Правильная планета Золотая свадьба Слезы Электрика Заповедник Камнем на дно Пыль и Уголь Четкие расценки Звенящая мездра * * * Правильная планета Правильная планета Первым на новую планету традиционно выпускали Пса. Никто уже и не помнил, где и в какой из командировок он приблудился к бригаде. Помойки, подвалы, недостаток воздуха и воды – что лучше закалит характер, разовьет хитрость и намертво, крупными стежками привьет любовь к жизни? Это в бригаде он отъелся, округлился и по выживальческой бродячей традиции стал дружелюбным к окружающим, но все прошлые собачьи жизненные коллизии оставили неизгладимые следы как на его шкуре, так и в собачьей душе. Хотя поговаривали, что Пёс и не собака вовсе. Погрузочный пандус волнительно тронулся, приоткрыв щель в новый мир. Солнце и пьянящий запах неведомых трав хоть и сулили отдых после долгого перелета в замкнутом пространстве, но не могли обмануть тертый коллектив. Наружу никто не торопился. Роли в бригаде давно были негласно расписаны, и первым шел Пёс. По мере откидывания пандуса напряжение нарастало. Никто в отчеты разведки уже не верил, и Пес инстинктивно, пружиня напряженными мускулами, пятился назад, нагнетая обстановку, заставляя и без того взвинченных парней упираться спинами в противоположную от окна, открывающегося в неведомое, стену. И, когда пандус уже почти коснулся поверхности, густо подернутой зеленью неизвестного вида, Пёс неожиданно расслабился, завилял хвостом и, радостно залаяв, рванул в зеленые пампасы. Так началось освоение новой планеты. Огромный, как футбольные ворота, бульдозерный отвал без намека на сопротивление вошел в беззащитную местную почву, скальпелем срезав верхний плодородный слой вместе с кустами и деревьями. Из-под безразличной стали брызнула по кустам пернато-мохнатая мелочь. – Пока летели, сталь успела заржаветь, – улыбаясь своим мыслям, думал плюгавенький мужичонка в грязном оранжевом комбинезоне на два размера больше. – Ничего, ща отполируем. Гляди-кась, открытый космос, а ржавеет как на болотах. Ему всегда нравилось начинать такое. Нравилось, покоряя космос, прилететь на новую планету, нравилось натыкать в неё буров, ковшей, отвалов – да все, что есть. Нравилось рыть в одном месте и засыпать в другом. Рвать, терзать, разрушать... и одновременно с этим строить. Ведь он являлся частью так называемой бригады терраформирования и первичной разработки. И не то чтобы не было выбора; ему это нравилось до маниакальной дрожи. Природа? Да кого она волнует. Ее не осталось на Земле, так пусть не будет нигде. Закон джунглей. В бригаду состоявшиеся люди не шли. Шли те, кто жизнью бит не раз; на Земле их ничего не держало. Да и трудновато стало там. Давно переставшие быть героями, они предпочли мнимым благам перенаселенных земных городов дискомфорт и открытые пространства новых планет. Учитывая, что руководство закрывало глаза и на судимости, можно представить, какой контингент высадился на несчастную планету, заменив бригаду планеторазведки и частично взяв на себя все её незавершённые дела. – Им-то что? Наскоро поснимали из космоса, наскоро провели экспресс-тесты, полазили по планете недельку, набрали образцов всего, до чего смогли дотянуться, настрочили отчетов... И домой. А мы травись, – продолжал улыбаться оранжевый комбинезон, не глядя перетирая в пальцах зрелые на вид плоды, ставшие легкодоступными, с поваленных бульдозером деревьев. – Семеныч! – голос исходил сверху. Для того чтобы можно было разговаривать, древний, как египетские пирамиды, дизельный бульдозер пришлось заглушить. – Опять ты себя не жалеешь, местную флору испытываешь? – Спускайся и собирай! Сырье – лучше не придумать, – хмуро буркнул комбинезон. – Как кальвадосить, так ты первый! Смотри: целый сад выкорчевал. И помощников себе не забудь позвать. – Семеныч, – проникновенно