И я начинаю пятиться, скомандовав Максиму: — Уходим! Скорее! Уходим! Я ускоряю шаг, все еще держа защиту — глыбы летят и летят, то попадая в защитное поле, то пролетая мимо. Все-таки эти колдуны в темноте видят не так хорошо, как я. А я их вижу — вон они, стоят у горящих катапульт! Быстро же выстроились в «стрелу», и пяти минут не прошло! Теперь я их не достану, а вот они меня достают. А что это значит? Значит — бежать! И как можно быстрее! О чем я тут же извещаю моего телохранителя. И мы бежим — быстро, как только можем. Я расчищаю нам путь, отбрасывая попавшихся на пути степняков, и стараясь швырять их через плечо — используя как метательные камни. Ну а что — такой «камень» килограммов в семьдесят весом — уж кого-нибудь да зашибет! Попасть не надеюсь, но вот ужаса нагнать — это запросто. Встречаться договорились за замком, там, где выходили из тоннеля. Сомневаюсь, что степняки рискнуть преследовать нас ночью. Особенно после того, что я только что натворил. Они, конечно, бойцы бесстрашные, прирожденные воины, но…я-то не воин, я маг, значит — меня не стыдно бояться. «против лома нет приема…если нет другого лома». Каждый воюет так, как он умеет. Воины — с воинами, шаманы — с шаманами. И только так. В общем, худо-бедно но мы все-таки собрались у входа в тоннель, не потеряв ни одного бойца. Если не считать моего папаши, в котором торчало сразу три стрелы. Одна в правом плече, другая в бедре, третья…увы, в животе. И вот эта была самой опасной. Практически — смертельной. — Он шарами кидался уже раненый — мрачно буркнул Кендал, который всю дорогу тащил отца на руках — Он не умеет ставить защиту так, как ты. Может, нам не стоило разделяться? Я не стал ничего говорить. Стоило, еще как стоило! Иначе просто бы не подошли к нашей цели. Увязли бы в борьбе с шаманами, ну и…все. Скорее всего, в конце концов меня бы раздавили всей толпой, а потом добили и всех остальных. Впрочем — Кендал и сам это все знал. Но надо ведь поумничать? Мы открыли люк, аккуратно втащили в тоннель отца, и снова закрыли вход. Я не стал терять время и тут же приступил к лечению. Да, устал, да, у меня разламывалась голова и двоилось в глазах — результат то ли перенапряжения, то ли последствия моего скачка в мутационном процессе, но…что делать? Отец вряд ли доживет до лекаря, он и до этого места непонятно как дожил. Пока Кендал с ним бежал к этому месту, наконечники стрел внутри раненого очень даже порезвились. Кстати сказать, я еще давно читал в достоверных исторических источниках, что раны, нанесенные стрелами, считались у средневековых лекарей самыми что ни на есть опасными. Во-первых, они очень глубоки. И значит, стрелы могут достать и до самых жизненно важных органов. Во-вторых, стрелы не только никогда не бывают стерильными, но многие народы их еще и специально травили. Самыми что ни на есть погаными способами — например, вымачивая наконечники в полуразложившемся на солнце человеческом дерьме. Только представить — что будет, когда такая стрела попадет куда-нибудь в живот, или в грудь! Реально — смертельный номер. А еще — стрелы очень трудно извлекаемы. Все наконечники обязательно зазубрены, имеют в своей конструкции что-то вроде крючка, цепляющегося за раневой канал, разрывающего его, не позволяющего безболезненно вынуть стрелу из раны. Так что при ранении стрелой что человек практически гарантированно умирает либо от повреждения внутренних органов и обильного кровотечения, либо от заражения, либо от болевого шока. Если у него рядом нет сильного лекаря-мага, способного предотвратить все эти неблагоприятные моменты. Мда…вот только этому лекарю ужасно хотелось не просто отдохнуть, а просто-таки упасть и забыться, вырубиться минимум часа на три — а не заниматься манипуляциями с потоками магической силы. Но это так…нытье и стенания голодного и уставшего бойца, который все равно сделает то, что сейчас необходимо для дела. Ну, а