– А что такого? – спросила его подруга. – Ты лучше выпей. Да и раны можно обработать. – Жалко «живую воду» на это переводить, но если нужно… – наконец-то приблизился к ним дядя Гена. И содрогнулся, заглянув в могилу: – А внутри-то тело… Яна с Мареком автоматически посмотрели в вырытую яму и увидели нелепо лежащий труп мужчины. По всей видимости, первоначального жильца гроба. Потом его безжалостно выкинули, и в его домовину поместили живое тело, потому что мертвый уже и так не опасен, а вот живой еще может выбраться. – Это и есть Герман… наверное… – сказал дед. Алексей жадно припал к самогону и почти сразу и отрубился. – Не надо было давать ему пить. Он же трое суток, с ваших слов, как пропал, значит, трое суток провел без еды и питья. – Старик покачал головой. – Чего теперь говорить? Ладно, пусть немного забудется после перенесенного ужаса, – вздохнула Яна. И скомандовала Мареку: – Бери его на руки и несем в избу… Дядя Гена, надеюсь, телефон у вас есть, чтобы «Скорую» вызвать? – Обижаете… Конечно, есть. Один на весь поселок, – ответил абориген. А затем сделал жест в сторону трупа: – А что с этим делать? – Прежде всего я возьму образцы ткани, то есть выполню то, из-за чего пострадал Алексей, – выдвинулся вперед норвежский гений. – Какие ткани? Вы с ума сошли? Здесь продукты привозят раз в неделю, а вы о каких-то тканях говорите! – возмутился местный житель. Затем покосился на стонущего во сне Лешу Гусева: – Да и товарища вашего надо врачам быстрее отдать. – Нам кусочек от трупа нужен, – пояснила Яна. – Что?! О, господи! В нелегкий час принесла вас сюда судьба… – перекрестился дед. – Давайте, ребята, давайте… – тихо пробормотал Алексей. – Точно, ненормальные! – взмахнул руками дядя Гена. – Вы никому о том, что видали, не говорите! Мы делаем благое дело, – сообщил Марек, спускаясь в могилу. – Конечно, благое! Кто бы сомневался! – сплюнул в сторону старик. – Дурак я, что ли, кому-то про такое говорить? Чтобы и меня за что-нибудь привлекли? Но хоть зароем покойника по-человечески? – Даже и не сомневайтесь! – выглянул из ямы Касински и протянул Яне какую-то косточку. Глава 11 Эффектная женщина на высоченных шпильках и с длинными белыми волосами вошла в больничную палату. За ней шествовал здоровенный детина с тоже длинными, но рыжими волосами. Оба были в медицинских халатах, только на мужчине он не сходился примерно на полметра. Это были, конечно, Яна Цветкова и Марек Касински, пришедшие в травматологическое отделение к Леше Гусеву, как положено, с цветами, конфетами и мандаринами. Больница была самая обыкновенная, но довольно-таки большая и с ремонтом. В палате находились четверо. Причем трое мужиков красовались гипсом на разных частях своего тела и покинуть палату не могли. Один только Леша с перевязанной головой был способен передвигаться, что он и сделал, взяв посетителей под руки и предложив: – Пойдемте на лестницу, покурим. – С удовольствием! Только я не курю, – откликнулась Яна. – Ничего, посмолишь с нами за компанию, – подал голос Марек Касински, снова продемонстрировав удивительное знание русского жаргона. Это был уже второй их визит за два дня к Леше, который наконец познакомился с норвежцем, так сказать, вживую. И он опять заговорил на больную тему. – Если бы не Марек, ты бы был уже мертв! – вздохнула Яна. Ну да, именно ученый в своей далекой Норвегии заподозрил, что с Гусевым что-то не так, когда тот не вышел на связь по Интернету. И не только забил тревогу, но и сам лично прилетел в Россию, в которой никогда не был, совершив почти подвиг, поскольку по своему образу жизни фактически не покидал дом. Конечно, друзья, а прежде всего Яна Цветкова, спохватились бы и, возможно, нашли бы Лешу, но было бы слишком поздно, это точно. Потому что, по заключению врачей, тот максимум часов через двадцать умер бы от обезвоживания. Так что решение Марека сняться с места буквально спасло жизнь горе-патологоанатому. Кроме упомянутого обезвоживания, у Гусева были обнаружены тяжелейшая психологическая травма и нервное истощение, а также травма головы. И вот сейчас Цветкова и Касински стояли рядом с Лешей на лестничной клетке больницы возле привинченной к батарее железной банки-пепельницы и курили. Яна все время кашляла, но сигарету не бросала, твердо решив курить вместе с мужчинами. – Ну ты, Леша, даешь! Решиться на такое в одиночку! – возмущалась она. – А что было делать? – вздохнул Гусев. – Раз единственный человек в мире, который мог найти остатки яда в трупах, согласился мне помочь, я не мог поступить иначе. – Ты преувеличиваешь мои способности, – сказал Марек. – А ты не знаешь о своей славе, о