— Холли не в курсе, — говорит отец. — И не вздумай ей ничего говорить об этом. — Но… — Я покидаю Штаты на несколько месяцев. Мне нужно пройти обследование в одной из Швейцарских клиник. Это всё, что я могу тебе сказать. Увы. — Это серьёзно? — спрашиваю я. — Не буду лукавить. Скажу только, что при надлежащем качественном лечении ущерб здоровью можно будет минимизировать! — отец прочищает горло. — Сама понимаешь, что я не могу оставить фирму без управляющего. И я хочу… — он делает вескую паузу. — Я хочу, чтобы ты возглавила фирму в моё отсутствие. — Папа! Это очень большая ответственность. — С которой ты, без всяких сомнений, справишься, — ободряюще улыбается отец. — Правда же? — Да, я не подведу тебя, — обещаю я. Горло перехватывает волнением и спазмами. На меня возложена огромная ответственность и доверие. Впервые отец доверят мне что-то такое серьёзное. Это, несомненно, знак того, что он ценит меня. По-настоящему ценит! — Если будут возникать трудности или вопросы, ты всегда можешь позвонить и проконсультироваться. Но думаю, что такого не должно случиться. Фирма работает, как отлаженный механизм, — отец трёт виски, всем своим видом показывая, что чувствует себя нехорошо. — Завтра я поставлю в известность весь коллектив и руководство компании о том, что ты вступаешь в должность. — Мне нужно подготовиться, — говорю я. — Да, конечно. Отправляйся к себе, — отец отсылает меня прочь. Я встаю, окрылённая надеждой. Лечу в двери. Но в последний момент ловлю в стеклянном отражении дверцы шкафа взгляд отца. Он смотрит на меня осуждающе, как на грязное насекомое, нагадившее на его кристально чистом столе. Я спотыкаюсь, едва не ударяясь носом об дверь. — Всё хорошо, папа? — уточняю я с тревогой. — У меня не самое отличное самочувствие, — вздыхает отец. — Извини, но у меня много дел. — Да, конечно. Я ухожу, но чувствую себя странно. Как будто тёмные тучи нависли над моей головой и вот-вот хлынет. Но не дождь, а град размером со страусиное яйцо. * * * В компании никто не перечит решению отца. Мне приветственно улыбаются и поздравляют с повышением в должности. Говорят, что я — самый молодой директор, когда-либо управляющий компанией подобного уровня. Конечно, это просто лесть, раздутая до размеров слона. Но где-то внутри становится приятно. Отец оценил мои старания — это ли не повод для радости? Я целый день только и делаю, что привыкаю сидеть в роскошном кожаном кресле и передвигаю предметы на столе так, чтобы до каждого из них можно было дотянуться рукой. — Мисс Вуд. Звонок по первой линии, — приветливо щебечет секретарша Виктория. — Соедини, — благосклонно прошу я. Подвигаю к себе ежедневник и держу ручку, готовясь записывать важную информацию. Но услышав первые же звуки мужского голоса, я прирастаю задницей к креслу, забывая, как дышать. — Надеюсь, что за пять лет ты научилась делать первоклассный отсос, Огонёчек, — вальяжно тянет Мерзавец. Дышать. Вести себя уверенно. Этого ублюдка просто нужно поставить на место. — Кто вы, мистер? — Мэт. Мэтью Хилл, — улыбается мужчина. Я слышу самодовольство в его голосе. Он наслаждается паузой и своими словами. — Но друзья зовут меня Мерзавцем. — Вы что-то хотели, мистер Хилл? Компания «Wood Insurance» оказывает услуги по управлению капиталом. Сотрудники компании готовы проконсультировать вас и озвучить прайс на оказание услуг. У нас гибкий подход к каждому клиенту. — Гибкая, значит? — ухмыляется Мэтью Хилл. — Это хорошо. Уже представляю, как буду ебать тебя на рабочем столе. Грубый мат полосует уши. Я становлюсь пунцовой. С моей белоснежной кожей и рыжими