первое что необходимо — извлечь эту чертову стрелу вместе с ее наконечником. Да, еще — наконечники эти пакостники крепили не очень-то крепко. Потянешь за древко, и ты не только порвешь все по пути движения наконечника, вынешь вместе с ним и кишки пациента, но еще и оставишь наконечник в брюшной полости. Он снимется по дороге и в руках у тебя окажется только лишь деревянная палочка, обломанная покороче предусмотрительным Кендалом — чтобы удобнее было нести раненого. Первое, что делаю — погружаю отца в сон. Как? А сам не знаю. Просто провожу над его головой рукой, приказываю: «Спать!» — и он спит. Посапывает тихонько, аки ребенок. В тоннеле пахнет пылью, кровью…тихо, как в склепе… Тьфу! Чего это меня потянуло на такие мысли? А кровью пахнет от Максима — он возвышается рядом как статуя Петра Первого. Вот же дал бог стать — и без каких-то там магических снадобий! Геракл, да и только! Но мне грех жаловаться. Я получил столько, что…унести бы. Не просыпать. Достаю кинжал, провожу рукой по его клинку. Лезвие вспыхивает огнем — дезинфекция, однако! Я так-то потом все равно поработаю на уничтожение чужеродных бактерий, но зачем вносить в организм лишнее? Ему и сейчас несладко приходится — грязи в ранах небось на пять смертей.. Клинок, бритвенно-острый — вспорол брюшину так, чтобы туда могла просунуться моя рука. Я раздвинул разрез, осторожно сунул сложенную «лодочкой» кисть руки прямо туда, в сплетение почти незаметно вздрагивающих, покрытых слизью и кровью кишок, и пройдя по древку стрелы нащупал проклятый наконечник. Он остановился, упершись в позвоночник, и как с таким ранением отец мог еще и пускать файрболлы — уму непостижимо. Впрочем — может он получил это ранение уже потом? Когда все сделал? Но Кендал сказал, что вроде как с этим ранением отец колдовал. Да какая разница?! Главное — сейчас вытащить папашу с того света! Вот гадство…острый наконечник прошел через кишку, разрезав ее почти пополам, и все содержимое вывалилось в брюшину. Беда! Это все надо вычищать, вымывать, а у меня ведь ни черта нет! Ни тампонов, ни обеззараживающих растворов! Хмм…да что я такое говорю? Я сам…обеззараживающий раствор. Справлюсь. Вынул стрелу, с отвращением бросил ее на пол — наконечник покрыт чем-то темным, явно не зеленкой или йодом, чтобы пациенту было проще выжить. Вот ко всему прочему — еще яд или зараза. Магическим зрением прохожу по кишке, внимательно отслеживая порезы и проколы. Обнаруживаю еще одно повреждение кишечника. Думал — будет больше, но стрела как-то умудрилась протиснуться между петлями кишок. Теперь — аккуратно собираю вместе разорванные концы кишки, и начинаю точечными импульсами магии ее сращивать. На руки, на кишку льется, капает липкая жидкость — это организм борется с ранением и выделяет белок который должен закрыть и дыры в кишках, и отверстие в брюшине. Пока не останавливаю этот «дождь» — мне нужен материал для строительства новой стенки кишки. Заканчиваю, проверяю сделанное, и берусь за другую кишку. Тут прокол небольшой, тут полегче. Закончив, останавливаю «белкопад» — вот так спайки между кишками и образуются, достаточно получить даже небольшое ранение брюшины, пусть даже сделали всего лишь прокол, чтобы сунуть туда камеру и осмотреть кишечник — все равно организм воспринимает это все как рану и запускает процесс выделения из крови специального белка — фибрина. Меня некогда учили медицине. Я помню. Все. Готово. Теперь — насколько могу, рукой очищаю поверхность сращенных кишок от выпавшего содержимого. Неприятно, да…но куда деваться? Заканчиваю. Сейчас сюда бы налить специального геля, но…»бы» мешает. Разрез на животе совсем не проблема — ерунда, в сравнении с тем, что я сейчас делал с кишками. Через десять минут на месте раны только розовый рубец, а еще через пять — уже и не поймешь, что тут раньше случилось. Так…белая, едва видная зрению полоска. Силен я стал, силен! И это мне нравится