в кафе, не распространяясь о своей жизни. За дверью стоял мужчина, и я даже не подумала на кого-то другого – характерные черты, взлохмаченная челка. И внезапно – человеческие глаза… Глава 15 – Дариар? – удивленно пробормотала я, чувствуя, как холодеют руки. Что он здесь забыл? Как меня нашел? Попыталась захлопнуть дверь, но он не позволил, выставив ногу. – Чего тебе нужно? Как ты узнал, где я живу? – тараторила я. Голос срывался и дрожал. – Не дергайся, Эва, – как-то странно хрипло произнес он. – Этот дом принадлежит Кирьяру, и про него знают все. – Я не собирался тебя пугать. – А тогда что же тут забыл? – Гулял недалеко… Парень с трудом отлепился от стенки и вышел на свет. Только сейчас я заметила разбитую скулу и то, что Дариар как-то неестественно прижимает к груди руку. – Что произошло? – обеспокоилась я и, чувствуя, что совершаю ошибку, шагнула в сторону, пропуская брата Кирьяра в дом. – Ничего. – Он сжал зубы и поморщился. – Подрался. Не спрашивай, сам виноват. Я, знаешь ли, всегда и во всем виноват сам. – Парень криво усмехнулся. Усмешка смешалась с гримасой боли. – А зачем пришел ко мне? – Я все еще не понимала и, признаться, хотела как можно быстрее избавиться от нежданного гостя. – А куда? – поинтересовался он. – К матушке? Чтобы она ходила и вздыхала о том, что младший сын самый непутевый? Поверь, Кирьяр с разбитой физиономией возвращался только из самых серьезных передряг. Из уличных драк он всегда выходил победителем.