том, что пишут люди в Интернете! – Разве же можно верить всему, что пишут в Интернете? – усмехнулся Касински. – Я верю в твой талант, – упрямо склонил голову Алексей. Выглядел он, конечно, ужасно: сильно похудевший, очень бледный, с трясущимися руками и постоянно оглядывающийся по сторонам. Яна содрогалась всякий раз, едва вспоминала, что ее друг целых трое суток пролежал захороненный в гробу под землей. И ведь он не мог знать, что его спасут. Был обречен на страшную смерть и ждал ее. «Наверное, так и совсем с ума сойти можно. Неужели Леша не оправится?» – думала она с большим сожалением. – Выглядишь ты не очень… – честно сказала Цветкова. – Сам чувствую… Я еще и сон потерял. И часть зрения – до сих пор на свет реагирую, – пожаловался Леша, опять воровато озираясь. «Бедный», – вздохнула Яна. – Ты в самом деле почувствовал, что за тобой следят? – спросил Марек. – Ты сообщил мне об этом. – Именно что почувствовал! Со мной следователь говорил, а я ничего путного вспомнить не смог… Знаете, у меня уже после первого посещения кладбища крыша слегка поехала, мне начало что-то мерещиться. Я ездил на попутках и по не очень людным дорогам, но все время какая-нибудь машина следовала сзади. Хотя, может, люди тоже по своим делам ехали? – Алексей задумался и снова оглянулся. – А на третьем кладбище, в последнем пункте своего путешествия, я стал рыть могилу и вдруг ощутил ужасный удар по голове. В глазах словно свет выключили, и очнулся я… – Гусев запнулся. – Ой, вспоминать не хочется… – И не надо! – поняла его Яна. Но Леша не намеревался сдаваться. – Когда я понял, что похоронен заживо, на меня навалились вселенское отчаяние, ужас и душевная боль. Это были страшные минуты, часы… как оказалось, трое суток… И если бы не вы, ребята… – Проехали! – махнула рукой Цветкова. – А ведь кто-то тебя действительно выследил. И ему то, что ты делал, не понравилось… То есть тот человек воспрепятствовал твоим действиям по сбору трупного материала для исследования, – сказал Марек. – Точно так. Не знаю, кто это был, но он, видимо, решил, что убил меня, поскольку даже не порылся в моих вещах и не уничтожил образцы от двух других мужей Анфисы. – Значит, с учетом, что я взял и третий образец, у нас полный комплект? – спросил Марек. Леша кивнул. – Я могу приступить к анализам? – Можешь. И я надеюсь, ты что-то найдешь. Не зря же я чуть не погиб! – Я постараюсь… – пообещал норвежский ученый. – Боюсь, я тебе сейчас не помощник, мне необходимо прийти в себя, – виновато добавил Гусев. – Я и не прошу твоей помощи. Ты сделал все, что мог, и даже больше. Теперь дело за мной. Но обещать я ничего не могу. – Я знаю. Но – или ты, или никто, – почесал затылок Алексей. – А ведь нападение на тебя – косвенная улика того, что с Анфисой не чисто, – задумалась Яна. – Наверняка это дело рук ее подельников. – Мы можем только предполагать, я же, к сожалению, ничего не видел… – Леша тяжело вздохнул. – Я и следователю не признался, чем занимался, прекрасно понимая противозаконность своих действий. Меня бы точно обвинили в осквернении могил и упекли бы в тюрьму. Хотя, узнав, кто я по профессии, могли решить, что у меня острое психическое расстройство, и засунули бы в больницу определенного профиля, а это не лучше первого варианта. Поэтому я сказал следаку, что езжу по кладбищам в поисках могилы бабушки. Даже если отследят мои передвижения, убедятся, что я не вру. А уж кто на меня напал и за что, пусть сами ищут. Хотя вряд ли найдут… Главное, я сейчас – исключительно пострадавшая сторона. Надеюсь, что не зря… Цветкова и Касински еще некоторое время побыли с Алексеем, попытались его отвлечь и развлечь, а затем ушли. – Да… подкосило его захоронение-то… – отметила Яна. – Я не знал его раньше, чтобы иметь возможность сравнить, но думаю, что любого бы подкосило, – откликнулся Марек. – Пусть лежит и лечится… Ася к нему с передачками ходить будет, – сказала Яна. – Чем больше народа будет выводить его из теперешнего состояния, тем лучше, – кивнул норвежец. – Кстати, еще проблема вырисовывается. – Как я устала! Одни проблемы! Что еще? – наигранно-капризным тоном проговорила Цветкова. – Провести исследования я смогу только у себя дома. А как я с трупным материалом и тремя человеческими ребрами в багаже пройду таможенный контроль в аэропорту? Яна, широко раскрыв глаза, посмотрела на рыжеволосого ученого из северной страны. – Ситуация… Официального разрешения у нас нет, и мы его не получим, не посадив самих себя за решетку. Вот ведь черт! Как хорошо, что я одна, ведь никакой мужчина не выдержал бы такую женщину рядом? – Ты на самом деле одна? – спросил Марек.