– Я думал, вас контора прикрывает. – Да в курсе контора, куда без нее-то. Только не прикрывают, а курируют. Ну сливки снимают еще. Пустили все на самотек. Случись что – они не при делах. Даже среди своих информацией не спешат делиться. Все на уровне слухов. Как поделишься про драконов-то? Жалко, что единорог больше не плачет! – Что так? Самогон кончился, а может, он завязал? Мы рог-то ему так и не отпилили. – Сломался единорог. Пить пьет, но не плачет. Привык. Придется с вами, Электриком и единорогом работать еще. Может, дополнительного единорога вам найдем. Все вместе посидите, как вы там говорили, – «душевно»? Вы не представляете, сколько материала для исследований тут сейчас просто валяется. Как полезные ископаемые можно добывать. Тут только кровью драконьей на три метра все пропитано. Резина, сталь, одежда – все причудливым образом преобразилось, новые свойства материалов мы себе даже представить не можем. – Может, развяжите? – Да вы развязаны уже давно. На вас, Миша, ни узлы, ни наручники не держатся теперь, – отмахнулся куратор. – Сейчас мы долбим гидромолотами ямы в вечной мерзлоте. Что не увезем – в лед вморозим. Кое-что на ледовозах уже готово к отправке. Тут исследований лет на десять. Москва. Кабинет одного из высокодолжностных лиц некоторой странообразующей компании. – Тут документик интересный. Служба безопасности настоятельно рекомендует взглянуть. – Вот зачем мне это вообще знать? Кто-то из регионалов продает резину, запасные части и топливо сторонним организациям. Вы не знаете, что делать? – Знаем. Но они все сто процентов продают. Резина проходит как бывшая в употреблении, запасные части – металлом. По документам комар носа не подточит. На деле на точку ничего не приходит. Процентов тридцать топлива оставляют себе и все. Вообще обнаглели, интернет-магазин завели. Рыба еще. – Тут отмечено, что объемы выполняют? – Более чем. Илонмасковцы. Техника вся списанная у них, кстати. Вахта не меняется. Мутно, короче, там все. – Кто там в департаменте безопасности догадливый такой? – Так белыми нитками шито все, о чем там догадываться? Я удивлен, что только сейчас проснулись. – Я не об этом. Кто настоял документ сначала мне передать? – Местный он. – Так, поставки резины им процентов на семьдесят урежьте. Под предлогом восстанавливающего действия местных почв. И проследите, чтобы наши дебилы на эту тему диссертацию не взялись строчить. Запасные части оставьте, пусть подавятся. А шустрика этого – сюда. Пусть под присмотром побудет пока. Хотя нет. Пусть для начала на точку съездит, он знает. Там у Электрика напиток есть. Пусть привезет. Заповедник Утро началось не так, как обычно. Пыхтение и запах. Что-то живое кралось, подбиралось всё ближе, и спросонья, в полумраке, уже пора было опасаться за свою жизнь. Смешно. Последние лет двести во всем себя ограничивать, жаждать выхода на финишную прямую... и вздрагивать от каждого шороха. Причина пыхтения и запаха немедленно обнаружилась. Брага, или затор из зеленого солода, любовно сделанный из ценнейшего ячменя. Пророщенного, протертого, засахаренного и сброженного. Именно он булькал и благоухал, каждым углекислотным выдохом своим насыщаясь вожделенным спиртом. Сам же и поставил бак поближе к огню, так как ночи уже стали холодными, брожение теряло стабильность, и на зиму можно было остаться совсем без яда. Да и много еще без чего, что активно на яд менялось. Странно, что в последнее время возможные лишения стали все больше и больше его беспокоить. *** «Примиритель» не баловал сюрпризами. Вставать не хотелось, но – сначала вяло, на грани сознания, потом все громче, пронзительнее – звенела практически собственная мысль: «Надо вставать». Банально. Но лежать уже расхотелось. Сеть не осложнялась разнообразием мотиваций. Зачем менять то, что работает? Микроактивация участков мозга по заданной схеме дает практически стопроцентный результат, человек будет заниматься Обязательным. Вот если бы только он остался лежать, то тогда... Но вспоминать такое не хотелось. При ординарной побудке нечего рассчитывать на оригинальное утро. Завтрак из протертых злаков с некой белковой субстанцией. Вред организму минимальный. Отточенное, сбалансированное сочетание белков, жиров и углеводов. Плюс витамины и микроэлементы. Индивидуально. Сплошная польза. Изо дня в день, из года в год. Столетьями. Нет, ну можно позавтракать чем-то более внятным. Только баллы за это не начисляют, а при рецидиве снимают, отдаляя от заветной цели. В распутной молодости с яичницей и беконом можно было так накуролесить, что заветного и не достичь! Иногда после таких излишеств для восстановления организма недостаточно было одних микровоздействий «Примирителя», требовались инъекции регенератов. А уж за них приходилось расплачиваться десятилетиями. – Здоровый трехсотлетний мужчина должен есть мясо. Мясо! Понимаете? – это услужливая Сеть усилила звук и вывела на мониторы то ли ток-шоу, то ли дебаты в парламенте. Хотя какой парламент? Разве есть он сейчас? – Ваше тело принадлежит не вам, ваше тело принадлежит обще... – приглушил он на полуслове эмоциональный ответ девочки лет восьмидесяти. Красивые формы, влажные большие глаза – похоже, все ей симпатизируют. Милая, сколько же разочарований у тебя впереди...