— Ага, — с улыбкой сказала я, протягивая руку к ложке. — Петра, дай-ка ее сюда, пожалуйста! Посмотрев на меня оценивающим взглядом, крошка потешно насупила светленькие бровки, и ее хорошенькое личико расплылось в улыбке. — Пета блосает, — повторила она и запустила овсянку в моем направлении. Я пригнулась, но мне не хватило доли секунды, и каша поразила меня в грудь. С минуту я хватала ртом воздух, а когда поняла, что произошло, пришла в бешенство. Дело в том, что я взяла с собой только два комплекта одежды, а вчерашняя блузка с пятном от красного вина — ума не приложу, откуда оно взялось, — валялась смятая в чемодане. То есть переодеться не во что, и я так и буду ходить вся в каше, пока не вернусь домой. Мелкая дрянь! Меня спасла светленькая девочка. Она захихикала и в притворном ужасе прикрыла рот рукой. Это напомнило мне о почетной миссии воспитателя. Я выдавила улыбку. — Здорово, да? Тебя зовут Элли? Смейся, что же ты? Это ведь так смешно. Она убрала руку от лица и опасливо улыбнулась. — О господи! — в отчаянии опустила руки Сандра. — Извини, Роуэн. Это неслыханно! Говорят, в два года у детей начинается первый кризис становления личности, но, похоже, Петра готовится заранее. Что с твоей блузкой? — Ничего страшного, — сказала я. С блузкой была полная катастрофа, во всяком случае, пока я ее не постираю, а может, и вообще. Додумалась же надеть на собеседование шелковую блузку, которую можно только чистить! Правда, я не рассчитывала на столь неформальное общение с первого дня. Ладно, раз уж это случилось, надо взять моральный реванш. — Не волнуйтесь, — продолжала я успокаивать Сандру. — С детьми нужно быть готовой ко всему. Прежде чем Петра успела заподозрить неладное, я отодвинула тарелку с овсянкой и поставила на стол вне ее досягаемости. — Хватит, маленькая мисс Петра, вы хорошо повеселились, — строго сказала я и обернулась к Сандре. — Где у вас половая тряпка? Надо убрать эту кашу, пока никто не поскользнулся. — В кладовой, вон та дверь, — с признательной улыбкой сказала Сандра. — Большое спасибо, Роуэн. Честно говоря, я не ожидала, что ты так с порога впряжешься в работу. — Всегда рада помочь, — твердо заявила я и направилась в кладовку, потрепав по волосам Петру и подмигнув Элли. Мэдди опустила взгляд в тарелку, словно происходящее ее не касалось. Вероятно, ей было стыдно, что она подначивала Петру. Кладовая, без сомнения, относилась к старинной части дома. Судя по огромной раковине и вымощенному каменными плитами полу, в старые времена это была буфетная. Однако у меня начисто пропало желание любоваться архитектурными изысками. Я закрыла за собой дверь и сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь избавиться от остатков раздражения, после чего занялась спасением блузки. Счистила в раковину большую часть овсянки, осталось убрать губкой следы и замыть пятно. Провозившись пару минут, я только заляпала водой юбку. Я подперла дверь шваброй и сняла блузку. Оставшись в юбке и лифчике, начала замывать пятно под краном, стараясь не сильно намочить оставшуюся часть блузки, и вдруг услышала шум с другой стороны буфетной. Там оказалась еще одна дверь, через которую вошел Джек Грант. — Косилка работает, Сан… — начал говорить он, вытирая руки о нижнюю часть комбинезона, но, увидев меня, замолчал на полуслове, вытаращил глаза и покраснел как рак. Я вскрикнула и прижала мокрую блузку к груди, изо всех сил стараясь защитить свою скромность. — О, господи, извини… я хотел… я не хотел… прости, — сказал Джек, прикрыв глаза рукой, посмотрел на потолок, перевел взгляд на пол и в конце концов развернулся и выбежал на улицу, хлопнув дверью. Я стояла, тяжело дыша, не зная, плакать или смеяться. И то и другое было бесполезно, так что я просто подсушила блузку полотенцем, висевшим на батарее, налила в ведро воды и вернулась в кухню — с такими же пунцовыми