– Может, и сейчас так покажется, но что делать страдающему от жажды? – Домналл обратил внимание на сидящую рядом со мной Бенедетту и поклонился ей. – Госпожа, мои соболезнования. – Соболезнования? – переспросила она. – С тем, что тебе приходится жить со мной, – пояснил я и указал Домналлу на другую сторону стола, на скамьи, способные вместить всех моих людей. Домналл обвел зал взглядом. Высокая крыша держалась на мощных балках и стропилах, понизу мы обложили стены камнем, а устланный тростниковой подстилкой пол сбили из широких сосновых досок. На обустройство крепости я потратил целое состояние, и этого нельзя было не заметить. – Славное местечко, лорд Утред, – похвалил Домналл. – Жалко будет его лишиться. – Я уж постараюсь, чтобы этого не произошло. Шотландец хмыкнул, потом перекинул могучие ножищи через скамью. Он был настоящим великаном, одним из тех, с кем я предпочел бы не встречаться в бою. Мне он нравился. Его спутники, за исключением бледного попа, выглядели тоже внушительно – их явно отобрали с целью устрашить нас своей наружностью. А их предводитель, усевшийся справа от Домналла, был еще одним великаном. По виду ему было лет сорок, смуглое, покрытое морщинами и шрамами лицо, и на фоне густого загара длинные волосы казались неестественно белыми. На меня верзила смотрел с неприкрытой враждебностью. Но самым странным в его обличье были два амулета поверх отполированной кольчуги. Одним был серебряный крест, а другим – серебряный молот. Символ христианства и символ язычества. Домналл придвинул к себе кувшин с элем, потом кивнул священнику на место слева от него. – Отец, ты не беспокойся, – сказал он попу. – Лорд Утред, может, и безбожник, но не такой плохой парень. – Потом он обратился ко мне. – Отец Колуим – доверенное лицо короля Константина. – Что ж, добро пожаловать, отче, – поприветствовал я. – Мир дому сему, – произнес Колуим звучным голосом, выдававшим куда больше уверенности, нежели можно было ожидать, судя по робкой наружности попа. – Высокие стены, сильный гарнизон и добрые люди обеспечивают в нем мир, – проговорил я. – И надежные союзники, – добавил Домналл, снова потянувшись за кувшином. – И надежные союзники, – эхом повторил я. За спиной у скоттов упало полено, разбрызгивая искры. Домналл плеснул себе эля. – Лорд Утред, вот только в этот раз, – продолжил он, – союзников у тебя нет. – Говорил он тихо и вновь в его тоне прорезались нотки сочувствия. – Разве? – переспросил я. Больше слов у меня не нашлось. – Ну а кто тебе друг? Король Константин очень тебя уважает, но он не союзник для Нортумбрии. – Верно. Домналл наклонился ближе, пристально посмотрел мне в глаза и проговорил так тихо, что люди в конце скамей напрягли слух: – Мерсия в прошлом твой лучший друг. Вот только она мертва. Я кивнул. Пока Мерсией правила Этельфлэд, дочь Альфреда, она действительно была мне союзником. И любовницей. – Хивел из Диведа восхищается тобой, но Уэльс далеко отсюда, – безжалостно продолжал Домналл. – И с какой стати Хивелу идти тебе на помощь? – Не знаю причины, зачем ему это нужно, – согласился я. – Да и с чего любому другому валлийскому королю пособлять тебе? – Шотландец помедлил, ожидая ответа, но я хранил молчание. И Домналл продолжил: – Что до норманнов Нортумбрии, то они тебя на дух не переносят. – Речь шла про обитателей диких западных земель Нортумбрии, расположенных за горами. – Ты слишком часто бил их. – Не достаточно часто, – буркнул я. – Они плодятся, как мыши. Убей одного, ему на смену придет дюжина. И твой собственный король Гутфрит тебя недолюбливает. Он и пальцем не пошевелит, чтобы помочь тебе. – Он меня ненавидит, – подтвердил я. – С того самого мига, как два дня назад я приставил ему меч к горлу. – Домналл, который не слышал еще про побег Гутфрита из Эофервика, явно удивился. Я невозмутимо продолжил: – Насколько понимаю, он направлялся к вам. – И ты его остановил? – осторожно осведомился Домналл. Я решил не раскрывать, что мне известно о встрече шотландских послов с Гутфритом, поэтому просто пожал плечами: – Его люди изнасиловали нескольких женщин в моих деревнях. Мне это не понравилось. – Ты убил его? – Я предоставил ему выбор: сразиться со мной или пойти домой. Он пошел домой. – Значит, Гутфрит тебе не союзник. – Домналл заинтересовался историей, но понимал, что больше из меня ничего не выжмет. – Так кто же твой союзник? Этельстан? Я дал ему ответ, которого он не ожидал. – Овейн из Страт-Клоты – враг твоего короля, – напомнил я. – А стало быть, как мне кажется, рад будет обрести союзника. Впрочем, он в нем не особенно нуждается. Сколько вы уже пытаетесь одолеть его? Тут пришел черед Домналла меня удивить. Он повернулся к человеку, сидящему справа от