– Арс… – стону извиваясь. В голове пусто, приторный вакуум. Только подвижная ладонь там, внизу. Как спичку меня зажигает пальцами. – Расслабься, – хрипит. – Хочу, чтобы ты кончила, – второй рукой притягивает за талию и крепко удерживает. – Желательно несколько раз. Отпускаю себя на волю, как он просит, и вытягиваюсь на носочки, когда тело ошеломляет сильная судорога. Одна за одной. Прикрывая глаза, обмякаю и хнычу в потолок, ритмично вздрагивая. Арсений не даёт передохну́ть ни секунды, подталкивает к кровати, стремительно освобождается от брюк с боксёрами. Упираюсь локтями в прохладное покрывало и опускаю голову, чувствуя внутри приятное натяжение от медленного вторжения его члена. – Пиздец. Дожил, – ворчит, припечатываясь к моим ягодицам. Я тихо хихикаю в руку, вскрикивая, когда он совершает первый мощный удар. – Смеётся. Коза. – Арс, – скулю. – Всё хорошо? – замирает. – Да, – рычу, сама насаживаясь глубже. Перед глазами всё плывёт, обстановка спальни в полумраке разъезжается и летит в бездну вместе с сознанием. Второй раз мы финишируем с разницей в доли секунды. После секса долго лежим, пытаясь справиться со сбившимся дыханием. Арсений тянется к лампе, зажигает приглушённый свет и снова осматривает моё обнажённое тело, не обращая внимания на лёгкое смущение. Ласково поглаживает покрасневшие соски́, талию, касается надписи под грудью. – Так скучаешь по ней? – спрашивает тихо, целуя в висок. – Очень. – Какой она была? – Мм… Красивой. – Даже не сомневался. Удостаиваюсь ещё одного поцелуя. Несколько минут нежимся в тишине. – Мне кажется, ты бы ей понравился, – проговариваю сонно. – Обязательно понравился. * Из отеля мы уезжаем на следующее утро, даже не позавтракав. Всё потому, что мне не терпится увидеть дом, который Долинский купил, как признался ночью, для меня. Поражённо осматриваю территорию коттеджного посёлка. Дома здесь в скандинавском стиле, объясняет Арс. Большие и одноэтажные, с тёплыми полами и умной системой вентиляции. Мотаю головой, замечая всё новые и новые детали. Очень необычно. Территория просторная, ухоженная, а частная собственность огорожена металлическими заборами цвета мокрого асфальта. Когда выбираемся из Мерседеса, разглядываю всё поближе, переминаясь с ноги на ногу. – Нравится? – спрашивает Арсений приобнимая. – Очень. – Пойдём, всё покажу. Зайдя в калитку, обвожу глазами светло-серый дом с затемнёнными панорамными окнами и прилегающую к нему открытую веранду. Участок покрыт слоем ровного газона. – Красиво, Арс. Боже, как здесь красиво, – взвизгиваю. – Рад, что тебе нравится, – говорит сдержанно, отворяя тяжёлую дверь в дом. Оказавшись в прихожей, в изумлении цепенею, а Долинский с удовольствием ловит каждую мою эмоцию, словно давно ждал этого мгновения и вот, оно свершилось! О-бал-деть! Просто не могу поверить, что он это сделал! Глава 41. Арина – Элина, – взвизгиваю, когда подружка невесты в свободном лиловом платье, затягивает шнуровку на корсете как следует. – Терпи, – говорит она смеясь. – У тебя талия шикарная, надо всем её показать. – Боюсь, я не доживу до вечера. – Оставишь Арса без брачной ночи? – усмехается. – Это вряд ли, – краснею, закусываю губу, представляю забронированный номер в отеле и всё, что свежеиспеченный муж со мной сделает. И это будет, ох, как взаимно. Со вчерашнего дня я разместилась у Алиевых, а Арсений остался у нас дома. С нашими «детками». Вернее, с моими собаками и кошкой. Арчи, Гера и Тася от меня не отходят, да я и сама соскучилась. И мечтать о таком не могла. Оказывается, Долинский забрал их ещё в феврале. Поселил в новом доме, приезжал регулярно, договорился со сторожем коттеджного посёлка, чтобы наших питомцев выгуливали и кормили вовремя. И всё это ради меня. Он так много делает. Для нас, для нашей семьи, что у меня бабочки в животе воскресают. Вспоминать былое вовсе не хочется. – Ты такая красивая, Ариша, – округляет глазки Миюша. Её розовое воздушное платье напоминает пирожное-безе. – Я хочу быть похожей на тебя, когда буду выходи́ть замуж за Мирона. – А я? На меня не хочешь быть похожей, – вздыхает наигранно Элина. – Вот так и теряют родную дочь. Ласково приобнимаю девчушку за плечи и целую вкусно пахнущую макушку. Наша свадьба проходит в элитном загородном клубе прекрасным солнечным майским днём. Подготовка протекала сумбурно, Арсений предоставил мне полную свободу выбора, обеспечил суммой с шестью нулями и пытался вникнуть во все тонкости, невзирая на свою полную занятость в адвокатской конторе. Отец завалил его делами. Старший Долинский долго не мог простить сыну его выбор. Отказывался знакомиться со мной, терроризировал, даже угрожал, но когда понял, что все его действия получают в лучшем случае холодный игнор, а в худшем, жёсткий отпор – успокоился. Знакомство со свёкром прошло… хм… ровно. Он никак меня не обидел, был вежлив, но отстранён. В целом, полная копия моего бывшего босса, Арсения Рудольфовича, в начале знакомства. Сердце профессора юридических наук оттаяло, когда он посетил наш дом. Был совместный ужин. Я приготовила утку по такому случаю. Вернее, планировала приготовить. Волновалась жутко, и прокля́тая птица получилась, как старый кирзовый сапог на вкус. Осознав своё фиаско, не выдержала – разревелась прямо за столом, не замечая двух пар растерянных светло-синих глаз. Было очень стыдно! Рудольф Константинович осмотрел нашу просторную столовую, мазнул взглядом по кольцу с блестящим топазом в центре и… продолжил жевать кусок резиновой утки: – Всё неплохо, Арина. Не стоит так расстраиваться. Я была шокирована. В дальнейшем наши отношения складывались как по маслу. Меня ввели в семью плавно и незаметно. Перезнакомили со всеми родственниками и сейчас, наконец-то, впервые за всю свою жизнь я начинаю понимать, что это такое – большая родня. Ужасно волнуясь и практически не дыша, в роскошном белом атласном платье, с шелковой камелией в высокой причёске, стою перед гостями. Отец, Михаил Владимирович Резник, ведёт меня по проходу к моему жениху. Крепко стискиваю мужской локоть и переставляю дрожащие от незаурядности события ноги. Сердце вот-вот выскочит. С утра я много думала о маме и о том, как она была бы счастлива за меня. На середине дорожки, по бокам оформленной цветочными композициями, папа неожиданно останавливается и тянет руку Виктору Андреевичу. Мужчины обмениваются рукопожатиями. Луневич грустно улыбается, целует меня в пылающую щеку и нежно приобнимает. Уже собирается сесть на место, но отец вдруг подхватывает его под руку и вручает мою вторую ладонь. Дальше под венец меня ведут сразу два папы.