– Ты прав, – сказал Игорь. – Благодарю, что указал на глупую ошибку. Тимофей с задержкой кивнул. Признавать неправоту в отношениях с подчинённым никто обычно не соглашался. Не ваше дело, сыны ишака. – Ещё не хватает, чтобы прижал в коридоре кого-то и потом мне пожаловались. А вот это напарник понял. Тут и была та самая тонкость. Пока Астрик ходит в подмастерьях, несмотря на юридическое совершеннолетие, с претензиями придут к старшему в паре. И если денежные долги его не касаются (нечего было брать у чужих), то уголовные очень даже. Страдает репутация воспитателя, не говоря уже о тратах на адвокатов и прошения. Или выплату компенсации пострадавшим. – Если что, я в инсуле, – сообщил Игорь на всякий случай. Идти тут минут десять, если напрямую неспешным шагом, правда, он слегка задержался у телефона в вестибюле. Автоматического соединения не имелось, шло через коммутатор, и за это брали деньги. Телефонировал Варваре и получил предварительную консультацию. Минут через десять она перезвонила с сообщением. Если уж делать, то по высшему разряду. Ничего неприятного женщина в вопросе не заметила. Всё-таки в иных отношениях совсем другое воспитание. На стенах Храма Венеры такие фрески, что любой покраснеет. Даже на супертолерантном Западе Земли за подобные рисунки, воплощённые на практике, могли посадить всерьёз и надолго. Здесь же проходят мимо и не замечают. На лестнице инсулы горячо обсуждали приход одиннадцатого месяца. Странно, Новый год в марте, а присягу приносят в январе по прежнему стилю. Причём, в отличие от привычного, приносили все военнослужащие независимо от года службы. Каждый год, в третий день месяца, на легионном плацу торжественно устанавливали новый алтарь, а старый зарывали в землю. В этом было нечто от религиозных церемоний, а нарушение слова влекло за собой кару не только со стороны людей, но и богов. Сугубо военных праздников было кроме этого несколько: день выплаты первого жалованья новобранцам и увольнения ветеранов; Rosalia signorum – день поминовения предков, а также в честь инаугурации главы провинции и Царя царей. Самый смак состоял в выдаче по таким дням не одного жалованья, но и премиальных за заслуги и боевые достижения, а также наград. Сидя в госпитале, получить их невозможно. Привезённые Астриком обычные значки отличия с соответствующим удостоверением сообщали о немалых возможностях центуриона карателей. Хоть и не медали, но раздают не просто так, а в торжественной обстановке. Похоже, он намекал на признательность и, за невозможностью правильно выдать, оформил заочно. Возвращение не предусмотрено, и это замечательно. Изображать героизм, происходящий от желания выжить, Игорю повторно не хотелось. – Подъём! – заорал Игорь, открывая дверь пинком: как у каждого босса, у него имелся дубликат ключа от помещения слуги. Сладко спавший Астрик – можно испытывать умиление от его законопослушности, никаких пьянок-гулянок – подскочил с одуревшим и измятым от лежания на подушке лицом. – Собирайся. – Куда? – хлопая глазами, удивился Астрик. – По дороге объясню. – Работу не приняли? – Нет, с этим всё в порядке. Деньги есть, идём тратить. Улица со странным названием Лесок находилась совсем недалеко от центра и в отличие от него не была забита колясками и телегами. Здесь магазинов немного, и если уж кто прикатит на собственном выезде, так имеется куда определить лошадей и конюха. Вообще найти проституток было элементарно. Кроме Храма Венеры и ближайших улиц они постоянно ошивались в термах, где были не только бани, но и предоставлялись разнообразные услуги. Некоторые работали от себя, другие – при борделях (в справочнике два десятка) и с сутенёрами. Основное требование – зарегистрироваться, проходить регулярный медицинский осмотр и платить налог, который был равен обслуживанию одного клиента в день по строгой таксе и вряд ли так уж накладен для профессионалки. Узнать соответствующих девиц проще простого. Они всегда с распущенными волосами, ярко накрашены и обязательно имеют в одежде нечто коричневое. Юбка, платок или хотя бы шарфик. – Запомни на будущее, – останавливаясь у нужного дома, сказал Игорь, – ты меня помнишь ещё немым, но я до сих пор о многих правилах и обычаях не в курсе. Бывает, о чём-то важном не ведаю. Если видишь, что совершаю ошибку, не бойся сказать. В том нет обиды или оскорбления. Конечно, не лезь с поучениями при чужих. На людях можешь подать знак, вот так. – Он почесал