Внезапно голос следователя стал жестким и грубым. Виталий вцепился в надувной матрас, на котором плавала Яна, и начал его трясти. – Ты что творишь? Не смей! Я не умею плавать! – закричала она и попыталась отцепить его руки от своего матраса. Но Виталий Николаевич и не думал сдаваться. Наоборот, с остервенением пытался стряхнуть ее с плавучего средства, то есть лишить жизни, ведь для не умеющей плавать Яны это было однозначно… то есть равноценно. И она что есть силы огрела его по голове невесть откуда взявшимся розовым чемоданчиком со стразами. Следователь ойкнул и, удивленно смотря на Яну, ушел под воду, пуская пузыри. Она, правда, успела извиниться. Но из воронки, которую образовало погружающееся тело Виталия, вынырнула собачка Долли на подставке и уставилась своими глазками-пуговками на хозяйку с немым укором. – Вот черт! – выругалась Яна. – А ты чего здесь делаешь? Собачка залаяла и с остервенением вцепилась в матрас Яны острыми и неожиданно длинными зубами. – Ах ты тварь! Ты же чучело! – закричала Яна, вцепляясь в шерсть и что есть силы пытаясь оттолкнуть ее от себя и матраса. Собака вдруг заорала грубым человеческим мужским голосом: – На раз-два-три пришла в себя! Яна вдохнула воздух и открыла глаза, в которые сразу же ударил свет. И увидела перед собой весьма добродушное лицо Марека. Причем выяснилось, что она вцепилась в его длинные рыжие волосы и трясет его голову почем зря. – Яна, очнись, вернись к нам, – спокойно произнес норвежский ученый. Цветкова мгновенно пришла в себя и наконец-то оставила его волосы в покое. – Ой… Где это я? Я спала? – Мы в Осло, в самолете. Прилетели, – объяснил Марек, вытирая пот со лба. – Душно что-то здесь. – В Осло… прилетели… – как эхо, повторила Яна, оглядываясь по сторонам. – Надо же! Мне снился такой глупый сон, а вроде и не пила совсем… И что сейчас? – А сейчас мы возьмем такси и поедем в один очень симпатичный ресторанчик, а то я умру от голода, – сообщил Марек. – Я тоже так наплавалась, что есть хочу, – кивнула Яна и потянулась. – Очень славно я поспала. Они покинули салон, спустились по трапу, и Цветкова обернулась. – Спасибо тебе, самолетик! Ты первый, кого я не боялась. То есть не успела испугаться, а просто отрубилась сразу. Устала сильно, видимо. Вот бы все время так – не помню ни минуты полета. В зале выдачи багажа возникла задержка. Мало того, норвежская полиция оттеснила народ в одну половину зала и вежливо, но твердо велела ждать. Через какое-то время люди начали волноваться и интересоваться, в чем дело, почему их не выпускают из аэропорта. Но никакой информации не было. Затем просочились слухи, что, оказывается, прилетел самолет королевской семьи Норвегии и сначала должны были выйти царственные особы. Наконец заработал транспортер, и Марек выловил с его ленты свою сумку и розовый чемоданчик Яны. – Идем? – обратился он к Яне. – А вещи? – Я же взял. – Ты думаешь, я полетела в другую страну с одним трупиком собачки?! – воскликнула Яна. – Нет? – спросил Марек. – Ты что, у меня еще пять чемоданов! Я их просто заранее в багажное отделение сдала. Мои – вон те два огромных черных кожаных чемодана. Я их называю «братья-близнецы», или «города-побратимы». И вон та веселая тройка в клетку-шотландку разного размера тоже моя, – заявила Цветкова, ставя спутника перед фактом. Тот быстро нашел грузчика с тележкой, куда сложили всю груду чемоданов, и путешественники направились к выходу из аэропорта, на стоянку такси. Яна не увидела там грузовиков и поэтому не знала, как Марек решит эту проблему с ее багажом. Но ученый и здесь не растерялся – взял две машины. В одной разместились только вещи, в другой сам с Яной. Потом он сказал водителю, куда ехать, и покосился на спутницу. – Начну знакомить тебя с суровой природой Норвегии. – Я сюда затем и приехала. Не в костях же ковыряться! – Тут Яна покосилась на шофера. – Ой! – Ничего, шофер по-русски не понимает, можешь рассказывать государственные тайны. – Хорошо, что я не знаю никаких тайн, а то я такая болтливая… Есть хочу еще больше! Столько времени просидели в аэропорту! Кто там из королевской семьи прилетел-то? – Принцесса Эмилия. Я с ней знаком. Хочешь, и тебя ей представлю? – Касински усмехнулся. – Да зачем мне ваша Эмилия? – А она поклонница России, и язык ваш знает, и собирает все русское… – Эх, не захватила я матрешек… – Ага! Только