больше, чем убивать. Остальные ранения совсем не сложные. Тоже разрез, удаленный наконечник, и…раны как не бывало. Все вместе заняло около часа, но оно стоило того. Отец мог не дожить до места. И как-никак…он одно из основных наших боевых орудий — если не считать меня. Нам еще долго тут сидеть, да сдерживать этих чертовых степняков! * * * — Господин! К тебе парламентеры от императора! Хотят говорить только с тобой! Голос за пологом был подобострастно учтив, но сам обладатель голоса заглянуть за полог так и не рискнул. Страшно! Собиратель в последнее время стал совершено непредсказуем — прикажет, и тут же вызвавшему его неудовольствие человеку сломают спину. А потом срастят, и снова сломают. И снова срастят. Он однажды приказал так сделать больше тридцати раз — сидел, ел, улыбался, смотрел и слушал, как выгибается и вопит несчастный, наслаждался хрустом позвонков и судорогами несчастного. Ну а в конце концов милостиво разрешил отрубить ему голову. Что и проделала эта проклятая девка, которая ходит исключительно в одной набедренной повязке, а то и вовсе без нее. Проклятая демоница! А виноват несчастный был только в том, что слишком внимательно, без уважения смотрел на Собирателя, и скорее всего что-то злоумышлял. Ну, это так Собиратель сказал. А злоумышлял или нет — теперь уже и не дознаться. Останки бросили в реку, на поживу вконец зажиревшим речным тварям. Им в этом году много досталось корма, очень много. — Ясное дело — со мной! Не с тобой же! — хохотнул Собиратель, и у гонца отлегло с души: в хорошем настроении, не казнит. — Прикажешь завести их к тебе? — на всякий случай продолжал осторожничать гонец. — Заводи! — сказал предводитель Орды, и заговорщически подмигнув Скарле и Барбаре, тихо сказал — Зашевелились, белолицые демоны! Сейчас будут просить покинуть их земли! Как думаешь, тетушка — будут просить? — С какого демона они будут просить? — спокойно ответила старуха — Помнишь атаку латников-гвардейцев? Так вот — их было всего двести. И сколько они наших положили? А у империи их тысячи! Понимаешь? ТЫСЯЧИ! Зачем им просить? Да они если захотят… Скарла продолжать не стала, видя, как исказилось в злой гримасе лицо ее родича. Она даже немного испугалась — еще немного, и он начнет дергаться, пускать пену и в припадке ярости попытается кого-нибудь убить. И в первую очередь — ее, Скарлу. Безумцу невозможно ничего доказать — на то он и безумец. Как при таком безумии он сумел собрать Орду? Как сумел одержать победы? Над непокорными кланами, и над имперскими войсками! Так ведь безумие не предполагает глупости. Как говорится — он безумец, но не дурак. И опять же — а какие такие особые победы он одержал? Над имперцами? Так сколько было имперцев, и сколько степняков! Он о своей глупости полагает, что Империя, ее войска ничего не стоят. Но это зря. И скоро Собиратель в этом убедится. Послышались голоса, полог отдернулся, и в шатер, освещенный магическими шарами-светильниками вступили пятеро имперцев, одетых в кирасы поверх темно-красных мундиров и красные же плащи, используемые скорее для красоты, а не ради защиты от дождя и пыли. Выглядело это все немного вычурно и даже глупо — на такой-то жаре ходить затянутыми в мундиры из толстой ткани?! Но что есть, то есть — даже верхнюю пуговицу на мундире не расстегнули. Все соответственно Уставному Уложению Императорской Гвардии. — Я командующий армией генерал Сехн. Это мои заместители. У меня есть сообщение предводителю Орды, называющему себя Собирателем Родов. — сказал высокий, с сединой на висках мужчина, окидывая взглядом аляповатое, будто нарочито богатое убранство юрты, увешанной дорогим оружием, золотыми цепями, перстнями, связанными как бусы, браслетами и медальонами. — Я Собиратель — надменно выпятил губу мускулистый мужчина, сидящий в одной набедренной повязке на помосте высотой по колено. Помост укрыт дорогими коврами, завален мехами, подушками