нос. – Усвоил? – Да, господин, – согласился Астрик, абсолютно ничего не понимая. За кованой оградой высился двухэтажный особняк. Уже внешний вид достаточно красноречив. Как и кнопка звонка. Зажиточно существуют. Игорь нажал, и через несколько минут раздались шаги. – Мне назначено Феценией, – сказал он здоровенному мужику, поперёк его шире, с дубинкой в лапе. – Ингвар с молодым человеком на совершеннолетие. Недвусмысленно протянулась ладонь. Механик вложил в неё заранее озвученную сумму в мешочке. Честно говоря, ожидал более серьёзного запроса. Солидно, но не чрезмерно. Считай, в ту самую четверть уложился, которую и так собирался отдать подмастерью, лишь малость добавил. Первый раз должен быть запоминающимся. Не в вонючий бордель вести. Есть заведения уровнем повыше. Содержат женщины достойного происхождения, и обстановка намного приятнее. Ночь откупил у среднего уровня куртизанки, способной научить любви, не торопя. Умение танцевать и петь в данном случае не требовалось, но входило в счёт. Главное – не припереться без предварительного соглашения. Поскольку цивилизация и связь телефонная, вопрос решается заочно моментально. Или следует отказ при перегруженном посетителями по записи графике. – Проходи! – Домой дойдёшь сам, до утра свободен. – И Игорь подпихнул парня в спину. Агон 15. Самоволка Она осторожно повернула голову, посмотрев на мужские наручные часы. Оригинальная и занятная вещь. Намекнуть на подарок? Всё же имеет вкус, щедр и ерунду не принесёт. Он так и не снял, забыв вчера от яркого приёма. Варвара вчера сознательно надела ярко-красное платье с огромным вырезом спереди и на боку чуть не до пояса. У любого нормального существа противоположного пола вылазили глаза и моментально шла реакция. Этот не исключение, мгновенно завёлся. Что и требовалось. Потом долго старательно доказывал свою любовь, уподобляясь настоящему сатиру. В первый раз грубо, как на вакханалии, затем, опомнившись, гораздо нежнее и спокойнее дважды, пока не заснули в объятиях друг друга. – Уже пора? – спросил Ингвар. Спал он всегда чутко, а сейчас они ещё лежали обнявшись. – Ещё есть время, – прошептала она, выскальзывая из его рук и садясь сверху. – А ты снова готов, – засмеялась, откидывая упавшие на лицо длинные волосы. Его ладони погладили бедра и пошли по животу вверх, пока не добрались до задорно торчащих грудей. – Тихо-тихо, не торопись. – Тело медленно пошло вниз, затем вверх. Через полчаса она старательно расчёсывалась у зеркала, преобразившись в строгую медсестру. Сколола волосы на затылке и собралась надевать форменную косынку с посохом Асклепия, обвитым змеёй, вместо привычного Игорю красного креста. Он подошёл и застегнул на шее украшение. Варвара восхищённо ахнула. Серебро с подвеской в виде изумрудной Девы. Знак соответствовал месяцу её рождения, а зелёный цвет гармонировал с глазами и одновременно совпадал с положенным Деве. Игорь в этих нюансах ни в зуб ногой, но по прежнему адресу – «Скупка, залог, заказы и продажа импортных товаров» – его уже знали и, как постоянному покупателю, читали лекции о правильных подарках, забывая о скидке и радостно предлагая при напоминании о регулярных посещениях. – Это ведь дорого. – Не настолько больше моей благодарности, – целуя в щёку, сказал Игорь. – За помощь с парнем тоже. Говорить о горячей любви так и не смог себя заставить. Варвара тоже таких слов не произносила. Радостно-раскованная в постели, она никогда не заводила разговор о будущем. Может, ждала от него шагов, но скорее, просто неплохо проводила время. Нет, меркантильной она не была, хотя от подарков не отказывалась. Зато и жаловала удовольствие с немалым пылом и изобретательностью. Кто сказал, что человек будущего способен научить сексу отсталых людей из прошлого? Он никогда с ними не сталкивался. Иные сами кого угодно научат. Игорь подозревал, что он не первый и не последний её друг, но к чему ревность! Проходить лечение таким образом гораздо приятнее, и пользы больше. В постели они не только кувыркались, но и разговаривали. Очень помогает лучшему изучению чужого языка, а порой и получению любопытной информации. Варвара охотно поучала насчёт жизни в городе и порядков. А вот в госпиталь всегда шли отдельно. Репутация превыше всего, и на работе никаких сомнительных взглядов и подмигиваний. К тому же ему положено оказаться в койке до пересменки. Он был в прекрасном настроении и не особо смотрел по сторонам. Уже светает, что может случиться