Меня немедленно повели на встречу с королевой, хотя на моей одежде была кровь принца Альфреда и пятна от розового чая, а сама я тряслась от ярости и ужасалась тому, что чуть не остановила ему сердце. Меня закрыли длинной вуалью, чтобы скрыть от глаз вездесущих репортеров и придворных, пока я шла по коридорам. – Каким будет пожизненный образ Софии? – закидывали меня со всех сторон вопросами, пытаясь заставить участвовать в новой дворцовой игре. Репортеры подсовывали мне под нос анимированные камеи. – Что скажете по поводу этого? – Нет, вот этого? – Она останется блондинкой? – У нее будут веснушки? – Цвет ее кожи будет как у матери или у отца? Реми не давал им приблизиться. Я не поднимала взгляда от пола. Гул в голове и бешеное сердцебиение не давали мне думать ни о чем другом. Чтобы ни с кем больше не встречаться, мы воспользовались дворцовым лифтом. Реми занял пост у дверей в покои королевы. На жаровнях, расставленных по комнате, были разложены лекарства, из специальных сосудов поднимался пар, в камине ярко горели дрова. – Ваше Величество, пришла Леди Камелия, фаворитка, – доложил дворецкий. Королева сидела напротив арочного окна в окружении Министра Красоты и Министра Юстиции. – Сядь рядом, Камелия. – Ее голос был мягким, как у мамы. Я села в кресло напротив. – Дай я на тебя посмотрю. – Она жестом приказала мне снять вуаль. Мне помогли служанки. Королева зацокала языком, увидев глубокую царапину, которую оставил на моей щеке принц Альфред. Мгновенно в мои трясущиеся руки каким-то образом попала чашка с дымящимся чаем, и я сделала несколько глотков. Она погладила меня по щеке. – Я слышала о досадном инциденте, который произошел у тебя с принцем Альфредом. Мы вызвали тебя сюда, чтобы сообщить о мерах, которые мы примем, – сказала королева. – Прежде всего я должна принести извинения за его ужасный и неподобающий мужчине поступок. – Мне не нужны извинения. Я хочу, чтобы его наказали. Хочу, чтобы это больше не повторилось. Ни со мной, ни с кем-либо другим. – Ярость, кипевшая во мне, грозила выплеснуться наружу. Я вспомнила, что он говорил о своем визите к Эдель. Неужели он и с ней это сделал? Поэтому она убежала? Министр Юстиции подкрутил толстыми пальцами черные усы. – Камелия, мы намерены возместить вам моральный ущерб. Речь идет о нескольких тысячах ли. – А еще он больше никогда не сможет записаться к тебе на прием, – добавила Министр Красоты. – А мои сестры? С ними он сможет встречаться? – Он принц, Камелия, – напомнила мне Министр. – Ему необходимо следить за собой. Мне словно дали пощечину. – Этого нельзя допустить. – С этого момента мы будем следить, чтобы во время любых процедур с ним в комнате присутствовала охрана, – добавила Министр. – Нам бы хотелось избежать скандала, – сказала королева. – Если репортеры это пронюхают… – Она покачала головой и вздохнула. – Мы уже заплатили твоим помощницам за молчание. – Вы хотите, чтобы я врала по поводу случившегося? – Я чуть не заскрипела зубами. – Не в этом дело, – сказала Министр Красоты. – Просто будь аккуратна в высказываниях, – добавила королева. Мне хотелось, чтобы принц Альфред был посрамлен, чтобы его кудахтающее от восхищения окружение разбежалось, чтобы все королевство изгнало его. – Альфреда вышлют и запретят ему появляться на Золотых островах, – объявил Министр Юстиции. – Его нужно засунуть в голодную камеру, – сказала я. Министр Юстиции прокашлялся и ослабил галстук. – Если ты этого хочешь, – сказала королева. Ее ответ застал меня врасплох. – Да, таково мое желание. – Отлично, – королева сделала знак Министру Юстиции. – Уильям, проследи, чтобы первые несколько дней изгнания с Золотых островов Альфред провел в голодной камере. Устройте так, чтобы она была чуть более уютной. Я устала от его проделок. – Глядя мне в глаза, она криво ухмыльнулась. – Но, Ваше Величество, вам не кажется, что это слишком? – спросил Министр Юстиции. – Вовсе нет. Прекрасные – не куклы, чтобы с ними играть или домогаться. Министр Юстиции хотела продолжить спор, но принцесса ее прервала. – А теперь мне бы хотелось остаться с Камелией наедине. – Она обернулась к обоим министрам. – Надеюсь, вы нас