* * * – Скотты, лорд, – выдавил он, настолько усталый, что едва ворочал языком. Я вскинул руку, веля ему замолчать, и приказал принести флягу с элем. – Выпей, – велел я гонцу. – Потом говори. – Скотты, лорд, – доложил он, осушив флягу. – Они вторглись. – В Камбрию? – Лорд, меня прислал олдермен Альфгар. Он идет на юг. – Альфгар? – Идет на соединение с Годриком. Люди столпились вокруг нас, чтобы услышать новости. Я велел им отойти и приказал Алдвину отвести лошадь посланца в крепость. – Напои коня, – разъяснил я мальцу. – Потом дай ему пройтись, прежде чем поставить в стойло. Гонца я усадил на здоровенное белесое бревно, выброшенное морем на берег, и велел рассказать все по порядку. Шотландцы, по его словам, переправились через реку Геден выше Кайн-Лигвалида. – Их сотни! Тысячи! Нам повезло. – Повезло? – Нас предупредили. Несколько человек охотились тем утром на реке с соколами. Они прискакали и сообщили нам. – Ты их видел? – Скоттов, лорд? Да. И чернощитников. Олдермен решил известить тебя. – Когда это произошло? – С неделю назад. Я скакал быстро. Но мне пришлось прятаться от скоттов! Я не стал спрашивать, послал ли Альфгар гонца к Этельстану, потому что тот наверняка сделал это прежде, чем отправлять весть мне. Но у меня не было и полного доверия к гонцу. Звали его Сенвал, и, судя по говору, он был западным саксом, однако вполне мог состоять на службе у Константина. Саксов в Шотландии жило множество. Некоторые были преступниками, искавшими приюта, другие оскорбили какого-нибудь большого лорда и бежали на север, спасаясь от наказания. С хитрых скоттов вполне сталось бы подослать такого человека с целью выманить меня из Беббанбурга. Как только я уведу из крепости большую часть воинов и отправлюсь на другой конец Британии, чтобы сразиться с несуществующим врагом, Константину не составит труда напасть на мою твердыню. – Ты видел норманнских воинов? – спросил я у Сенвала. – Нет, лорд. Но камбрийские норманны будут сражаться за Константина. – Ты так думаешь? – Они ненавидят нас. Ненавидят хрис… – Он запнулся, заметив мой молот. – Возвращаемся в крепость, – скомандовал я своим людям. Мне хорошо запомнился тот день – осенний день, с солнцем и легким ветром, небольшим волнением на море и умеренно теплый. Сбор урожая почти закончился, и я собирался устроить праздник для селян, но теперь мне приходилось учитывать, что рассказ Сенвала может быть правдив. Я попросил Эгила срочно вернуться домой и отправить разведчиков к северу от Туэда, чтобы поискать признаки сбора шотландской армии. Потом разослал гонцов ко всем воинам, что держали земли в моих владениях, и приказал стягиваться вместе с дружинами в Беббанбург. А еще отрядил человека в Дунхолм, сообщить Ситрику, что мне может понадобиться его войско. И стал ждать. Я не сидел без дела. Мы острили копья, чинили кольчуги и оковывали щиты из ивовых досок железным ободом. – Так ты все-таки идешь? – спросила Бенедетта. – Я дал клятву защищать Этельстана. – И ему нужен для защиты старик? – Ему нужны воины этого старика, – терпеливо пояснил я. – Но он был твоим врагом! – Моим врагом был Элдред. Он сбил Этельстана с толку. – Уфф! – воскликнула она. Меня подмывало улыбнуться, но я благоразумно сохранил серьезное выражение лица. – У Этельстана есть армия, чтобы его защищать! – продолжила женщина. – В его распоряжении Уэссекс, Восточная Англия, Мерсия? Он что, без тебя не обойдется? – Если он меня позовет, я пойду, – был мой ответ. – Может, не позовет? Возможно. Как возможно и то, что Альфгар поддался панике. Не исключено, что Константин просто совершает набег на Северную Камбрию и, захватив урожай и угнав достаточно скота, вернется в Шотландию. А вдруг история Сенвала – ложь? Этого я не знал, но чутье подсказывало, что дракон и падающая звезда наконец пришли. Это война. – Если ты поедешь, – заявила Бенедетта, – я тоже поеду. – Нет, – отрезал я. – Я не твоя рабыня! И вообще не рабыня больше! И не жена тебе. Я свободная женщина, ты сам это сказал! Еду