практически в центре столицы провинции? Здесь не принято гулять по ночам, так что и освещение на фонарях часа за три до рассвета выключается. Появившиеся спереди две фигуры застали врасплох. Сначала и не понял, что загораживают проход. Шагнул в сторону, уступая дорогу. – Вишь, вежливый, – со смешком сказал толстяк, объёмом с двух Игорей, притом пивное брюшко не скрывало мощные мускулы. – Пропускает. Второй был плюгав и с кривыми зубами. И с совершенно непонятной злобой в глазах. – Ты… – Тут последовало незнакомое слово, скорее всего не имеющее отношения к ругани, которой вдоволь наслушался от солдат всех мастей. Наверное, жаргон. – Ну-ка, вывернул карманы. – В руке у него возник приличного размера нож. Игорь оглянулся на торопливые шаги. Сзади из переулка вынырнул ещё один, наряженный в том же стиле. Полушубок из овчины, очень хорошие в противоположность сапоги гармошкой и вместо меховой шапки кепка с ушами. Отрезают путь. – Ещё и часы дорогие, снимай! – Грабите? Они заржали, приближаясь с двух сторон. Маленький сделал обманное движение, затем выпад, пугая, и отлетел назад, получив прицельный удар ногой в пах. Скрючившись, он свалился на землю, но второй размахнулся кулаком размером с капустный кочан. Игорю удалось избежать нокаута, резво отскочив. Драться сразу с двумя, а задний уже подбегал, было слишком опасно. Игорь вырвал из-за пояса пистолет и, сняв предохранитель, пальнул буквально в последний момент. В глазах здоровяка мелькнуло неподдельное изумление, когда свинец вошёл ему в лоб. Голова ещё не осознала, что он мёртв, но ноги медленно начали подгибаться. Смотреть, раскрыв рот, было некогда. Игорь развернулся навстречу третьему. Тот оказался умным. С не меньшей скоростью, чем прежде в эту сторону, помчался назад в тёмный переулок. В запале Игорь расстрелял ему вдогонку всю обойму, и лишь на последнем выстреле убегавший, взвизгнув, свалился. С такого расстояния несколько раз промахнулся! И руки вроде не трясутся. Да уж, Тимофей с презрением плюнул бы на такого стрелка. Механик осторожно подошёл и обнаружил подстреленного в агонии скребущим обломанными ногтями камень. Попал куда-то в район почки. Специально так не суметь. Кровь текла не переставая. Глянул и отвернулся. Плюгавый всё ещё стоял на карачках и, подвывая, корчился. Судя по следам и мерзкому запаху, выметал всё содержимое желудка. Игорь посмотрел, колеблясь. К сожалению, запасного магазина с собой не взял. – Эй, ты чего? – с трудом поднимаясь, просипел грабитель. Его явно подвигнули на попытку удрать манипуляции с затвором. А, где двое, там и трое. Хуже не будет. Игорь молча ударил, как учили, вбивая нос внутрь. У него было несколько поставленных ударов, гарантирующих смерть. Прежде никогда всерьёз к такому не стремился. Верная статья, но на крайняк сгодится. А оставлять этого в живых – себе дороже. Не то плохо, что воспылает ненавистью и будет искать. Плевать. Специально нарываться не станет. Плохо, что лицо видел. Дело в том, что в замечательной Ромейской империи с кучей юридических кодексов и правил не существовало настоящей полиции. При обнаружении государственных преступлений (заговоры, подстрекательство к бунту, получение выборных должностей недозволенными методами, взяточничество чиновников, присвоение чужого имени, изменение установленных государством мер и весов и другие), налоговых, религиозных или судебных (препятствие в осуществлении правосудия, заговор обвинителя с обвиняемым, подкуп в суде, взяточничество должностных лиц) за дело брались соответствующие чиновники. А проблемы частных лиц являлись исключительно их проблемами. Убийства, грабежи, побои или кражи у обычных людей в реестр не входили. Улицы патрулировали военные или жители соответствующего квартала. Если уж не поймали сразу, считай, пролёт. Чтобы завести уголовное дело, требовалась инициатива пострадавшего: отыскать злоумышленника и найти достаточно аргументов для его осуждения или нанять людей, собирающих доказательства, приглашающих свидетелей в суд и доказывающих правоту истца. Понятно, позволить себе такое мог далеко не каждый. В маленьких посёлках было проще, раз все друг друга знают. Там и судья, местный помещик, в курсе взаимоотношений, а чужаку придётся солоно, частенько по той элементарной причине, что он не свой. И за бездоказательность или клеветническое обвинение можно было заявителя привлечь к ответственности. А теперь представим ситуацию, когда двое обвиняют одного