извините. Перед тем как уйти из комнаты, Министр Красоты пожала мое плечо. – Ты приняла решение, Камелия? – спросила королева, когда двери закрылись. Чувствуя себя неловко, я водила пальцем по ободку чашки. Царапина на щеке еще саднила. – Как я понимаю, у тебя была возможность увидеть, насколько дикой может быть София. Я видела художества, которое она сотворила с близнецами Помпадур. Она ведь показывала тебе свои портреты? Это ее мания. – Да, – ответила я. – Я несу полную ответственность за ее действия. – Королева потянулась к столику и достала альбом. Она показала мне рисунки, на которых были изображены София с Шарлоттой в детстве. – Она скучает по сестре. Ее болезнь – горе для всех нас. – Королева провела пальцем по их лицам. – Я приношу извинения за все, что она причинила и причинит тебе. Она сломлена. – Королева взяла меня за руку и посмотрела в глаза. Ее пальцы были сухими и костлявыми, как у мамы. Морщин вокруг глаз стало еще больше. – Она не может быть королевой. Каков же будет твой ответ? Поможешь ли ты Шарлотте? Церемония Оглашения состоится уже через три дня. – Она закашлялась. Помощницы поспешили принести ей сосуд с паром и держали, пока приступ не прекратился. Мне не хотелось расстраивать королеву. Не хотелось отказывать ей. Я не допускала и мысли, что не смогу помочь принцессе Шарлотте. Я просто пока не нашла ответ. – У меня по-прежнему есть три дня для принятия решения? – Да. Просто я подумала, раз ты уже знаешь, что принцесса София не подходит на роль королевы, ты согласишься помочь. – Да, но мне потребуется чуть больше времени. – Ты имеешь на это право, – ответила она. – И прежде чем уйти, не окажешь ли ты мне одну услугу? – Да, Ваше Величество. – Освежи мне лицо, чтобы я не выглядела больной. Скоро все равно об этом станет известно, но мне бы хотелось немного оттянуть этот момент. Сделай, что сможешь. – Может, мы пройдем в процедурный зал? – Нет. Сделай это здесь. – Она похлопала меня по руке. – У меня нет сил. Интересно, в силах ли я вернуть молодость ее органам, чтобы она жила вечно и чтобы София никогда не стала регентом. – Я могла бы помочь вам восстановить здоровье, чтобы вы смогли править еще несколько лет. Тогда София вообще не станет королевой. Или, по крайней мере, мы бы дали ей возможность дорасти до этого. Уголки губ королевы чуть приподнялись. – Да, ты можешь, но я этого не хочу. Можно иметь молодые органы, но все равно болеть. Болезнь не имеет отношения к возрасту. Я хочу законодательно запретить омолаживать организм. Когда наступит мой закат, я приму его со смирением. Мы все должны принимать смерть со смирением. – Но… – Я не думаю, что София когда-либо дорастет до того, чтобы быть королевой. Некоторые люди могут меняться, некоторые – нет. Вторые подобны насекомым, застрявшим в смоле. – Королева дотронулась до моей щеки. – Просто убери несколько морщинок. Сделай кожу чуть темней и свежей. Например, оттенка патоки. Чем дольше я болею, тем больше серых пятен выступает, а цвет уходит. Служанка принесла ей розовый чай в красивейшей фарфоровой чашке с красным узором. – У вас есть бэй-пудра? – спросила я одну из помощниц. В мгновение ока на стол положили изящный бьютикейс. – Оставьте нас, – приказала королева помощницам. Она допила чай и откинулась на спинку кресла. Ее глаза были закрыты, дыхание спокойно. Мы снова оказались наедине. Я закрыла глаза и представила себе ее лицо. Мой пульс забился в такт неровному пульсу королевы. Я использовала аркану Возраста, чтобы уменьшить глубину морщин вокруг глаз, как будто погладила мокрым пальцем по засохшему куску теста. Я добавила коричневого оттенка ее коже. Королева вздремнула и засопела. Пока она отдыхала, я достала из-под платья мое зеркало. Взяв из ящика булавку, я проколола палец, и капелька крови упала на ободок. Металлические розы начали скручиваться, и на нем появилась надпись: «КРОВЬ ЗА ПРАВДУ». Стекло сначала затуманилось, потом снова стало прозрачным. Я внимательно изучила истинное отражение королевы: увидела спящую женщину с глубокими морщинами, грациозную, хрупкую и очень печальную. По глубоким складкам на щеках текли слезы. Ей тяжело давалась власть.