и покрывалами. Рядом с ним — невероятно красивая девушка с золотыми волосами и ярко-фиолетовыми глазами — тоже в одной набедренной повязке, совершенно не стесняющаяся своей наготы, а еще женщина неопределенного возраста, седая, с жестким, угрюмым лицом. Женщине на вид от сорока и выше лет, и одета она в обычный степной наряд, используемый и женщинами, и мужчинами — свободная рубаха, свободные штаны, на ногах — кожаные мягкие сапожки. Все серо-коричневого цвета, с разводьями. В такой одежде можно залечь возле тропы, и отряд проедет мимо и не заметит. Боевая одежда, настоящая. — Мне бы хотелось поговорить без свидетелей — имперец кивнул на голую девушку, на старуху, на застывшихза спиной Собирателя телохранителей, но Собиратель брезгливо поморщился: — Это мои люди. Они верны мне. Говори, и убирайся…мне недосуг болтать с мягкотелыми имперцами. Я слишком занят, чтобы тратить на вас время. Помолчал, подумал, добавил: — Но раз пришел — садись. Сейчас вам подадут кумыса, мяса и сладостей — раз я вас принял, значит, вы гости. И вас должны встретить как полагается. В конце концов — мы же не дикари какие-то, не знающие законов гостеприимства! Глава 22 — Уходим. Прямо сейчас! — Сейчас? — Сейчас! Пока он не додумался нас остановить. Иначе Альгису конец! Они ускорили шаг, но бежать не стали — вызовет подозрение. Собраться — пять минут. Одеться Барбаре — ну не голышом же бегать? Опять же — надо собрать артефакты и амулеты — тем более что они еще пригодятся. Амулеты от магического нападения, от физической угрозы. Заряд у них маленький, но пару-другую стрел задержат. Ну что еще…деньги? Да на кой демон им деньги! Тут не о деньгах речь, тут…ноги бы унести! Вышли — вооруженные до зубов, одетые по-полевому. И…тут же наткнулись на пятерых воинов из числа сотни телохранителей (пятой сотни, насколько она видела по знаку на плече). Здоровенные, сильные как звери парни, вооруженные ничуть не хуже, чем Скарла и Барбара. Но хуже всего — за спиной у них маячил шаман. И явно — готовился к бою. — Куда собрались, тетушка? Барбара, куда собралась? Неужели решили покинуть нашего господина? Он будет очень расстроен. А еще — взбешен! А когда он взбешен, происходит много, очень много нехорошего. Нехорошего для тех, кто нарушил его волю! А вы ее сейчас нарушаете. Он ведь приказал вам не покидать лагерь. — А разве мы его покинули, Салан? — холодно-равнодушно ответила Скарла, стоявшая расслаблено, будто ей ничего не угрожало, и эти пятеро плюс шаман — просто решили с ней побеседовать о видах на рождаемость жеребят, о высоте весенней травы в этом году, и о наличии воды в десяти основных колодцах. Ну так…светская беседа, как ее называют в Империи. — Нет, вы его не покинули — ухмыльнулся тот, кого назвали Саланом — А значит, не нарушили. Но сдается мне, что вы собрались нарушить. Что скажешь, на этот счет, тетушка? — То, что…шел бы ты под хвост кобылы, Салан! — так же холодно ответила Скарла под хохот телохранителей — Где хочу, там и гуляю! Если я не нарушила, ты не имеешь права меня задерживать! — Твоя правда — ухмыляясь кивнул Салан — Не имею права. Но у меня есть приказ. И заключается он в том, чтобы я попробовал тебя убедить, если ты соберешься покинуть лагерь. Не допуская грубости по отношению к тебе и уважаемой Барбаре. Но если ты все-таки покинешь лагерь — я могу поступать так, как захочу. В том числе и убить тебя. Но лучше — взять живой и принести моему повелителю, а он уже и решит, как с тобой поступить. Но это если получится. Такой же приказ у меня и насчет Барбары (он легонько кивнул девушке, и это должно было означать поклон). Пожалуйста, не отягощайте свое положение бегством. — Мы гуляем! — отрезала Скарла, и обойдя Салана справа, плечом раздвинула стоящих позади него и широко улыбающихся парней. Каждый из них было гораздо выше и Скарлы, и Барбары — обе едва доставали им до плеча. И Скарла не строила иллюзий — если