куда хочу! Это было все равно что возражать буре, поэтому я умолк. И ждал. Новости приходили, но были ненадежными, всего лишь слухи. Скотты находятся южнее Риббеля и продолжают продвигаться. Они возвращаются на север. Они идут на восток, на Эофервик. К ним присоединилась армия норманнов. При Мамесестере состоялась битва, шотландцы взяли верх, но на следующий день победу праздновали саксы. Альфгар убит. Альфгар гонит разгромленную армию скоттов на север. Никакой определенности. Однако эти вести, доставляемые по большей части купцами, побудили меня отправить военные отряды на запад в стремлении раздобыть хоть сколько-нибудь достоверные сведения. Я приказал разведчикам не соваться в Камбрию, а искать беглецов. И один из таких отрядов, под началом моего сына, доставил тревожную весть. – Олаф Эйнерсон повел шестнадцать человек на запад, – доложил сын. – С оружием, щитами и в кольчугах. Олаф Эйнерсон – один из моих недовольных держателей. Он унаследовал надел от своего отца и всегда неохотно платил мне подать. – Я говорил с его женой, – продолжил Утред. – Она сказала, что муж решил присоединиться к шотландцам. До нас доходили другие донесения о данах и норманнах, уходящих на запад через горы вместе со своими людьми. Берг, возглавлявший отряд разведчиков из тридцати человек, вернулся и сообщил, что, по слухам, шотландские воины объезжают поселения данов и норманнов, суля серебро и земельные наделы. Единственный достоверный факт заключался в том, что непосредственная опасность Беббанбургу пока не грозит. Эгил водил своих людей далеко на север, почти до Фойрта, но ничего не обнаружил. Он принес эту весть в Беббанбург, и с ним прибыли его брат Торольф и семьдесят шесть всадников. – Мы выступим вместе, – радостно заявил он. – Я не знаю пока, стоит ли выступать, – возразил я. Эгил обвел взглядом крепостной двор, набитый собранными со всех концов моих владений воинами. – Ну конечно знаешь, – заявил он. – И если я выступлю, то на стороне Этельстана, – предупредил я. – Не норманнов. – Ну конечно. – И норманны объединятся с Константином, – продолжил я. Потом, помедлив немного, добавил: – Только не говори «ну конечно». – Ну конечно! – Он усмехнулся. – И я буду сражаться на твоей стороне. Ты спас жизнь моему брату, ты дал мне землю, ты стал мне другом. За кого еще мне сражаться? – Против норманнов? – Против любого врага. – Он помолчал немного. – Когда выступаем? Я понимал, что затягиваю с решением, убеждая себя, будто жду подтверждения от гонца, которому доверяю. Было ли это нежелание? Я надеялся никогда больше не становиться в «стену щитов», убеждал себя, что Этельстан не нуждается в моих людях, прислушивался к мольбам Бенедетты и вспоминал про дракона, выползающего из логова с огнем в ноздрях. Разумеется, это было нежелание. Только юнцы и дураки с охотой идут на войну. Но воевать я приготовился. Собрал воинов и наточил копья. – Скотты исстари были нашими врагами, – спокойно продолжил Эгил. Я молчал. – И если ты не выступишь, недоверие к тебе Этельстана усилится, как никогда прежде. – Он меня не звал. Эгил посмотрел на Финана, присоединившегося к нам на стене, выходящей на море. Порыв ветра взметнул длинные седые волосы друга, напомнив мне, что мы уже старики, а битвы – забава молодых. – Мы тут ждем приглашения от Этельстана, – поприветствовал Эгил ирландца. – Кто знает, способен ли посланец пробраться в наши дни через Нортумбрию, – заметил Финан. – Мои держатели пойдут со мной, – упрямо заявил я. – По большей части да, – согласился Финан. Но сомнение в его голосе подсказало, что не все мои арендаторы поддерживают саксов. Олаф Эйнерсон уже перешел к захватчикам, найдутся и другие, так что любому гонцу с юга следует объезжать стороной поселения северян. – Как думаешь, что происходит? – спросил у меня Эгил. Я помедлил. Меня подмывало сказать, что не знаю и жду достоверных вестей, но эти двое были самыми близкими моими друзьями, боевыми соратниками, и я выдал им правду: – Думаю, скотты пришли мстить.