него: тому самому мрачному воину с длинными белыми волосами с крестом и молотом на груди. – Это Дифнвал, – представил шотландец по-прежнему вкрадчивым тоном. – Брат Овейна. Мне не удалось скрыть удивление, и на суровом лице Дифнвала появилось насмешливое выражение. – Дифнвал… – Я не без труда выговорил это имя. Оно было валлийским, потому как Страт-Клота входила в число валлийских королевств. Его основали бритты, оттесненные на север вторжением саксов. Большинство бриттов ушли, понятное дело, в Уэльс, но часть нашла прибежище на западном побережье Альбы, где их маленькую державу усиливали норманны, ищущие земель. – Овейн из Страт-Клоты заключил с нами мир. У нас теперь союз, – пояснил Домналл. – Так что у короля Константина нет врагов к северу от Беббанбурга. Овейн с нами, как и Гиблеахан с Островов. А вот кто твой союзник, лорд Утред? – Эгил Скаллагримрсон. Жалкий ответ, и я понимал это. Эгил мой друг, норманн, великий воин, но у него было мало людей, едва на две корабельные команды. Я пожаловал ему земли к северу от Беббанбурга, что тянутся вдоль южного берега Туэда – реки, образующей границу между Нортумбрией и Альбой короля Константина. – Сколько у Эгила воинов? Сотня? – высказал предположение Домналл, почти соболезнуя мне. – Ну, полторы. Все они отборные бойцы, но Эгил – не тот союзник, что способен внушить страх целому народу. – Осмелюсь предположить, что по пути сюда ты старался держаться подальше от его берегов? – Это так, – признал Домналл. – Мы взяли сильно дальше. Не стоит ворошить осиное гнездо без нужды. – А с кем ты сравнишь меня? С навозным жуком? Домналл улыбнулся. – Ты – могучий воин без сильных союзников, – сказал он. – Или ты думаешь, что Этельстан – твой друг? – Шотландец помолчал, как бы взвешивая следующие свои слова, прежде чем произнести их. – Друг, нарушающий клятвы. А эта встреча, подумалось мне, ничем не отличается от переговоров Гутфрита с послами Константина. Узнав о них, я рассердился, однако вот я сам сижу и принимаю Домналла в своей крепости. Этельстан непременно услышит об этой беседе: в Беббанбурге есть его люди. Так или иначе, его шпионы при дворе Константина позаботятся сообщить весть. Выходит, он должен услышать то, что выгодно мне. – Король Этельстан не нарушал никаких клятв, – заявил я твердо. – Неужели? – вкрадчиво спросил Домналл. – Нет, – отрезал я. Домналл откинулся и сделал большой глоток эля. Потом он утер рот и бороду рукавом и кивнул маленькому священнику, сидевшему рядом: – Отец Колуим? – Немногим более месяца назад, – начал поп своим на удивление звучным голосом, – на праздник святой Кристины, девы и мученицы… – он сделал паузу, чтобы осенить себя крестом, – в большом соборе Винтанкестера архиепископ Контварабургский произносил перед королем Этельстаном проповедь. И в проповеди этой архиепископ утверждал, весьма убедительно, что клятва, данная язычнику, не является обязательной для христианина. На самом деле он даже заявил, что христианское благочестие обязывает нарушать такие клятвы. Я помедлил с удар сердца, потом сказал: – Король Этельстан не в ответе за блевотину, которую изрыгают попы. Грубость моя не задела отца Колуима. – В тот же самый день, – невозмутимо продолжил он, – король наградил архиепископа, передав ему на хранение копье Карла Великого, полученное в дар от Гуго, правителя франков. Я ощутил холодок внутри. В Винтанкестере были те, кто снабжал меня новостями, но никто не упомянул про ту проповедь. Впрочем, клятвы, которыми мы с Этельстаном обменялись, должны были оставаться в тайне. – Это то самое копье, – заговорил поп снова, – коим римский воин пронзил ребро Господа нашего. – Колуим перекрестился. – И на следующий день, день памяти святого апостола Иакова, – еще одна пауза и еще одно крестное знамение, – архиепископ произнес проповедь на книгу Второзакония, порицая языческие капища и побуждая короля исполнить священный долг христианина и искоренить их среди своей страны и народа. – Порицая, – повторил я непривычное слово. – В награду же, – тут Колуим посмотрел прямо мне в глаза, – король пожаловал архиепископу на хранение меч Карла Великого, в эфес которого вделана частица истинного Креста. Воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием пламени, дыханием ветра и плеском волн, разбивающихся о берег. – Странно это все, не правда ли? – нарушил молчание Домналл. Взгляд он устремил наверх, к стропилам. – Король Этельстан так и не женился? – Убежден, что он еще женится, – сказал я, хотя вовсе не был уверен в этом. – И он заплетает волосы в косицы, – продолжил Домналл, улыбнувшись мне, – перевязанные золотыми лентами. – Так носят, – бросил я пренебрежительно. – Странновато для короля, тебе не кажется?