начал Бригадир, полная ему противоположность. Любой комбинезон был ему мал. – Ну я же видел, как ты с бандой своей со склада запасных частей топливный бак к себе потащил. На тонну! У меня аж внутри похолодело все. Вы же из штопора не выйдите! – Так ты сам же в первых ря... – Не в этот раз. Экспедиция на особом контроле, что-то там нашли в образцах. Молчат, но работы продолжаем. “Алколоков” на технику поставили. Если пил вчера, не заведешь, и сигнал сразу в головной офис. – Не боись, Бригадир! Обжулим и “Алколоки”. Древнючие они, как и наша техника. Чего, кстати, весь дизельный хлам сюда запихали? Ему на переплавку давно пора. – Если б нашли уголь на планете, то на пару бы работали, а так – повезло нам. Внутреннее сгорание – это тебе не паровоз, прогресс. Нефть, пригодная к использованию в примитивном дизеле, почти у поверхности. Подогреть надо в баке – и все. Реакторы и аккумуляторы денег стоят, а тут сплошная экономия. Как с выработкой? – Автоматы на самосвалах пока не работают, глючат. И установка датчиков позиционирования на маршруте отстает пока. Потому катаем маршруты с водителями. Выработка минимальна. Через неделю заработает все само, тогда и отдохнем. – Семеныч смачно откусил от подозрительного сине-зеленого плода. – Отдохнем, – вздрогнул Бригадир. Аппарат на новой планете приходилось собирать каждый раз заново. И проблемой это не было. Формирование грузов всегда тщательно контролировалось, проверялось на предмет запрещенного, хотя в запасные части всё равно всегда шли баки, трубки, герметичные емкости – всё, что нужно для алчущего винокура. Но самым главным компонентом был парогенератор, путешествующий вместе с автономной мастерской от планеты к планете. В обычной жизни он использовался для отпаривания въедливой грязи на технике, а в нашем случае пытливый ум космомеханика приспособил его для отгона великолепного самогона из любой гущи. Проблемой в безжизненном космосе всегда было сырье. Но, как выяснилось, не на этой планете. Местные деревья плодоносили щедро, а сахара в хорошо пахнущих плодах содержалось предостаточно. Прогрессивные земные дрожжи выбраживали его дочиста за два дня. Вот что еще надо? И недели не прошло, а в баке, так и не ставшем топливным, уже благоухало, пыхтело и булькало перетертое в пюре фруктовое месиво, каждым углекислотным выдохом своим насыщаясь вожделенным спиртом. Не стали тянуть с первой отгонкой и сопутствующей первичной дегустацией. Еще не упали первые капли, а приближенные лица уже водили носами и сужали круги, как акулы, вокруг мастерской, где и постигалось таинство винокурения. Лица не приближенные и свободные от вахт с интересом наблюдали за происходящим. Чуда не произошло, и потому лишь в положенный срок заструилось, закапало, вызывая обильное слюноотделение и наполняя иссохшие сердца предчувствием. Последние капли ещё только накрапывали, а группа приближенных, воспользовавшись привилегированным положением, успела изрядно набраться, явив народу первый бак уже пошатываясь. Изначально планировали отнести бак в столовую и уже там разливать по мелкой таре, соответственно и крышкой его впопыхах прикрыть забыли. Не особо пригодный к переноске бак имел своё мнение в отношении путешествия в столовую. Кто-то оступился, у кого-то подвернулась нога... Бак выскользнул под синхронный выдох десятков легких. Жидкость вытекла, мгновенно впитавшись в раскалённую на солнце поверхность. Земля под ногами дрогнула. – Семеныч, Семееныыыч, – голос звучал из ниоткуда и отовсюду. – Семеныч, ты что вчера пролииил? Семеныч вяло пошевелился, пытаясь прийти в себя. Странно, что вчера он не оставил воды рядом; в последние годы это было крайне ему несвойственно. Наконец резкость удалось навести, но голос в голове все не унимался. – Это было... это было так... – пионерски-восторженное