А вот «здоровый трехсотлетний мужчина» наметился явным аутсайдером в этом цирке. Нанятый актер, выбранный сетью, не иначе. Отталкивающий. Не зря именно этот момент выбрала Сеть для завтрака, совсем неспроста. Похоже, для усиления эффекта Сеть дополнительно надавила (чем там она внутри черепа давит) и на дополнительные рычажки. Вкус – нет, приятнее не стал, это было бы уже чересчур, а вот удовлетворение разлилось осязаемым теплом. Или уже все протертое вызывает подобный эффект? Никто и никогда не узнает, что в твоих реакциях есть Сеть, а что – ты сам. Сегодня зарядка именно после завтрака, а не до. Почему? Не надо даже пытаться разобраться. Сеть знает. Уже вошло в привычку по старинке – подводный велотренажер или дорожка. Для минимальной нагрузки на суставы. Хоть мизерно, но баллы начисляются. И бегать приятнее всего. Так приятно, что поди разберись, кто там в данный момент воздействует на центр удовольствий в твоей голове. Лучше думать, что это ты сам. Что там у нас на сегодня с работой? Я вчера списал практически все баллы на переезд. Мое время пришло, я уезжаю... Похоже, Сеть имеет собственное мнение на этот счет. На сегодня две вакансии. Нейрохирург и грузчик. Прекрасный выбор. Ладно, с нейрохирургией все понятно. Поддержка мелкой моторики и большей части групп мышц. Наверняка обновление мозговых имплантов, обслуживание «Примирителя», проверка сервиса системы обновления организма. Кто-то заказал человека-хирурга, потому как понадеялся, что скачанные из сети навыки — это не хирургический модуль. Напрасные надежды, шансы уйти ничтожно малы. Человек под контролем Сети безупречен. Сегодня удалять «Примиритель» с инфраструктурой будут только мне. Не сам же себе я буду делать операцию. Хотя от Сети всего можно ожидать. А вот погрузка могла быть предложена только в одном случае. Я сегодня переезжаю. И перевезти могу сам себя. Это что? Первый шаг к самостоятельной жизни? Все сам? Сеть не упускает мелочей. Смешно. *** Голову сдавило стальным обручем боли. Ну и утро! Они что там, «Примиритель» вернули? Я завтрак проспал? Нет, вокруг деревянные стены, еле теплый очаг. Я осознал себя в пространстве, но легче не стало. – Я тут покопался в сети древних, – эхом прогудел Голос где-то в голове, – и узнал, что твое состояние – это последствия потребления яда. – Ты что там, спецэффекты используешь? Эхо-то зачем? – простонал я. – Нет, говорю же, это последствия твоего состояния, – ответил Голос уже без эха. – Есть лекарство. – Без «Примирителя» – невозможно! Но говори. – Древние считали, что подобное лечится подобным. – Древние считали, что яд убивает, а я тридцать лет тут мучаюсь. Хозяйством обзавёлся. Куры вон, коза. Яд стал в дубовых бочках держать. Single grain, мать его, barrel! – Уйти непросто, – похоже, Голос был философски настроен. Подобное грозило вылиться в долгий, нудный монолог. Но нет, повезло. – Нам будет тебя не хватать. И ты всегда можешь вернуться! – К кому это – «к вам»? На ваши интерактивные лужайки? Бегать по компьютерной росе? Вечно? Так я уже у вас. Я – это ты, забыл? А я тут уйти пытаюсь. И босиком по росе я уже набегался, пока обувь не сделал. – После стольких лет жизни в заповеднике ты – это уже не я. Ты сам это прекрасно знаешь, – надо же, Голосу грустно, – и да, «вернуться» – это обратно в Сеть. Значит, и к нам в том числе. Но уже новой базой данных, новой личностью. Мы не будем синхронизированы, а будем оба звучать в твоей голове. Меня передернуло от открывающихся перспектив. Даже голова немного прошла. – С каждым апатично-депрессивным ваш мир сужается, сжимается, как шагреневая кожа. Что, жить вечно уже не получится? – задал я логичный вопрос. – Всем вечно жить не получится. – Что, уже из Заповедника ресурсы вербуете? Пытаетесь оттянуть неизбежное? Скучно тебе там или страшно? – Нам всем здесь скучно. *** Сосед сидел прямо на полу в коридоре, прислонившись спиной к стене. Просто сидел, уставившись в одну точку. Слюна стеклянной нитью повисла на подбородке. «Апатичная депрессия» – бич последних столетий. Возможно, прямо сейчас Сеть устроила ад у него в голове и гормональный шторм в крови, пытаясь вернуть к осмысленной жизни. Сохранить хоть какие-то объемы. Тщетно. Природа изначально не давала пользоваться человеку максимальным потенциалом собственного мозга. Забрала