трупный материал! – начал смеяться Марек. – Да еще с такой задумкой оригинальной! Долли… Ой, не могу! Слушай, а вам с чучельником пришлось убить эту собачку, чтобы закамуфлировать нашу находку? – Да ты с ума сошел, что ли? Чтобы мы животное убивали! Долли давно умерла, то есть была чучелом уже два года. Это была личная собака Димы, так зовут чучельника. Он ее очень любил, вот и сделал чучело, которое заодно служит образцом для его клиентов. Дима отдал мне его, потому что у нас ведь сроки поджимали, а он в долгу перед моим другом следователем, который попросил его нам помочь. Чучельник аккуратно удалил три собачьих ребра и присоединил к скелету три наших ребра. Дима, конечно, профессионал, но я не смогла наблюдать за его работой. И вообще, специфически отношусь к такому роду деятельности. – Так Долли надо будет вернуть? – Конечно! Когда будешь доставать свои образцы, сильно не потроши собачку! – Сделаем все аккуратно, – пообещал Марек. Вдоль дороги мелькали аккуратные домики среди подстриженной зелени. – Ой, а дома-то, я смотрю, тут какие-то… очень простые… – удивилась Яна. – Да, простые. Деревянные, покрашенные краской, как правило, нейтрального, спокойного цвета, – кивнул норвежец польского происхождения. – Ни балкончиков с цветами, ни украшений… Нет беленых домов с темной деревянной отделкой. – Ты, наверное, путаешь с Австрией. Здесь все просто, добротно и, самое главное, экологически чисто. У каждой страны своя направленность. Австрийцы живут в живописном пейзаже, где теплый климат, способствующий цветению с апреля до ноября. Они строят красивые здания, способные выдержать гористость местности. Нижний этаж – камень, верхний этаж – дерево. И цветы на каждом окне, это точно. А здесь очень своеобразный климат. Осенью большую часть времени идет дождь. Туман, огромная влажность, ветра с севера… Тут не до цветов и украшений. Все идет на то, чтобы дом был добротный. А особенность норвежцев в их любви к экологичности. В жилье она проявляется тем, что дом строится из дерева, из толстых бревен… Вот не любят люди здесь камень. Дерево и хорошая краска, фактически без запаха. Просторное помещение, камин и минимум вещей. – Так влажность же… Лучше бы камень, – подала голос Яна. – Да, дерево отсыревает. А камень покрывался бы плесенью. Тут дело в том, что норвежцы все свои силы и средства вкладывают в свои дома. Они все время красят, белят, укрепляют… Ремонт здесь не заканчивается никогда! И все – из-за ветров и высокой влажности, то есть от вредного воздействия окружающей среды. И тем не менее люди ни за что не перейдут на другие материалы. Это – философия, образ жизни. Топят печи, ходят в сауны, даже крыши иногда делают земляные с растущей на них зеленой травой, – пояснил Марек. Яна всмотрелась в пейзаж за окном. – Мне нравится… Чисто так, аккуратно… Страна-то у вас с высочайшим уровнем жизни, я знаю. – Не жалуемся. Но я все никак успокоиться не могу. – По поводу чего? – уточнила Яна, оглядываясь и проверяя, следует ли за ними машина с ее вещами. – Да как ты разыграла спектакль в московском аэропорту… Все продумала! Каждую деталь! Этот розовый чемодан в стразах… И в нем, столь привлекающем к себе внимание, – то, что нельзя вывозить. А яркость твоего багажа так и наводила на мысль, что внутри не может быть ничего криминального и противозаконного. Контрабанду обычно, наоборот, прячут, не выставляют напоказ. – Вообще-то, когда мы покупали его, самым главным было то, что он мне понравился. Коллекция от кутюр, единственный экземпляр. – И он идеально подошел к тому образу, который ты придумала. Путешественники снова погрузились каждый в свои мысли. – Марек… – Да? Мы уже скоро приедем. – Я не об этом. Я же не спала в самолете? – Что значит – не спала? Еще как спала! Храпела даже! – Нет, я не спала! Раз, два… дыхание… тепло… Это был гипноз. Марек, как ты это сделал? – Я не сделал тебе ничего плохого! – сразу же ответил тот. – А я пока ни в чем тебя и не обвиняю. Вот если через девять месяцев рожу, тогда и ответишь! Шутка. А сейчас я просто спрашиваю: как ты это сделал? – Владею некоторыми методиками, – отвел ученый глаза. – И много ты можешь? – Кое-что… – Ладно, не хочешь говорить – не надо. Но спасибо. Я впервые в жизни совершала перелет без страха. Словно под наркозом. – Однако это не выход. Я же не могу всегда летать с тобой. – А хорошо бы было…