в убийстве. Беспричинном и ужасном. Милая шутка, или вовсе пьяный пристал, а потом бах-бах – и безвинно погубленные души. Что на них пробу негде ставить и давно в подземном царстве заждались со сковородками и пыточными инструментами, роли не играет. Уж лучше не иметь свидетелей. Спокойней спать, и ничего не надо доказывать. Игорь ещё раз осмотрелся: вроде следов никаких не оставил и ничего не трогал. Неизвестно, как здесь с отпечатками пальцев, но рисковать не стоило. Сознательно вставлял патроны в перчатках. Для того и покупал пистолет, армейский револьвер того же калибра смотрелся бы намного внушительней, и бандиты не решились бы на него напасть, с ходу насторожившись. Или не стали бы связываться, что гораздо сомнительнее. По шинели прекрасно видели, что со служакой имеют дело, а это иногда опасно. А пистолет для многих новинка и хорошо лежит, не выпирая. Вот и вляпались. Механик ни с кем не поделился новостью о приобретении, и, похоже, правильно сделал. Только Варвара в курсе, и всё. И то случайно обнаружила, обнимая при встрече. Реально ни о чём подобном сегодняшнему Игорь не задумывался, просто он уверенней себя чувствовал с оружием. Наверное, детское желание, однако пригодилось. Естественно, никаких увольнительных лежащим в госпитале не выдавали. Кто хотел и, что важнее, мог гулять, возвращался давным-давно протоптанной тропой, ведущей через окно туалета. Здесь, в отличие от прежних мест пребывания по гарнизонам и деревням, отхожее место находилось прямо в корпусе на каждом этаже в конце коридора. Всё ж с гипсом или серьёзным ранением бегать по сугробам не особо удобно. Унитаз-седалище хорошо знакомой конструкции. Нормальная предусмотрительность и уважение к нуждам больных – попробуй присесть без ноги на корточки, хотя и общий ряд без кабинок или хотя бы перегородок. Бачок из чугуна подвешен чуть не под потолком и соединён толстой трубой. К специальной ручке приделана веревочка с грузилом. Хочешь смыть – дёргаешь, и вода падает вниз с шумом и грохотом могучего водопада. Цивилизация! Кстати, цивис – это гражданин. То есть граждане создают общество. И чего не узнаешь в далёких мирах. Но главное, там давно с окна снята решётка. С виду прикручена, а фактически держится собственным весом. И окно никогда не закрывается. Поколения страждущих сбегать в самоволку меняются, бережно передавая следующим знания о чрезвычайно полезном ходе наружу. Дверь-то под охраной, и каждого свободно не пускают, лишь по пропускам, и слуг, отмеченных в соответствующем списке. Всё же военное учреждение, и порядок превыше всего. А люди и на чужих планетах остаются людьми и норовят поступать вопреки положенному. – Так! – сказал зловещий голос, когда Игорь перевалился с подоконника на пол. – Я знал! «Ну надо ж, как не везёт», – подумал Игорь, глядя на восседающего с видом орла на унитазе всё того же сквалыжного врача. Противный характер ещё туда-сюда, однако вечное желание унизить и поставить на место находящегося на лечении или в подчинении вызывало откровенную злобу не только у раненых, но и медсестёр. – Самоволка! – вскричал он с негодованием. При этом вид у него был со снятыми штанами, будто с трибуны вещает. – Я этого так не оставлю! По бабам бегать способен, а служить – нет? Занимать койку, необходимую другим… Ну, это уже откровенное враньё. В палатах полно мест. – …и сладко жрать, пока товарищи сражаются с варварами… Сам-то не очень-то рвётся на передний край, сидя в тыловом госпитале. По слухам, у него патрон серьёзный и обеспечил ему тёплое местечко. А что врач паршивый, последний дурень в их отделении в курсе. Одного пятый год самостоятельно операции не допускают делать. На простейшей чуть человека не зарезал. – Тут штрафом не отделаешься! Завтра выпишу! Не будешь сачковать. – А взять тебя и придавить? – задумчиво произнёс Игорь, ещё не остывший от недавнего и вконец раздражённый. Если выпишет, чего терять? – Завтра найдут, и никто не узнает, за что и кто. А то и вовсе смотреть не станут. Кому ты, дрянь, нужен. Помер на унитазе от запора, и всё. Доктор странно булькнул, выпучив глаза. Наверное, прежде с таким не сталкивался и пребывал в изумлении от наглости нижнего чина. – Ты чё, на ветерана рот открывать вздумал? – Игоря уже несло. – Я сюда из боя попал, где вооружённых людей вот этими руками, – показал, сунув под нос откачнувшемуся в испуге врачу, – ножиком кромсал в одном строю с карателями. А ты кто такой, дерьмо верблюжье?..