– Рассказывайте, – равнодушно пожала плечами я. – Только побыстрее, у меня мало времени. В глазах профессора на мгновение полыхнул гнев, но добродушная покровительственная улыбка стала только шире. «Высший пилотаж, – отстраненно констатировала я. – Мой потолок – «морда кирпичом». Любой, кто меня достаточно хорошо знает, поймет, что я пытаюсь скрывать свои чувства. Вывод: я должна лучше владеть собственной мимикой, или меня должны хуже знать». – Видишь ли, король слаб. Лорды грызутся между собой. И никто не знает толком, что вокруг происходит. В результате так называемые радикалы из шайки непонятных отщепенцев превратились во вполне реальную силу, которая неизвестно кем управляется, но творит очень хорошо спланированные беззакония. Они убивают… – Разве это не работа для стражи? – перебила я. Старик на долю секунды смутился. Но если бы я не наблюдала за ним так пристально, то, скорее всего, вряд ли вообще бы это заметила. – Мы не вмешиваемся в работу стражи. Но, к сожалению, у радикалов и там есть соглядатаи. Некоторые вещи приходится делать на свой страх и риск. Вот, например, после той безумной истории с лордом Риклоби я понял, что они заинтересовались единственной известной очищающей. Не кривись, девочка моя. – Старик погрозил мне пальцем, хотя я точно знала, что на моем лице не дрогнул ни один мускул. – Я вижу, ты стараешься держать себя в руках. Но здесь в этом нет необходимости. Здесь ты среди друзей… – Кстати, где это здесь? – Это – штаб-квартира Братства Справедливости, – пояснил Леррой. Помолчав, но так и не дождавшись каких-то вопросов с моей стороны, он продолжил: – Так вот. Я понял, что радикалы заинтересовались тобой. О Риклоби ходят вполне внятные слухи. Как и о его нездоровых пристрастиях к темной магии. Я знал, что ты честная девушка. И не сомневался, что он слегка поторопился с объявлением победы. Но у радикалов есть неприятная привычка воздействовать на непокорных через родных. Поэтому члены Братства дежурили у дома твоих родителей. – Понятно. – Я едва заметно кивнула и отвернулась. Профессор начал было что-то рассказывать о долге каждого гражданина, и аристократа в особенности, но слушала я его вполуха. Я была слишком занята – костерила себя последними словами: «Ну как можно было не догадаться, кто способен прижать к ногтю таких, как Рой или Альв, если они почти безвылазно просидели в академии весь прошлый учебный год?!» – Лира, ты слушаешь меня? – Да, профессор Леррой. Вы просили меня не рассказывать тису Ликасту о Братстве Справедливости. – И что ты ответишь? – У меня нет привычки болтать о чужих тайнах, – пожала плечами я. На полноценный спектакль для старика у меня сил уже не осталось. – В этом я и не сомневался, – улыбнулся Леррой. – Но он твой очень близкий друг, а у друзей редко бывают тайны… – Профессор Леррой. Я не буду болтать. А теперь можно мне отдохнуть, голова очень болит. Кажется, я где-то ударилась. – Я подбавила в голос слез. Актерского таланта у меня немного, но мне и правда сейчас хотелось не выводить на чистую воду престарелых лжецов, а забиться в дальний угол и завыть в голос от той боли, которая клокотала у меня в душе под непоколебимыми ментальными щитами. Наверное, старик что-то такое почувствовал. Потому что только кивнул и велел Виктору отвести «бедняжку» в гостевую спальню. У меня возникла было мысль воспротивиться, потребовать, чтобы меня вернули в мой собственный дом. Но я быстро отбросила ее. «Судя по тому, как изменник гнался за мной в одних подштанниках, так просто он не отстанет: будет ходить под домом, посылать письма, терзать переговорник… Выдержать такую осаду я сейчас просто не способна. Да я вообще сейчас ни на что не способна, как бы ни хорохорилась перед Виктором и Лерроем! А ящик с марионетками хитроумного профессора явно защищен от нежеланных гостей лучше, чем любое другое убежище в