щеками, как у Джека. — Ну что, отстиралось? — спросила Сандра через плечо, когда я вошла. — Сделать тебе кофе? — Да, — смущенно ответила я, не зная, рассказывать ли ей о вторжении. Интересно, она слышала мой удивленный вопль? А вдруг Джек сам расскажет? — Сандра, я… И тут у меня сдали нервы. Просто не поворачивался язык выговорить: знаете, Сандра, я только что устроила маленький стриптиз перед вашим работником. Это звучало как-то непрофессионально. Оставалось надеяться, что Джек, будучи джентльменом, не станет поднимать эту тему. — Молоко и сахар? — обернулась ко мне Сандра. — Спасибо, только молоко. — Я поставила ведро на пол и начала отчищать следы метательных упражнений Петры от плиты и пола. Мои щеки постепенно остыли. Наконец, подкрепившись кофе и вкуснейшим тостом с джемом, я почти смогла сделать вид, что ничего не произошло. — Итак, девочки, — сказала Сандра, вытерев руки, — у меня до сих пор не было возможности познакомить вас с Роуэн. Она приехала посмотреть, как мы живем. Поздоровайтесь. — Здрасьте, — пробормотала Мэдди, опустив взгляд в тарелку. Она выглядела младше своих восьми лет — темноволосая, тоненькая, с бледным личиком и худыми поцарапанными коленками. — Здравствуй, Мэдди. Я изобразила обаятельную улыбку, но девочка так и не подняла головы. Элли казалась более общительной. Круглые голубые глаза смотрели на меня из-под белокурой челки с искренним любопытством. — Здравствуй, Элли. Сколько тебе лет? — Пять, — сказала Элли. — Ты будешь нашей няней? — Гм… Я лихорадочно соображала, как ответить. Если сказать «надеюсь», не прозвучит ли это слишком умоляюще? — Возможно. Роуэн еще не решила, хочет ли у нас работать, и мы должны очень хорошо себя вести, чтобы ей понравиться, — вмешалась Сандра, незаметно подмигнув мне. — Вот что, девочки. Бегите к себе, одевайтесь, и мы покажем Роуэн, что у нас интересного. — А Петра? — спросила Элли. — Она побудет со мной. Ну же, раз-два. Девочки послушно слезли с табуретов и пошлепали наверх. Мать проводила их любовным взглядом. — Да они у вас просто ангелы! — восхищенно сказала я, зная по собственному опыту, что пятилетние дети, самостоятельно одевающиеся по команде, встречаются исключительно редко, да и за восьмилетними нужно приглядывать. Сандра закатила глаза. — Девочки знают, что нельзя капризничать перед гостями. Посмотрим, что они будут делать. Она нажала кнопку на планшете, и на экране возникло изображение. Детская комната, вид сверху. Расположенная на потолке камера была направлена на две небольшие кровати. Звук не записывался, но дверь детской хлопнула так сильно, что мы услышали из кухни, а плюшевый мишка на камине закачался и упал. В нижней части экрана появилась Мэдди. Она сердито промаршировала к кровати и уселась, сложив руки на груди. Сандра нажала еще какую-то кнопку, чтобы приблизить лицо дочери, но мы увидели только макушку, потому что девочка опустила голову. Что-то щелкнуло, как будто включился микрофон. — Мэдди, — строго сказала Сандра, — я ведь просила тебя не хлопать дверью? — Я не хлопала. Микрофон придал тихому голосу девочки металлический оттенок. — Неправда, я видела. Ты могла ударить Элли. Одевайтесь, можете пока посмотреть телевизор. Ваша одежда разложена на стульях. Мэдди молча встала и стащила через голову пижамную рубашку. Сандра отключила планшет. — Ничего себе, — сказала я, чувствуя себя немного не в своей тарелке, — поразительно! На самом деле мне пришло в голову совсем другое: тотальная слежка. В принципе, во многих местах, где я работала, пользовались камерами наблюдения или радионянями со встроенным микрофоном. Наверное, меня смутило, что я узнала об этом только сейчас. С вечера я не заметила никаких камер, значит, они спрятаны. Интересно, Сандра следила за мной, когда я пошла к себе? Знает, что я заглядывала к Петре? У меня вспыхнули щеки. — У нас весь дом