эту возможность и сейчас. Гигантский объем памяти был безвозвратно потерян для Сети. Сколько мы жили рядом? Двести лет, триста? Мы перестали разговаривать очень давно. Нет, мы не ссорились. Смешно ссориться при наличии «Примирителей». Даже простой вежливый интерес был исчерпан. Тем для разговоров больше нет. Мы даже не помнили, как друг друга зовут. Ни к чему. Человечество, надежно связанное Сетью, окуклилось – каждый в своем коконе. Что могло быть сказано, было сказано и написано. Все шутки пошучены, а агрессия надежно купировалась «Примирителями». Нет, Сеть пыталась, мотивировала как могла. Баллы, совместные занятия, игры. Все впустую. Даже дети закрывались каждый в своем мире. Пока не появилась Цель. И место, где этой Цели можно было достичь. *** Первое, что я увидел – это был очень толстый человек. Это потом я понял, что вовсе и не толстый, а так, слегка. Возможно, это способ уйти такой; трудно сказать. А сначала разум отказывался воспринимать. Я смотрел на него, не отрываясь, не в силах отвести глаза. Не знаю, сколько это длилось. Я буквально выпал из реальности. Человек подошел, пристально посмотрел мне в глаза и молча ударил меня по лицу. Так началась моя жизнь в Заповеднике. *** Баллы на переезд дорого дались. Еще ребенком я думал, что уж мне-то не нужна будет Цель, я буду просто жить. В беззаботные годы не было смысла собирать баллы. Омлет, жареное мясо, натуральные продукты без всяких особых витаминов – все было. Сеть через «Примиритель» вмешивалась, стимулируя и впрыскивая, но не явно, сохраняя инкогнито. Детям многое позволялось. Каждый день новая работа, новая специальность. Возможность заливать навыки из сети для каждого отодвинула «Апатичную депрессию» на несколько столетий. Каждый день что-то новое. Но помогало ненадолго. Интерес угасал, приходило осознание: пора уходить! Качественный рывок к Цели я получил после свадьбы и двухсот лет совместной жизни. Зачем Сеть берегла институт брака – оставалось загадкой. Может быть, мозг детей, выращенных в инкубаторах, не отвечал требованиям быстродействия и емкости. Несовпадение мозговых характеристик требовало синхронизации и дополнительных ресурсов, снижало реализм виртуального мира? Сеть знает. Или Древние в корневом алгоритме приоритетно заложили данный атавизм, боясь уничтожения человечества. Но факт оставался фактом: Сеть всеми силами заставляла мужчин и женщин жить вместе и воспитывать детей. Даже один ребенок – это практически билет в Заповедник. Иначе никак. Кто бы ни создал Сеть, несомненно, он был человек женатый. Баллов за совместную жизнь начислялось немерено. Именно на свадьбе я впервые попробовал алкоголь и жареное. Это был виски и мраморное мясо с корочкой, но почему-то розовое внутри. Сочетание жирного и крепкого вызвало усиленную работу «Примирителя», негодование и санкции Сети, а также привело к пониманию того, как я буду уходить. *** – Кузнеца придавило деревом. Долго же он шел к Цели, но добился своего. Был он криворуким, так что потеря небольшая. Именно поэтому ты здесь. И теперь ты кузнец. – Это бургомистр местный с тобой говорит, – подключился Голос. – Про криворукость сразу не объяснить, это не буквально. Слушай. – Все, что найдешь в его конуре, теперь твое. Береги инструмент. Запасай продукты и дрова. И начинай уже скачивать навык из сети, – бургомистр заклокотал, довольный собой. – Это шутка. Голос свой расспроси о кузнечном деле. Он поможет. Хотя предыдущему не помогло. Наплевать. Убирайся. Я остался с соседом до прихода, эм... тех, кто в таких случаях приходит. Я раньше никогда не задумывался, что же дальше происходит с такими, как этот мужчина. Как же его звали? Какой он был, какой у него был характер? Хотя откуда у нас характер... Но у жены точно был. Вспомнить хотя бы имя не удавалось. Странно, что именно сегодня, в день переезда, меня стало волновать, как зовут соседа. Что это? Предчувствие? Мог ли раньше возникнуть интерес к его жизни? Вряд ли. Она ничем не отличалась от моей. Он был всем и никем. Гигантским жестким диском в сети миллиардов таких же старательно поддерживаемых Сетью в перманентной исправности, служащих невнятной, недоступной для нашего понимания Цели. Насаждение жизни любой ценой и желание уйти – вот две константы, которые еще остались в нашем странном мире. Машина и Человек. Созидание и разрушение. Так и должно было быть. Создатель Сети, кто бы ты ни был, зачем? *** Казалось, что воздух перенасытился влагой настолько, что дождь может пойти буквально от громкого звука. Тише, дождь нам не нужен, не дадим ему шанса. Прижавшись друг к другу, мы сидели у костра, протянув к огню мокрые ноги. Осень, безветренный вечер, запах прелой листвы и недопитый яд. «Романтический ужин» – так бы описал ситуацию Голос, если бы... Если бы он был.