колоратурное сопрано самочувствия не улучшало, тем более что источник его так обнаружить и не удалось. Семеныч удивился бы голосам, если бы не было так плохо. При таком самочувствии пионер в голове «гармонию мира» нарушал мало, однако... поди ещё вспомни, кто он вообще такой. – Перемудрил я с рецептом, – сказал Семёныч сам себе. Надо было второй раз перегонять. Окинув мутным взглядом царивший в приспособленной под винокурню мастерской разгром, Семеныч застыл в немом изумлении, пытаясь восстановить события предыдущего дня. Беспорядок не удивлял. Удивляли пустые бродильные чаны и баки с готовой продукцией. Они были не просто пусты, что бывало и раньше! Они были варварски опорожнены через сквозные, будто разъеденные кислотой, дыры. Оборудование, внезапно ставшее инвентарем для фильма ужасов, было безнадежно испорчено. – Еще, еще, а ты можешь приготовить еще? – снова задребезжало в голове. «Что ж за голос-то противный такой? И где бы попить?» – подумал Семёныч. Обернувшись, мужчина увидел бутылку с водой. Странно, ведь он был стопроцентно уверен, что еще секунду назад её на верстаке не было. На дрожащих ногах, на ходу открывая бутылку с вожделенной влагой, Семеныч поковылял на улицу. Перед глазами предстала картина эпического вселенского похмелья: хмурое небо, народ, куда-то неприкаянно бредущий, как зомби. Даже Пес, сжимая лапами седую лобастую голову, лежа на боку пытался вылизать остатки влаги из пластиковой миски с надписью «LIKE A BOSS». Налить воды в миску Семеныч не успел – Пес жадно всосал последние вожделенные капли прямо из бутылки, ловко придерживая оную лапами. – Я смотрю, дегустацию провели вчера? – хмурый, как и сегодняшнее утро, спросил Бригадир. – Техника не заводится. – Она не из-за “Алколока” не заводится, – еще более хмуро ответил Семеныч, – местная нефть топливную аппаратуру разъедает. Исследовали ее, исследовали... и вдруг – разъедает. – Выборочно разъедает? То баки, то фильтры, то трубки? – спросил резко побелевший Бригадир. – Что экспресс-тесты? – А что тесты? – насторожился удивлённый реакцией Бригадира Семеныч. – Результаты анализа проб из центральной лаборатории есть? – Молчит лаборатория. Орбитальная станция перестала на связь выходить, – поежился Бригадир. – Успела малоинформативный бред передать. И больше не выходит. – Я толком не понял, – продолжал бригадир. Похоже, он держал информацию в себе уже несколько дней и теперь ему просто необходимо было выговориться, – все на этой планете, включая флору, фауну, нефть и песок, состоит из мельчайших роботов. Нано? Ну пусть будет нано. На молекулярном уровне. Все искусственное. Понимаешь? – Так тут фрукты бродят, мы и дегустацию уже провели. Какие роботы? – А нанороботы мало того, что способны к воспроизведению самих себя в постоянно уменьшающемся виде, так и, как нейроны мозга, связаны между собой в единую сеть невероятным образом. По сути, вся планета — это единый мозг невиданного потенциала и с неограниченными возможностями. Не только мозг, но и тело с мускулами и возможностью трансформироваться. И в подтверждение информации станция с лабораторией отключилась и на связь больше не выходит. – Валить отсюда надо. – Да, да. Но это еще не все. Прежде чем сгинуть по неизвестной причине, высоколобые решили, что этот гигантский сгусток нанонейронов женского рода. Женщина! – Твою ж мать, – как-то сразу поверил в происходящее Семеныч, - теперь и здесь не побухаем больше. – Вот именно, что Мать! Мать Природа! Женщина дает жизнь, жизнь приоритетна и вроде как вечна – просто переходит из одной формы в другую. Как энергия. И жизнь эта искусственна, рукотворна! Понимаешь? Всегда, без исключений. Божественное провидение ли, может, кто-то в пробирке намешал... не важно. – А не многовато ученые с двух горстей образцов выводов наделали? И что делать-то теперь?