волосами это смотрится ужасно некрасиво. — Всего хорошего, мистер. Судя по вашим словам, вы самый обыкновенный тролль, — чётко говорю и собираюсь класть трубку. — Воу-воу, рыжуля! — дерзко смеётся Мэтью. Я не понимаю, почему медлю, почему не сбрасываю звонок. В голосе Мерзавца есть что-то гипнотическое. Поэтому я сижу, застыв без движения, и держу трубку около уха вместо того, чтобы просто бросить её на место. — Ты не узнала меня по голосу или просто делаешь вид, что не узнала? — недоверчиво спрашивает мужчина. — Я освежу твою память, Огонёчек. Ты расколотила тачку. Ярко-жёлтый Lamborgini. — Ах, вы имеете в виду то досадное происшествие? — спокойным голосом спрашиваю я. — Мистер, вам присуждена денежная компенсация в полном размере. Она будет выплачена точно в срок. Всего хорошего! — Деньги я получу, даже не сомневайся. Но сейчас я имею в виду нечто другое, Огонёчек. Видишь ли, эта жёлтая тачка принадлежит моему приятелю. Она ему по-особенному дорога. Он зол на меня, что я разбил её. Я, конечно, восстановлю эту малышку, но восстановить испорченные приятельские отношения не так-то то просто. Моя нежная и трепетная душа, — ухмыляется он. — Сильно пострадала. Я хочу моральную компенсацию. Хочу засадить тебе её до глотки. И ещё одно… Твою попку за прошедшие пять лет натягивали на большой член? Научилась трахаться в попку, не ноя при этом, м? — Не понимаю, о чём вы. — Нет! — рычит мужчина. — Это ты не понимаешь. Я предлагаю тебе приехать и отработать. Несколько часов на конце моего члена — и мы в расчёте. — Вы очень самоуверенны, говоря о нескольких часах, — позволяю себе усмехнуться. Я с чего-то решила, что нахожусь в полной безопасности. Ведь Мерзавца нет рядом. Всё, что я слышу, это только его голос на том конце трубки. Голос — и больше ничего. — Вы, мистер Хилл, слишком много фантазируете. В ответ мужчина издаёт странный звук горлом. Он как будто рычит или смеётся, пытаясь сделать это одновременно. Потом он вновь говорит, сексуально растягивая гласные: — Я пришлю факсом адрес, время и место… Я никогда не признаюсь об этом вслух, но голос у него очень приятный. От него кожа покрывается мурашками и учащается пульс. — Не надевай трусики, Огонёчек. Они тебе не понадобятся, — отрывисто произносит Мэтью. — Сделай это добровольно. Или… — Или что? — Или я буду пялить тебя как шлюху. Каждый сраный день. А ты не сможешь сделать НИ-ЧЕ-ГО. Он замолкает. Ждёт моей реакции на свои слова. Я молчу, не желая радовать его ни единым словом протеста. Он не выдерживает первым. — Маленькая поправочка, Огонёчек. Ты сможешь только стонать. Разумеется, если в этот момент я не буду натягивать твой ротик на свой член. Мэтью бросает трубку. Меня обдаёт жаром, словно кипятком. Кажется, что в офисе моего отца нечем дышать. Я встаю и выхожу в приёмную, заметив, как секретарша торопливо кладёт трубку. Кажется, она подслушивала наш разговор. Делаю себе заметку — проследить за эффективностью её работы и уволить, если она плохо справляется со своими обязанностями. Я нацеживаю себе воды в стаканчик и успокаиваюсь при этом простом действии. Потом возвращаюсь в кабинет. Мне нужно составить вступительную речь, чтобы выступить перед советом директоров компании. Странный жужжащий звук привлекает моё внимание. Я понимаю, что это факс. Он стоит на автоматическом приёме. Из него вылезает тонкая бумага. Наощупь она ещё тёплая, когда я беру её в руки. «Сегодня в 21.00. Отель «The Plaza» Номер 365. Не опаздывай!» Мерзавец назначает мне свидание, словно какой-то шлюхе! Всего мгновение я разглядываю чёрные буквы. Я слишком хорошо