нашей стране». Я покорно выпила сонный настой, принесенный Виктором, и, едва успев прошептать: «Не пускай ко мне никого», – отрубилась. Этот день разделил мою новую жизнь на две неравные части: «до» и «после». Несколько дней я провела в тисках апатии: приносили еду – ела, забывали – просто лежала в дальней комнате и смотрела в потолок. Порой на задворках сознания мелькали странные вопросы и догадки, но они тонули в тусклом море безразличия раньше, чем мне удавалось их осознать. Я понимала, что надо встать и жить дальше. В конце концов, не я первая, не я последняя, обманутая женихом. Но не могла заставить себя даже лишний раз сесть, не то что действовать. На третий день такого растительного существования дверь отведенной мне комнаты с грохотом распахнулась настежь, и на пыльный ковер рухнул Альв. Прежде чем до моих отупевших мозгов дошло, что происходит, он уже поднимался, на все лады костеря идиотов строителей, придумавших такие высокие пороги. А в проеме стояли красный от злости Виктор и ухмыляющийся Рой. – Вы позволите войти, тиса Мэй? – церемонно осведомился Альв, едва утвердившись на ногах. Я промолчала. – Вот видишь, Орлей. Молчание – знак согласия. Мне можно войти. А ты: «Нельзя! Нельзя!» Альв бесцеремонно отодвинул мои ноги и плюхнулся на кровать. – Ну, чего встали? – Он приглашающе повел рукой. – Проходите! Рой не заставил себя дважды просить и тут же развалился в кресле, вытянув ноги к камину. Виктор потоптался у двери, но в итоге тоже вошел. – Итак, что мы имеем? Имеем мы весьма дерьмовую ситуацию. Я тут кое-что выяснил. Сейчас изложу по порядку. Поправьте меня, если я ошибусь. У нас есть один нехороший жених… – Кобель! – перебил Рой. – Но-но-но, – притворно нахмурился Альв. – Кобель трактирный у нас один. И он хороший и верный, как все собаки! – О присутствующих кобелях поговорим потом. Ты по делу давай, – усмехнулся Виктор. Мне стоило неимоверных усилий удержать внимание на их шутливой перепалке. Мысли все время норовили съехать в сторону, рассыпаться мелким песком. Но я понимала, что друзья здесь не ради себя, они пытаются растормошить меня. И обижать их у меня нет никакого права. Поэтому я на остатках воли держала глаза открытыми и пыталась вникнуть в бессмысленный, совершенно ненужный мне разговор. А вот разговор становился все более странным. – Есть изменник, есть жертва с разбитым сердцем. Но наша Лира совершенно не подходит на роль жертвы. Уж она-то скорее из гулящего женишка жертву сделала бы. А значит, у нас дилемма. Парадокс. Так? – Так, – кивнул Рой. – Получается, что жертва есть. Но эта жертва Лира. А Лира жертвой быть не может. Эй, жертва, – затормошил меня Альв, – ты есть? Сообразив, что просто расшевелить не выходит, этот толстокожий чурбан начал меня щекотать. От такой наглости даже апатия на мгновение куда-то пропала, и я, извернувшись, пнула нахала, да так, что он слетел с кровати. – О! – констатировал Альв под дружный смех парней. – Реакции здоровые, жить будет. А теперь серьезно. – Дурашливая маска слетела с его лица как по волшебству. Правда, на кровать он предусмотрительно больше не лез. – Лира. Соберись. Все силы в кучу и думай. Что ты ела и пила в тот день, когда застукала Дона? – Думаешь, ее отравили?! – подскочил Виктор. Но Альв только отмахнулся, выжидательно глядя на меня. – Соберись. Что ты ела? Или пила? Вспоминать не было особой нужды, тот безумный день и так то и дело прокручивался у меня перед глазами. А вот заставить свой язык шевелиться оказалось неожиданно сложно. Даже тошнота накатила от напряжения. Наконец, чувствуя себя так, будто выталкиваю из горла огромные куски слизи, а не слова, я прохрипела: – Ничего… Только виски… Тут… – И после этого она пошла сюда? – не унимался Альв. – Да, – отозвался Виктор. – Все признаки в наличии. Поздравляю вас, господа, – недопринц отвесил пародию на поклон, – в