подключен, — как ни в чем не бывало сказала Сандра, вернув планшет на место. — Это очень удобно. Не нужно бегать вверх-вниз по лестнице, чтобы проконтролировать детей. — Да, очень удобно, — эхом отозвалась я, стараясь подавить неприятное чувство. Весь дом? Что она имеет в виду? Детские комнаты — еще можно понять. Но не гостиная же? Спальни? Ванные? Нет, вряд ли. Это наверняка незаконно. Внезапно потеряв аппетит, я положила остаток тоста на тарелку. — Ты закончила? — жизнерадостно спросила Сандра. Я кивнула, и она отнесла грязные тарелки к раковине. Оставшаяся с вечера посуда исчезла. Наверное, таинственная Джин уже приходила. — Тогда, пока девочки одеваются, давай посмотрим дом. Она вытащила Петру из стульчика, протерла влажной салфеткой ее мордашку и взяла на руки. Мы вернулись в старую часть дома и прошли через холл к главному входу, по обе стороны которого были двери. — Я объясню тебе планировку, — начала Сандра. — Холл расположен в центральной части дома, там, сзади, — кухня, из нее выходит буфетная, ты ее уже видела. Это единственное, что уцелело из помещений для прислуги, остальное пришлось снести и переделать. По фасаду у нас большие комнаты, там мы планировали столовую. — Она указала на дверь справа от входа. — Со временем мы поняли, что едим всегда на кухне, поэтому превратили столовую в библиотеку-кабинет. Взгляни. Просунув голову в дверь, я увидела небольшое помещение, обшитое панелями насыщенного бирюзового цвета. Одну стену снизу доверху занимали книжные полки, уставленные художественными изданиями в мягких обложках и толстыми справочниками по архитектуре. Комната напоминала небольшую уютную библиотеку в старинном особняке, принадлежащем фонду исторического наследия. Впечатление портили огромный стеклянный письменный стол по центру, на котором стоял компьютер с двумя огромными мониторами, и эргономичное космическое кресло. Я моргнула. В том, как сочеталось здесь старое с новым, было что-то обескураживающее. В отличие от обычных домов, где современные вещи гармонично вписываются в обстановку, соединяясь в цельную картину, здесь создавалось впечатление масла и воды, которые существуют сами по себе — подчеркнутая старина и кричащая современность. — Красивая комната, — сказала наконец я, заметив, что Сандра ждет моей реакции. — Потрясающие цвета. Она довольно улыбнулась, поудобней перехватив Петру. — Спасибо. Технической стороной занимается Билл, а за дизайн интерьера отвечаю я. Мне нравится этот оттенок бирюзы. Кабинет скорее относится к владениям Билла, так что мне пришлось сдерживаться, но я отыгралась на гостиной. Решила: это мой дом, почему я должна кому-то угождать? Пойдем дальше. Мы вошли в гостиную. Вокруг изразцового камина стояли диванчики со стеганой обивкой. Потолок и мебель сохраняли тот же бирюзовый оттенок, что панели в кабинете, а стены были покрыты богатыми, изысканными обоями со сложным узором глубокого синего, изумрудного и аквамаринового цветов. Присмотревшись, я разглядела стилизованных павлинов, переплетающихся с узорчатой растительностью, что делало их практически неузнаваемыми. Листья были темно-зелеными и иссиня-черными, птицы переливались синевой и аметистом, их хвосты извивались, растекались и смешивались с зарослями в какой-то кошмарный лабиринт, навевающий мысли о клетке или непроходимой лесной чаще. Узор повторялся на каминных изразцах. По обе стороны решетки стояли два павлина. Их тела начинались на самых нижних плитках, а хвосты устремлялись вверх. Камин не горел, но в комнате стояла вполне комфортная температура. Старинные кованые радиаторы источали приятное тепло, а по выцветшему персидскому ковру гулял солнечный луч. На медном кофейном столике лежало несколько книг и стояла ваза с увядшими пионами. Не обратив внимания на засохшие цветы, Сандра прошла к двери слева от камина, ведущей в сторону кухни.