она выйдет на поединок с любым из них — ее участь будет предрешена. Эти парни были и быстрее, и уж точно сильнее ее. Единственное, то могло мешать им победить за считанные секунды — это желание взять ее живьем. За живую Собиратель точно даст денег, а за мертвую…это большой вопрос. Как бы еще и не казнил за убийство близкой родни. Какая бы она ни была — а все-таки родная кровь. Проливать родную кровь он не будет. Скорее всего, просто удавит, предварительно с большим сожалением сообщив, что был вынужден так сделать, так как тетушка его сильно огорчила. А вот с Барбарой все сложнее. Парни видели ее в деле, и знают, что живой ее не возьмут. Если только не полностью обездвижат. Вот почему с ними этот шаман. Опытный шаман — вон, сколько амулетов на шее! Это не лекарь — как та, чье сознание сейчас слилось с сознанием Барби, это настоящий боевой шаман, повелитель стихий, способный расплющить человека одним только своим пожеланием. — Пойдем, Барби! Мы гуляем! И хотим посмотреть на замок! Хотя бы издалека! — сообщила Скарла, и пошла к тому краю лагеря, с которого был виден замок Клана Конто. Она не строила иллюзий — убежать по этой равнине им не удастся. Вот если бы были кони, тогда еще шансы имеются, и то…иллюзорные. До замка отсюда полчаса хорошего шага, справа — река, слева — степь. Отожмут к реке, возьмут в полукольцо — тогда им только биться. А с этими бойцами биться очень трудно, почти невозможно. Они все принимают специальные снадобья, которые им готовят шаманы. От этих снадобий увеличивается скорость, сила, а еще — у принимающих снадобье всегда хорошее настроение. Они всегда смеются, хохочут, или просто улыбаются. И почти не чувствуют боли. Могут сражаться до тех пор, пока совсем не истекут кровью, или пока не умрут. Скарла знала об этом снадобье, и в юности всегда носила его с собой — на всякий случай, если придется биться как в последний раз, и другого способа победить у нее не будет. Одноразовый прием никакого вреда не наносит — обычно не наносит. Потом болит голова, и сутки нужно отсыпаться — такой упадок сил. Но если принимать снадобье каждый день…да, ты будешь очень сильным, выносливым, очень быстрым, но проживешь недолго — лет пять, или того меньше. Но зато эти пять лет будешь непобедимым бойцом, и о тебе сложат песни, которые станут петь возле костров будущие воины. По крайней мере, так говорит вожак этих…ненормальных, представляющий из себя что-то вроде священника. На груди у них татуировки — профиль Собирателя, такие татуировки означают, что они всю свою жизнь отдали своему господину. У них не будет детей (снадобье делает их бесплодными, хотя и очень активными, как жеребцов во время гона), не будет семьи, но они всегда счастливы, всегда смеются и все девушки в Степи принадлежат им. А кто откажет? Такому-то жеребцу…особенно если за его спиной несколько сотен таких же как он ненормальных убийц. Скарла с Барбарой нарочито медленно подошли к последнему ряду юрт. Здесь проходила невидимая граница лагеря Орды. Дальше — степь, и почти на горизонте кажущийся игрушечным такой знакомый, такой уже родной — замок. Но пешком до него не дойти, это точно. А вот лошадей… — Привет, тетушка Скарла! Знакомый голос, улыбающееся лицо. Вспомнила — это тот парень, что проводил их в лагерь, когда Скарла едва не была захвачена охотниками за головами. Хороший парнишка! И он держит в руке повод…а позади него — второй, и тоже ведет в поводу коня. Скарла шагает к первому, наклоняется и тихо шепчет: — Позволишь прокатиться на коне? Я верну! И попроси своего брата — чтобы он дал коня Барбаре! Сопровождающие стоят метрах в десяти от нее, поглядывают на Скарлу, улыбаются — они ничего не слышали, но похоже догадались о том, что Скарла сказала парню. А парень только удивленно хлопает ресницами — странная просьба. Вообще-то здесь не принято давать своего коня чужим людям. Хотя…она же не чужая! Она их боевая сестра!