Братстве Справедливости завелся шпион, который подсунул нашей подруге дрянь под названием «Мертвые чувства». Та еще гадость, скажу я вам. – Но как? Я же тоже пил это виски! – выдохнул Виктор, переводя ошарашенный взгляд то на меня, то на Альва. – Как он сумел?! – Со шпионом разберемся позже, – отмахнулся Альв, заметно наслаждаясь моментом. – Та-да! Фанфары! Средство от затянувшегося похмелья. Пей! Он бросил мне на одеяло миниатюрный фиал. Рука была тяжелой, словно налита свинцом. Однако я дотянулась до пузырька, а когда вытаскивала зубами пробку, едва не проглотила ее вместе с бурым жгучим зельем. Но это были уже детали. В следующую секунду меня выгнуло дугой от боли. По ощущениям, мне будто заменили кровь в венах жидким огнем. Слава Серой госпоже, длилась эта пытка недолго. – Как впечатления? – ухмыльнулся Альв. – Бить будешь? – Кого? – хрипло спросила я. И на этот раз мне уже не пришлось делать над собой такое безумное усилие. Апатия, а вместе с ней и слабость отступали семимильными шагами. – Если учитывать, что твоего неверного женишка я уже бил, то выбрать придется кого-то из нас, – продолжал дурачиться Альв. – Предлагаю Виктора. Он пытался меня к тебе не пустить… Парень осекся, и на Орлее скрестились три далеко не доброжелательных взгляда. Похоже, всех нас посетила одна и та же мысль. – Эй! – возмутился тот. – Вы что, с ума сошли?! – Стоп! – опомнилась я. – Прости, Виктор. Рой, Альв. Успокоились. Виски тут ни при чем, как и Виктор. – Ты еще что-то слопала? – моментально расслабился Альв. – В том-то и дело, что нет. Но в виски зелья точно не было. – Откуда тогда такая уверенность? – уточнил Рой. – У «Мертвых чувств» есть побочный эффект: апатия и слабость накатывают не сразу. Первая стадия – непреодолимая жажда действия. Куда-то бежать, что-то делать. Все равно куда и что. А когда я прыгнула в руки Виктору, мне уже ничего не хотелось, только найти уголок потише. Но дело в том, что я, похоже, уже из своего дома вылетела с этой жаждой деятельности, будь она неладна. И уж точно ничего в рот не совала. А проникнуть в мой дом без моего ведома, да еще и уйти незамеченным невозможно. – Тем не менее кто-то проник, – задумчиво проговорил Виктор. – Проник. – Я покаянно наклонила голову. – Иначе с чего бы мне спозаранку… Уж лучше бы дома ждала. Ответом мне послужили три мрачные физиономии. Но ни одного вопроса на тему «Что случилось?» не последовало. – Вы знаете… – утвердительно протянула я. – Еще бы не знать. Он третий день торчит в переулке перед твоим логовом, – поморщился Виктор. – В сам дом ему ходу нет, как, впрочем, и нам… – Погоди. Стой… – Я схватилась за виски, словно так могла подпихнуть со скрипом проворачивающиеся мысли. Видимо, проклятое зелье еще не до конца выветрилось из моей головы. Только так я могла объяснить собственную из ряда вон выходящую тупость. – Если меня опоили… А меня опоили, это точно, иначе я от твоего противоядия, заботливый ты мой, копыта бы откинула… – Верно, – с ухмылкой вставил Альв. – Но я сперва убедился, а уж потом… – Да помолчи ты! – взорвалась я и тут же прикусила язык. – Прости. Нервы шалят. Просто получается, что если опоили меня, то и Дона могли чем-нибудь угостить. И Делию! Ведь я, собственно, что видела? А ничего! Ну спали. Ну голые. Долго ли раздеть человека под сонным настоем? Я вообразила себе черт знает что. А на самом деле ничего не было! Так… Тисы, все вымелись. Мне надо привести себя в порядок. Но никто из парней не двинулся с места. Опешив, я уставилась на друзей. – А что потом? – наконец нарушил тишину Рой. – Поеду к ним. Надо разобраться, какой дрянью отравили Дона и мою сестру. Может, конечно, банальное снотворное… Но если я не заметила ночного гостя, то, может, кто-то из них вспомнит что-то необычное и… – Не ходи туда, – отрезал Альв. – В каком смысле? – в очередной раз потеряла дар речи я.