знаю, какой нетерпеливый и жадный Мэтью Хилл в сексе. Он наскакивает, словно кобель на суку и жадно дерёт. Всюду. Всюду… Воспоминания обжигают меня изнутри. По вине Мерзавца я испытываю дрожь отвращения при мыслях о сексе. Он стал моим первым мужчиной, но выдрал, как последнюю шлюху. Я не фригидная, но в постели лишь имитирую оргазм и всегда пользуюсь вагинальной смазкой. Я испытываю оргазм только наедине с собой, мастурбируя. И каким бы нежным ни был мой любовник, я не испытываю с ним ничего, кроме желания как можно скорее покончить с неприятным трением. Стенли знает о моей особенности и кажется не теряет надежды заставить меня «течь по-настоящему», но пока все его усилия заняться со мной сексом без дополнительной смазки ни к чему не приводили. Было пару раз, когда я терпела до последнего, пытаясь угодить мужчине, но на следующее утро моя вагина ныла так, словно её поимели бейсбольной битой, а не членом средних размеров. Меня спасли месячные и откровенный разговор с женихом. Было неловко, я словно чувствовала себя виноватой, говоря, что я не возбуждаюсь с ним настолько сильно. Но главное — это честность в отношениях, верно? Во всём остальном у нас со Стенли царила идиллия. Так что уверена, жених простил и принял этот мой недостаток, как я принимала его. Для семьи это важно, важнее хлюпающей киски, которую натягивают на огромный член. Вот только не понимаю, кого я пытаюсь этим обмануть. Себя, скорее всего. Потому что я хорошо знаю, что такое сладкие судорожные сокращение стеночек киски и участившееся дыхание, и потемнение в глазах во время оргазма. Знаю и пытаюсь смириться с тем, что смогу обойтись и без этого. Ох, я перепробовала многое в постели со Стенли. Пробовала даже мастурбировать, пока он двигал членом в моём ротике. Но мой рубильник возбуждения работает только в одну сторону: только когда я нахожусь одна. Наедине с собой. Мужчина в этот момент лишний. Конечно, Стенли получал порцию удовольствия, потому что сосу я отменно. Научилась этому, доводя искусство до совершенства, чтобы разнообразить сексуальную жизнь для своего жениха. И честно говоря, я предпочитала отсасывать ему, чем подставляться промежностью под его член. Я понимаю, что думаю о сексе и о неудачных попытках им заняться чересчур долго. Держу бумагу из факса с адресом и гляжу на буквы. Во всём, что со мной не случается в постели, виноват только он, Мерзавец, купивший однажды мою девственность. В ту ночь я лишилась девственности всюду. Он брал меня в рот, в промежность и даже в попу. Это была адски долгая ночь, которая, как мне казалось, никогда не закончится. Я словно побывала в жаровне у самого Дьявола. И теперь он снова хочет развлечься? Этому не бывать! Я решительно сминаю бумагу. Мне кажется недостаточным просто смять её в шар и выкинуть. Хочется разорвать на мелкие клочки, а ещё лучше сжечь! Поддавшись порыву, я отправляюсь в помещение для курящих и краем уха улавливаю разговор двух сплетниц, одна из которых — секретарша. — Как долго она продержится? — кажется, это голос одного из рядовых менеджеров. Может быть, это Кейтлин. Та самая, что преподнесла мне в подарок большую открытку в честь моего вступления в должность. От лица коллектива, разумеется. — На кресле, который предоставил ей папочка? — ехидно уточняет секретарша. — Думаю, достаточно долго. Хорошо, когда родители устраивают твою задницу в тёплое местечко. — Тёпленькое? Да ты совсем с ума сошла! Это чертовски горячее местечко и мега жирный кусок торта. Стать управляющим такой компанией в двадцать три? Немыслимо! Разумеется, немыслимо для простых смертных.